«…Еще раз позвонил Грачеву. Он сообщил, что войска уже в Москве, двигаются по Ленинградскому проспекту, Ярославскому, другим шоссе Москвы. Что здание Министерства обороны полностью блокировано бронетранспортерами, к «Останкино» сейчас подойдут мощные подразделения армии. Вот-вот телецентр будет полностью освобожден..

Я вызвал машину, оделся и поехал в Министерство обороны. От Кремля до штаба МО, около Арбата, пять минут. Немного времени, но мне было вполне достаточно, чтобы понять, что же на самом деле случилось у Грачева. Почему войска, которые, по его словам, уже почти два часа, как должны освободить «Останкино», блокировать Белый дом, подготовиться к штурму, на самом деле в Москву так еще и не вступили…»

И такая любопытная деталь: еще неизвестно было окончательное решение коллегии МО, еще не было оформлено соответствующее решение правительства, а президент уже решил, что войскам надо «подготовиться к штурму». Это еще одно, на мой взгляд, подтверждение того, что для Ельцина армия была «приватизированным бронированным кулаком», который он, прикрываясь высшими интересами государства, пустил в бой по собственному усмотрению.

Когда вставал роковой вопрос о политическом выживании, Ельцин по-своему применял законодательные и процессуальные нормы, показывая иногда удивительно ловкие образцы юридических маневров, а порой, мне кажется, и правового ханжества. Но он же с такой же яростью выставлял впереди себя Конституцию и другие законы, когда в других случаях надо было продемонстрировать уже иные «образцы» правовой культуры. Но при этом конечная цель была та же — спасти свою политическую карьеру…

…Вот это новостишка! Оказывается, на коллегии МО нет зама Грачева генерала Бориса Всеволодовича Громова. Кругом говорят, что посыльные рыщут по Москве и не могут его найти… Кто-то сказал: «А может, он специально не хочет появляться здесь и вляпываться в это грязное дело?..»

Главком Сухопутных войск генерал-полковник Владимир Магомедович Семенов отпросился у министра «принимать войска». И о нем пошли судачить в приемной министра. Дескать, это какая-то игра. Мол, зачем тогда у Семенова первый зам генерал Воробьев и начальник штаба? Кто-то из наших сказал по этому поводу: «У Семенова, как и у Громова, отличный нюх…»

К тому времени я уже знал, что Громов очень болезненно переживал происходящее в Москве. Когда Белый дом оцепили колючей проволокой, Борис Всеволодович не побоялся во всеуслышание сказать, что Россия позорит сама себя. И мало кто с ним не согласился. Громов выражал то, о чем думало 99 процентов людей в погонах……Через несколько дней после октябрь

ских событий Грачев в интервью «Комсомольской правде» ска-жег, что Громов якобы опоздал на коллегию потому, что ему из-за пикетчиков трудно было пройти в здание МО. Сам же Громов через несколько месяцев в интервью «Аргументам и фактам» сделает сенсационное заявление: «Меня там вообще не было…»

…Час ночи. Только что передали, что к нам едет сам Ельцин. На Знаменке выстроился длинный бронированный коридор из танков, БМП и бронетранспортеров. Машины стоят аж до Кремля. Стараются Коржаков с Барсуковым. На всех этажах МО и ГШ полный аврал. Мечутся контрразведчики и люди генерала Барсукова. Только под ковры, кажется, не заглядывают.

Всем офицерам и генералам приказано спрятаться в кабинетах и не показывать носа на пятом этаже. Я постоянно высовываю. Очень интересно. Видел зама Грачева генерала Кобе-ца. Приволок какого-то старца в гражданке. Говорят, это командир «Альфы» или его бывший зам. В общем, большой спец по мочиловке. Кобец весь аж горит энергией. То ходил неспешно по этажам, а тут бегает рысаком! Ну, очень хочется отличиться перед Б.Н.!

Приехал Ельцин. Суровый и злой. Вместе со свитой пошел в зал, где сидит коллегия. Никогда я еще ни видел такого количества охранников на этажах МО и ГШ.

