Грин подпрыгнул, ухватился за толстую лозу и подтянулся до выступа в стене. Гризкветр, ни минуты не колеблясь, полез следом.

Тяжело дыша, они взобрались на вершину стены, где немного отдохнули и стерли кровь с израненных пальцев. Единственным путешественником, который казался совершенно безмятежным, была кошка. Грин молча указал на двадцатифутовую статую Богини — Рыбы, которая стояла спиной к ним и протягивала ко входу в пещеру амулет в виде ракеты.

В первый раз на лице Гризкветра появилось выражение испуга. Подобно всем своим сверстникам, он испытывал жуткий страх перед сверхъестественным. Это место, так надежно огражденное, выглядящее таким древним, обладающее всеми признаками табу, напоминающее ужасные истории о демонах и разгневанных богах, действовало на мальчика угнетающее. Только совершенно очевидное презрение отца к любым демонам, могущим вырваться наружу, удерживало Гризкветра от того, чтобы развернуться и спуститься обратно.

— Могу поспорить, что Миран не последовал за мной сюда, а остался внизу. С его пузом ему ни за что не удалось бы взобраться на стену; он свалился бы вниз, как большой толстый клоп, и от него осталось бы мокрое место. Представляешь, какой ужас! Так или иначе, но он следил за мной не до конца. Одного того факта, что я вошел в место, которое объявлено табу, вполне достаточно, чтобы вынести мне приговор. Надо было перерезать торговцу горло, когда Арма сказала, что он за мной следил. Но я не смог этого сделать без доказательств, и даже бы если они были, я, пожалуй, слишком цивилизован для хладнокровного убийства.

— Ты должен был сказать о своих чувствах мне, — сказал Гризкветр. — Я бы вогнал кинжал под его жирные ребра.

— Несомненно. И твоя мать сделала бы то же самое. Ладно, давай спускаться.

Грин подал пример, перекинув ногу через край стены и начав спускаться, соблюдая особую осторожность. Спуск был еще хуже подъема, но он не стал зря беспокоить мальчика. К тому времени он обнаружил, что уже находится внизу.

Но даже при этом, добравшись до низа, Грин подумал, что парнишку трясет не хуже, чем его самого. Сорок футов — это долгий, очень долгий путь, особенно если вы смотрите вниз с верхушки стены, и особенно — в лунном свете.

— Я проделываю этот путь во второй раз, но не думаю, что меня хватит на третий, — сказал Грин.

— Но нам же надо будет выбраться отсюда, разве не так?

— Ну конечно, мы отсюда выйдем, но я надеюсь, нам больше не придется для этого взбираться на такую высоту, — с загадочным видом ответил Грин.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, я надеюсь, что эти камни рухнут на землю. На самом деле это неизбежно произойдет, если мы сделаем то, что собирались.

Алан взял сбитого с толку мальчика за руку и повел мимо холодной безмолвной статуи ко входу в пещеру.

— Мы могли бы воспользоваться светом, — сказал Грин, — но факел слишком трудно перенести через стену, а до комнаты, в которой загорается свет, мы доберемся и на ощупь.

«Интересно, а почему в коридорах свет не зажигается? » — подумал Алан. То ли эта пещера была достроена жившими на острове дикарями, то ли к святая святых надо приближаться в темноте? Возможно, так оно и было, и дикари достроили пещеру именно с тем расчетом, чтобы посвященный мог пройти через тьму — в прямом и переносном смысле слова — и прийти к свету — тоже в обоих смыслах? Грин не знал этого и знать не мог, все это были лишь его предположения.

«Но я могу воспользоваться тем, что уже у меня на руках», — сказал себе Грин и решительно усмехнулся.

Пыль под ногами сменилась серым металлом. Они завернули за угол и оказались в помещении, в точности похожем на то, которое они видели на первом острове, за исключением ее содержимого. Посередине комнаты на полу лежал скелет, лицом вниз. В затылке у него зияла огромная дыра.

— Он мог пролежать здесь тысячу лет, а то и больше, — сказал Грин. — Хотелось бы мне знать его историю. Но я никогда ее не узнаю.

— Ты думаешь, его убила Богиня?

— Нет, не она, и не демоны. Этот удар, мальчик мой, нанесла рука человека. Если ты хочешь найти объяснение насильственной смерти, не ищи его в сверхъестественном. Убийц более чем достаточно среди людей.

Когда они добрались до третьей комнаты, Грин сказал:

— Здесь нет стены пыли, которая могла бы нас остановить. Ионизаторы не перестали работать. Заметь, как здесь чисто. Ну что ж, вот мы и здесь! У самой двери!

