Редфорд уже жалел, что втянул ребят в это. Он понимал, что, скорее всего, теперь им придется несладко.

- Мда, все мои подозрения можно списать на старческий маразм, а меня самого упечь в психушку.

- Но зачем вы так? – самокритичность дяди расстроила Пола, - Все когда-нибудь ошибаются. К тому же еще ничего не выяснено. Рили основательно подчистил свое гнездо, если так можно выразиться.

- Ладно, проваливайте оттуда и никому не слово про то, чем занимались. Если ваш неадекватный куратор нагрянет и начнет кричать, скажете, как все было на самом деле. А я уж все сам утрясу. Совестный заказчик всегда вступается…

Чарльз чуть не забыл и крикнул напарнику:

- Спроси, куда нам ехать!

Пол моментально отрефлексировал.

Затем, через минуту после разговора со Стейном, сотовый вновь завибрировал. На сей раз позвонил Игорь Петренко, у которого появились наиприятнейшие новости:

- Это русский – шепнул Макдауэл и безраздумно принял вызов:

- Але!

- Да, ты что так поздно? На часах уже полночь!

Голос позвонившего был надорванным, несдержанным, бешеным. Сложилось чувство, что Петренко либо пьян в усмерть, либо пребывает под воздействием чего-то более тяжелого.

- Ребята, я чуть не сдох! Но я… - он заикался, находясь в состоянии невообразимого счастья, - Я не просто выжил! У меня есть сюрприз!

- Какой сюрприз? – Пола заинтриговала неукротимая восторженность друга.

- Один ностальгирующий по дореволюционным временам придурок сейчас лежит связанным на полу и просит, чтобы я сжалился! – но оказалось, Петренко не просто настроенчески возвышен, а еще и очень агрессивен, - Я сотворю из его рожи произведение искусства, подлинно художественное, настоящий артхаус, без попсы!

Чарльз отобрал у друга мобильник и попросил русского озвучить координаты. Его тоже неслабо заинтересовала эта напыщенная взвинченность.

- Где ты? Мы сейчас приедем!

- На углу бульвара Юг Санта Моника и Север Камден Драйв есть гараж. Там меня держат. Ой, точнее держали. Честно, я и не надеялся, что кто-то обо мне вспомнит…

- Ты, главное, не падай духом, держись. Мы будем приблизительно через час-два у тебя.

- Я-то? Я-то держусь. Говорю же, все скверное позади.

- И хорошо.

- Точно!

Гараж на углу бульвара Юг Санта Моника и Север Камден Драйв.

- Точно! Тучи ведь уже ушли… - раны и увечья ослабили бойца, но не до такой степени, чтобы тот не смог справиться с чудаковатым актеришкой из французской деревни Туртур, на которого вышли действующие в тени террористы. Под угрозой убийства они вынудили его примерить шкуру советского вождя, снабдили системными историческими знаниями, пониманием места и роли, и подвергли радикальным физиологическим изменениям (пластическая операция). Проще говоря, создали вторую личность, которая впоследствии не без влияния психического отклонения субъекта затмила первую.

Сейчас несостоявшийся злодей валялся на полу, связанный тем же липким скотчем, что недавно удерживал Петренко. Пытался удержать.

Русский церемониться не стал и, освободившись при помощи спрятанного в рукаве ножика, заткнул Лжеленину рот.

- Потерпи немного!

Связанный дергал ногами, мычал, извивался…

Прошло пять минут.

- М-м-м-м-м-м-м-м! – мычание не прекратилось. ОПБ-шник подумал, что актер вздумал поделиться информацией и снял скотч с его губ. Но как бы не так, вместо раскаяния и обоюдовыгодного сотрудничества плененный проявил очередные признаки расстройства.

Он закричал:

- Я Ленин! Я Ленин! Я воскрес из мертвых! Я Ленин! Я Ленин! Я воскрес…

- Да твою же мать – ругнувшись, Петренко снова залепил ему рот, - Боже! – и обреченно схватился за голову.

- М-м-м-м-м-м-м-м!

