— Я понял лишь половину из сказанного, — ответил Гризкветр. — Но разве ты не говорил, что мудрость древних на вашей планете не сохранилась? Так почему же она сохранилась у нас? Ведь эти острова были созданы древними?

— Правильно! Но не только они — еще и сам Ксардимур.

— Что?

— Да, мне представляется совершенно очевидным, что когда-то эта планета была огромным посадочным полем для космических кораблей. Эта степь не может быть естественного происхождения. Она была разровнена при помощи машин, засажена выращенной в лабораториях травой, которая имела все необходимые свойства, чтобы не допускать эрозии почвы. Плюс еще за степью присматривали острова, поддерживали порядок. О боги! Могу себе представить, какой флот был у этой планеты, если им понадобилось создать такое посадочное поле! Десять тысяч миль в поперечнике! Просто уму непостижимо. Да, они занимались делами большого масштаба. Тем труднее понять, как же они пришли в упадок. Узнаем ли мы когда-нибудь, что за сила сокрушила эту цивилизацию?

Конечно же, на этот вопрос Гризкветр ответить не мог. Некоторое время они молчали, а потом одновременно вскрикнули, увидев, как на горизонте сверкают верхушки окружающих Эсторию башен. На одном из экранов вспыхнул ряд конусов, указывающий на приближение к башням.

— Если бы остров все еще работал в автоматическом режиме, ему бы сейчас пришлось обойти вокруг всей страны, — сказал Грин. — Но теперь им управляю я, и мы не станем обращать внимания на эти башни.

— Обрушим их!

— Это я и собираюсь сделать, но не сейчас. Посмотрим. Интересно, на какую высоту мы можем подняться? Есть только один способ это проверить. Алле-оп!

Грин потянул рычаг, и остров начал подниматься, оставаясь при этом в горизонтальной плоскости.

— Древние знали толк в антигравитационных двигателях. Они продолжали придавать космическим кораблям форму ракет и после того, как это перестало быть необходимым. Хотя, возможно, они делали так из-за островов, чтобы у радаров был четкий ориентир. Может быть. Точно неизвестно.

Грин разговаривал сам с собой, не забывая поглядывать на экран, показывающий степь и лежащий внизу город, быстро уменьшающийся в размерах.

— Гризкветр, будь так добр, сбегай к выходу, посмотри, упала ли стена вокруг пещеры. А когда будешь возвращаться обратно, закрой за собой дверь. Здесь очень быстро становится холоднее, воздух уже разреженный. Но мне кажется, что в этой комнате тепло и содержание кислорода должно поддерживаться автоматически. Если это не так, то я предпочел бы обнаружить это сейчас.

Гризкветр выполнил просьбу.

— Все в порядке, стены попадали! — неровно дыша, сообщил он. — Рыба — Богиня упала тоже, и ее голова почти перекрыла выход из пещеры. Но я выбрался легко, думаю, ты тоже сможешь протиснуться.

Грину стало слегка дурно. Такую возможность он не предусмотрел. Ничего себе была бы шуточка, если бы статуя наглухо закупорила выход, и он сидел бы в пещере, пока не умер от голода. Эсторианцы, конечно, сочли бы его смерть проявлением божественного правосудия... Ну уж нет, он бы так легко не умер! Он вернулся бы к панели управления и раскачивал остров из стороны в сторону до тех пор, пока голова статуи не передвинулась бы. Но что, если бы каменные глыбы разрушенной стены засыпали статую и так плотно прижали ее к земле, что она не могла бы сдвинуться? От этой мысли Грина бросило в пот, и он с нежностью взглянул на Госпожу Удачу. Алан не был суеверным, но ему казалось, что, с тех пор как черная кошка стала сопровождать его, ему стало везти гораздо чаще. Конечно, это был ненаучный подход к делу, но тем не менее Грин чувствовал себя гораздо увереннее, если знал, что Госпожа Удача поблизости.

Теперь ему была видна вся Эстория. Небо заметно потемнело.

— Теперь мы достаточно высоко, — Грин остановил остров. — Если снаружи кто-нибудь и оставался, теперь он мертв — здесь слишком разреженный воздух, чтобы им можно было дышать. Я оказался прав. Здесь автоматический подогрев и воздухоснабжение. Очень даже удобно. Единственное, чего бы мне хотелось, чтобы здесь было что-нибудь съестное.

