Клонит ко сну меня, тянет ко дну,

Вот я прилягу, вот я усну.

- Свет мой, икринка, лягушечья спинушка,

Спи до весны, не кручинься, Иринушка!

Румпельштильцхен из сказки немцкой

Говорил: - Всех сокровищ на свете

Мне живое милей!

Мне живое милей!

Ждут подземные няньки, А в детской

Во какие кроты

Неземной красоты,

Но всегда не хватает детей!

Обманула его королева

И не выдала сына ему,

И тогда Румпельштильцхен от гнева

Прыгнул, за ногу взялся,

Дернул и разорвался

В отношении: два к одному.

И над карликом дети смеются,

И не жалко его никому,

Так смеются, что плечи трясутся,

Над его сумасшедшей тоской

И над тем, что на две половинки

Каждой по рукаву и штанинке

Сам свое подземельное тельце

Разорвал он своею рукой.

Непрактичный и злобный какой!

Девочка Серебряные Руки

Заблудилась под вечер в лесу.

В ста шагах разбойники от скуки

Свистом держат птицу на весу.

Кони спотыкаются лихие,

Как бутылки, хлопает стрельба,

Птичьи гнезда и сучки сухие

Обирает поверху судьба.

- Ой, березы вы мои, березы,

Вы мои пречистые ручьи,

Расступитесь и омойте слезы,

Расплетите косыньки мои,

Приоденьте корнем и корою,

Положите на свою кровать,

Помешайте злобе и разбою

Руки мои белые отнять!

Я рыбак, а сети

В море унесло.

Мне теперь на свете

Пусто и светло.

И моя отрада

В том, что от людей

Ничего не надо

Нищете моей.

Мимо всей Вселенной

Я пойду, смиренный,

Тихий и босой,

За благословенной

Утренней звездой.

Мне послышался чей-то

Затихающий зов,

Бесприютная флейта

Из-за гор и лесов.

Наклоняется ива

Над студеным ручьем,

И ручей торопливо

Говорит ни о чем,

Осторожный и звонкий,

Будто веретено,

То всплывает в воронке,

То уходит на дно.

В последней четверти луна

Не понапрасну мне видна.

И желтовата и красна

В последней четверти луна,

И беспокойна и смутна:

Земле принадлежит она.

Смотрю в окно и узнаю

В луне земную жизнь мою,

И в смутном свете узнаю

Слова, что на земле пою,

И как на черепке стою

На срезанном ее краю.

А что мне видно из окна?

За крыши прячется луна,

И потому как дым смутна,

Что на ущерб идет она,

И потому, что так темна,

Влюбленным нравится луна.

Прорвав насквозь лимонно-серый

Опасный конус высоты,

На лунных крышах, как химеры,

Вопят гундосые коты.

Из желобов ночное эхо

Выталкивает на асфальт

Их мефистофельского смеха

Коленчатый и хриплый альт.

И в это дикое искусство

Влагает житель городской

Свои предчувствия и чувства

С оттенком зависти мужской.

Он верит, что в природе ночи

И тьмы лоскут, и сна глоток,

Что ночь - его чернорабочий.

А сам глядит на лунный рог,

Где сходятся, как в средоточье,

Котов египетские очи,

И пьет бессонницы белок.

Могучая архитектура ночи!

Рабочий ангел купол повернул,

Вращающийся на древесных кронах,

И обозначились между стволами

Проемы черные, как в старой церкви,

Забытой богом и людьми. Но там

Взошли мои алмазные Плеяды.

Семь струн привязывает к ним Сапфо

И говорит: "Взошли мои Плеяды,

А я одна в постели, я одна,

Одна в постели!" Ниже и левей

В горячем персиковом блеске встали,

Как жертва у престола, золотые

Рога Тельца, и глаз его, горящий

Среди Гиад, как Ветхого завета

Еще одна скрижаль. Проходит время,

Но - что мне время?

Я терпелив, я подождать могу,

Пока взойдет за жертвенным Тельцом

Немыслимое чудо Ориона,

Как бабочка безумная, с купелью

В своих скрипучих проволочных лапках,

Где были крещены Земля и Солнце.

Я подожду, пока в лучах стеклянных

Сам Сириус с египетской, загробной, собачьей головой

Взойдет. Мне раз еще увидеть суждено

Сверкающее это полотенце,

Божественную перемычку счастья,

И что бы люди там ни говорили

Я доживу, переберу позвездно,

Пересчитаю их по каталогу,

Пересчитаю их по книге ночи.

До сих пор мне было невдомек

Для чего мне звездный каталог?

В каталоге десять миллионов

Номеров небесных телефонов,

Десять миллионов номеров

Телефонов марев и миров,

Полный свод свеченья и мерцанья,

Список абонентов мирозданья.

Я-то знаю, как зовут звезду,

Я и телефон ее найду,

Пережду я очередь земную,

Поверну я азбуку стальную:

- А-13-40-25.

Я не знаю, где тебя искать.

Запоет мембрана телефона:

- Отвечает альфа Ориона.

Я в дороге, я теперь звезда,

Я тебя забыла навсегда.

Я звезда - денницына сестрица,

Я тебе не захочу присниться,

До тебя мне дела больше нет.

Позвони мне через триста лет.

Тикают ходики, ветер горячий

В полдень снует челноком по Москве,

Люди бегут к поездам, а на даче

Пляшут кузнечики в желтой траве.

Кто не видал, как сухую солому

Пилит кузнечик стальным терпугом?

С каждой минутой по новому дому

Спичечный город растет за бугром.

Если бы мог я прийти на субботник,

С ними бы стал городить городок,

Я бы им строил, бетонщик и плотник,

Каменщик, я бы им камень толок.

Я бы точил топоры - я точильщик,

Я бы ковать им помог - я кузнец,

Кровельщик я, и стекольщик, и пильщик.

Я бы им песню пропел, наконец.

Кузнечик на лугу стрекочет

В своей защитной плащ-палатке,