Друзья немного задержались по причине дорожных пробок, и появились в гараже не через два, как обещали, а через три часа. Заждавшийся русский, взволнованный вероятностью возвращения Бёрча и бандитов, сделал несколько облегченных вздохов. Он сидел на корточках, зажимая рану правой рукой…

- Тебя травмировали? – вопрос болтуна Канингхэма содержал львиную долю риторики, - Покажи плечо, не шевелись.

- Ты что, врач?

- Не совсем. Моя сестра учится на медика и мне кое-что от нее передалось.

Пока товарищи занимались врачеванием, Пол обратил внимание на псевдовождя.

- Это… - боец ничего не смог произнести от глубинного замешательства, внезапно настигшего неподготовленный к таким сюрпризам разум, - Это…

- Он-он! – подсказал ему Игорь, - Удостоенный звания героя советского союза, создатель совка, холодная машина революции, мать его…

Макдауэл про себя:

“Проверим, насколько эта машина холодна” – и, приблизившись к связанному, осторожно отклеил скотч ото рта.

Псевдовождь пропел пару строк из песни на стихи Рудольфа Грейнца – австрийского поэта:

- Врагу-у-у-у не сдается наш гордый варяг. Пощады никто не

желае-е-е-ет…

- Идиот! – Петренко обозвал сослуживца, - Обратно прилепи. Он так до остановки сердца кричать будет!

Макдауэл беспрекословно подчинился.

Стейн Редфорд не спешил домой. Он остался на ночь в небоскребе, в своем офисе, наедине с мыслями, с теми, что его не отпускали. Стоял у широкого окна и думал:

“Пол потребует от меня срочного объяснения. Я не могу выкрутиться, не смогу отказать. Но рассказать ему все означает лишить его веры. Узнав правду, мой дорогой племянник навсегда утратит веру в систему и станет скептически настроен к властям родного государства – он не заметил, как пошел дождь, - Так рождается антипатриотизм, посредством разбитых сердец. Но солгать, назвать систему бессбойной, тоже нельзя. Ведь ложь, для каких бы благ она не использовалась, всегда останется ложью. Тот прекрасный мир, что видят несозревшие – верхушка айсберга, под которой живет и процветает другой мир, реальный, лишенный гуманизма”

Пол пришел к Редфорду за теми самыми объяснениями, когда на часах стукнуло пять ночи. Без Канингхэма, без Петренко (его положили в больницу). Разговор с глазу на глаз с родным дядей обещал выйти

напряженным.

Услышав шаги племяша, Редфорд начал с:

- Недавно спровадил одного незадачливого корреспондента, выуживавшего информацию о терактах из не самых надежных источников.

- И как? Успешно? – спросил Макдауэл, вид которого оставлял желать лучшего: усталый, промокший до нитки.

- Нет, глупца пристрелили, как только он вернулся домой. Копы поговаривают, парень еще даже не успел снять уличную одежду…

Пола смутил этот маленький, но цепляющий рассказ, послуживший намеком на нечто неотложное:

- Но… из-за чего убили? Неужели из-за того, что корреспондент доверился вам?

Военный инструктор вытащил из кармана штанов нечто любопытное:

- Жучок! – и кинул его Полу. Тот поймал, - За мной следили. А любая ценная информация – своего рода аннигилятор, она тут же уничтожает малозначимый объект, будь это живой человек или что-то еще.

- Кто – не установили?

- Нет, я же не специалист по таким вещам.

- А к специалистам обращались?

- Пока все более-менее не растрясется, опасно, да и, в общем-то, нет нужды.

- Что намерены предпринимать? Ведь это нельзя так оставлять. Нужно действовать!

- Пока… ничего. Буду отсиживаться - инструктор уперся взглядом в лицо гостя.

Убедившись, что реализация создания спецподразделения была крайне далека до совершенства и нормально не обдумана, родственники принялись за обсуждение дальнейших контрмер. Пол рассказал все, что “слил” допрошенный Лжеленин:

клиника пластической хирургии, с главой которой сдружился сбежавший во время транспортировки Августас Бёрч, внесла свою лепту. Председатель может знать куда больше, чем он. Помимо вожака шайки террористов Бёрча, существует некое таинственное лицо, называемое “нанимателем”. “Наниматель” – преступник, который, по слухам активных контрабандистов, владеет большой властью, управляет законными и незаконными оружейными поставками, распоряжается солидными финансами.