— А почему бы нам не спуститься на такую высоту, чтобы я мог выйти наружу и поискать еду на гарнизонной кухне? — предложил Гризкветр. — Все равно там не осталось никого, кто мог бы мне помешать.

Грин решил, что это превосходное предложение. Он был очень голоден, ведь ему приходилось есть за двоих — за себя и за свой имплантант. Помещенный в его тело симбионт давал Грину большую силу и выносливость, чем та, которой обладал средний человек, но он требовал, чтобы его снабжали топливом. И, оставшись без пищи, он мог начать поглощать ткани тела Грина. Имплантант нес с собой не только преимущества, но и опасность.

Грин опустил остров на высоту двух тысяч футов, перевел рычаг высоты в промежуточное положение и решил, что теперь Гризкветру не будет грозить опасность, если он выйдет наружу. Тем не менее, когда Гризкветр подошел к двери, Грин снова занервничал и подумал, что он будет делать, если дверь закроется и он не сумеет ее открыть. Ничего себе номер — оказаться подвешенным на высоте двух тысяч футов, и даже не иметь при себе парашюта!

Это были всего лишь нелепые страхи, но Алан не должен был сбрасывать со счетов ни одной возможности. Глуповато улыбнувшись, Грин сказал Гризкветру, чтобы тот шел сам. Он решил тем временем получше изучить пульт управления и обдумать свой план во всех деталях.

Когда Гризкветр вернулся с корзиной, набитой едой и бутылками с вином, Грин выругал себя за минутную слабость и тут же об этом забыл. В конце концов, осторожность — качество ценное, а он пытался действовать осторожно.

Грин с жадностью проглотил еду и выпил полбутылки вина, зная, что имплантант примется сперва за алкоголь, а только потом за пищу, и потому ему не грозит опасность опьянеть. Между двумя кусками Алан объяснил Гризкветру свой план:

— Как только мы поедим, мы спустимся вниз. Я напишу записку, а ты сбросишь ее на ступеньки дворца. Эта записка сообщит королю, что в его же интересах отпустить пленников целыми и невредимыми и позволить им выйти за ветрозащитную стену. Там мы спокойно их подберем и улетим, как птицы. Если же король откажется их отпустить, мы опустим остров на храм Богини — Рыбы и расплющим и его, и ее золотую статую, украшенную драгоценными камнями. Если и это его не убедит, мы раздавим дворец и, само собой, повалим башни, окружающие страну. Конечно, прежде чем отправлять наше послание, надо что-нибудь раздавить, чтобы показать на что мы способны.

Глаза Гризкветра заблестели:

— А остров может раздавить большое здание?

— Да, думаю, он легко его расщепит на составные части. Мне стало интересно, как остров подстригает траву, и я пришел к выводу, что он использует приспособление, которое существует и у нас, на Земле. Оно срезает предметы, разрушая при помощи излучения их атомную структуру. Когда остров работает в режиме стрижки травы, он испускает это излучение, но только снизу, из основания. Конечно, должны существовать и другие машины, которые убирают обломки кораблей и прочие предметы, которые, по сведениям его банка памяти, не должны находиться в степи. Но я не знаю, как этими машинами управлять.

Во взгляде Гризкветра появилась укоризна:

— Ну да, я знаю не все. В конце концов, я всего лишь человек.

Мальчишка не ответил, но на его лице отразилось явное сомнение в том, что его приемный отец всего лишь человек. Грин пожал плечами и отправил Гризкветра принести из крепости бумагу, перо и чернила. К тому времени как мальчик вернулся, Грин опустил остров на высоту пятидесяти футов и поставил его над дворцом. Он торопливо написал послание, положил его в корзину с плотно закрывающейся крышкой и велел Гризкветру сбросить ее вниз и постараться, чтобы она упала перед входом во дворец.

— Я знаю, что ты уже устал от всей этой беготни, — сказал Алан, — но ты можешь это сделать. Ты большой и сильный.

— Конечно, я могу это сделать, — ответил мальчишка. Он выпятил грудь, промчался через комнату, едва не споткнувшись, и исчез. Грин усмехнулся и принялся наблюдать за собравшимися внизу толпами. Наконец он увидел, как корзина грохнулась прямо под ноги жрецов, стоящих на парадной лестнице. Усмешка Грина стала еще шире, когда жрецы в панике разбежались, теряя сандалии и кубарем скатываясь по ступенькам.