Заседание идет уже минут тридцать. Официанты понесли чай. У официантов хороший слух и отличная сообразительность… Решается вопрос о штурме Белого дома. Кобец с Коржаковым позвали в зал гражданского спеца по штурмам…

Ельцин в своих записках позже напишет, что спец представился «капитаном первого ранга Захаровым». Он учил наших полководцев, как надо брать Белый дом. В наших боевых уставах нет таких операций. О деталях — в «Записках президента». Там немало правды. Например, о том, как Ельцин выламывал руки высшему генералитету в ночь с 3 на 4 октября, он в основном рассказал объективно (мне довелось на сей счет беседовать со многими членами той коллегии). Правда, было и несколько принципиальных замечаний: допущены некоторые важные умолчания о том, как именно готовился его указ о штурме Белого дома и план боевого применения войск против строптивых парламентариев.

…Спустя некоторое время после октябрьских событий 1993 года по Минобороны пошла гулять сенсационная новость: коллегии Минобороны, на которой присутствовали Ельцин и Черномырдин, вообще… не было. А было лишь обыкновенное совещание узкого круга военачальников — тех, кому больше всего доверял Грачев.

Весьма возможно, что то была специально запущенная «утка», цель которой понятна — кому-то очень хотелось таким способом акцентировать внимание на нелегитимности принятого решения по применению оружия против парламента.

Если принять эту версию, то действительно, она принципиально важна прежде всего с чисто правовой точки зрения. Ибо если было всего лишь «узкое совещание», то согласие министра обороны на применение танков против БД и открытие огня, даже если оно и было санкционировано Ельциным, является противоправным. Ибо оно не опиралось на коллективное мнение и согласие большинства или всех членов коллегии. Более того, это решение по существующим правилам должно было в обязательном порядке оформляться письменно: все члены коллегии должны были расписаться на тексте принятого решения. Но, оказывается, решение даже не было оформлено в письменном виде.

Но все-таки — коллегия или всего лишь совещание?

Ельцин в «Записках президента» (запись за 4 октября 1993 года, 2 часа 30 минут) не обращает внимания на эту тонкость. На одной странице Ельцин говорит, что, когда он в здании МО поднялся наверх, — «там уже шло заседание коллегии» (выделено мной. — В.Б.). И здесь же заседание коллегии называет уже по-другому: «…наступил моральный перелом у всех участников совещания».

…Ельцин пробыл часа полтора. Уехал опять к себе в Кремль. Грачев начал готовить план штурма Белого дома и, по свидетельству некоторых офицеров Главного оперативного управления ГШ, к 5 утра подписал его. Этой же ночью мне довелось видеть зама Грачева генерала Кондратьева. Ему поручено оборудовать командный пункте гостинице «Украина» — через речку напротив Белого дома. Оттуда он будет руководить войсками.

Стало известно, что Кондратьев собрал офицеров своего аппарата и сказал: «Я не могу вам приказывать идти со мной. Кто не хочет — пусть скажет прямо». Большинство пошло. Не пошел только один офицер…

Я видел Кондратьева. Ни он, ни его люди не испытывали восторга от полученной задачи.

Утром я услышал со стороны Краснопресненской набережной короткие автоматные очереди. Началось. Вышел на улицу купить сигарет. На Знаменке заглохла машина. Солдат и полковник МВД возились у двигателя. Подошел к ним и спросил, что «там» происходит. Полковник ответил:

— Ваши депутатов берут.

Я — в ответ:

— А ваши где?

Полковник оторвался от двигателя и пошутил:

— А наши ваших брать будут.

Я юмора не понял. К тому же в Генштабе офицеры почти всю ночь говорили о том, что эмвэдэшники нашими руками хотят жар загребать, а сами в кусты прячутся. Потому я решил на эту тему с полковником выяснить отношения:

— Слушай, что-то нехорошо у нас с вами получается…

Он опять вроде бы как в шутку:

— Там, где наш Ерин не может, — у вашего Паши всегда хорошо получается. Паша БД возьмет.