— Дверь? — удивленно огляделся Гризкветр. — Я вижу только стены.

— Я тоже вижу только их, — сказал Грин, — и не увидел бы ничего другого, если бы не история про Самдру.

— Давай я скажу, как ты вошел! — возбужденно воскликнул мальчишка. — Я знаю, что ты подумал и что ты сделал. Ты встал перед стеной и сделал такой вот знак, — Гризкветр нарисовал на стене очертания ракеты, — и неожиданно стена отъехала в сторону, и ты очутился перед входом. Смотри!

Одна из секций бесшумно скользнула в стену, открыв круглый дверной проем.

— Да, я вспомнил историю про Самдру, и хотя сама мысль, что это может сработать, казалась нелепой, я сделал то же самое, что и он. Я вспомнил, что каннибалы гнались за ним, а он вбежал в пещеру и уткнулся в такую же стену. И Самдру, желая защитить себя от злых духов, которые, как он был уверен, живут в пещере, нарисовал знак, который, как считалось, не позволяет им прикоснуться к человеку. Дверь открылась, и Самдру вошел в палаты злого волшебника, а дикари остались позади и завыли от ярости.

И я сделал то же самое, что и он, — продолжил Грин, — сказал: «Сезам, откройся».

— Что?

— Неважно. Дело в том, что техники древности, видимо, использовали этот жест для того, чтобы открыть дверь — сам по себе или в соединении с другими способами. И они же, возможно, были ремонтниками для приземляющихся здесь кораблей.

Возможно, ракета была тайным символом их гильдии. Точно я не знаю, но звучит это вполне разумно.

Не обращая внимания на вопросы, которыми засыпал его Гризкветр, Грин вошел в большую комнату. В ней было куда меньше аппаратуры, чем первоначально ожидал увидеть Алан. Здесь стояли четыре двигателя или их топливные приводы, заключенные в большие металлические контейнеры. В центре комнаты находились кресло и приборная доска. Она содержала шесть телеэкранов, несколько осциллографов и шкал приборов, назначения которых Грин не знал. Встроенные в кресло рычаги управления выглядели довольно простыми.

— Проблема в том, — пробормотал Грин, — что я не знаю, где находится включатель. В прошлый раз я попытался его найти, но не смог. Но это должно быть что-то настолько очевидное, что я буду чувствовать себя дураком, когда все-таки его обнаружу.

Грин подергал за маленькие рычаги в подлокотниках. Безуспешно.

— Именно потому, что я так и не смог включить эту штуку, я вернулся на яхту и поехал в Эсторию. Конечно, мне надо было отправиться посмотреть, как обстоят дела, и обдумать план кампании. Быть может, если бы я остался здесь и рискнул пробраться в город вслепую, было бы лучше. По крайней мере, твоя мать не попала бы в тюрьму, и нам не пришлось думать о том, как ее теперь оттуда вызволить.

Грин встал и принялся расхаживать по комнате:

— Какая ирония — я зашел так далеко и теперь не могу продвинуться дальше! Но впрочем, что я мог ожидать? Мне нужно отгадать эту загадку, а я тоже не все знаю и могу ошибаться. Остров должен быть в порядке и сейчас. Его парализовало кольцо из башен, сделанных в форме ракеты. Тем не менее, если он не взорвался, не разладился вконец или просто не износился, здесь должно быть какое-нибудь указание на то, что он все еще пригоден для дела.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Гризкветр. — Как можно парализовать остров?

Грин остановился и указал на экран радара:

— Видишь вот это? Здесь должны быть или извивающиеся по экрану линии, или движущиеся точки. Они должны указывать очертания вещей, которые находятся поблизости от острова и лежат на земле. Я так полагаю, что в древности, когда эти точки складывались в очертания ракеты — тогда это были настоящие космические корабли, а не модели в натуральную величину, — остров должен был эту ракету объехать. Помимо всего прочего, острова работали уборщиками, мусорщиками. Они убирали с равнины все, чему там быть не полагалось. Вот поэтому они теперь нападают на парусники, давят их и убирают обломки. И это же объясняет, почему остров оказался пойманным в ловушку — кольцо из ракетоподобных башен. Радар обнаружил, что круг замкнут, а поскольку острову не позволено причинять вред какому-либо объекту, имеющему вид космического корабля, то он и застрял на одном месте, где и будет стоять, пока совсем не выйдет из строя или пока эти ракетообразные башни не уберут.