Нас ждал сюрприз. Катерина была дома. Даже включилась в работу, стала таскать банки и ставить в кладовку. Между делом сообщила: она съезжает. Будет жить у Ленки. Ленка — это ее соученица, неплохая девка, но немножко без царя в голове. Она живет одна, и готова пустить мою дочь, чтобы та помогала ей по хозяйству.

Я не нашлась что возразить. Только спросила, на что они собираются жить, две безработные студентки. Катя ответила, что она нашла работу на фирме у Лениного дяди, будет вести складской учет и получать за это четыреста долларов. Вид у нее при этом был свирепый.

Понятно, в банк ее теперь не возьмут. А еще в начале лета начальник отдела, в котором она проходила практику, звал ее на полставки, и эти полставки были раза в два больше четырехсот долларов. Ладно, лишь бы учебу не бросала. Я покивала головой, и инцидент был исчерпан.

Установилась новая временная жизнь. Я ходила на работу, Сережка — на учебу, Манана бегала в посольство и другие инстанции. Катерина жила у Ленки, приезжала только на дачу, к бабушке. Причем старалась со мной там не сталкиваться — моим днем была суббота, ее — воскресенье. В конце сентября я перевезла родителей с дачи, а в начале октября Манана уехала во Францию.

Описать, как это все происходило, выше моих сил. Одно могу сказать — слез мы пролили море. Провожать ее в аэропорт приехало все наше семейство, включая моих родителей и Катерину: Манану у нас любят все.

После ее отъезда в доме образовалась пустота. Катьки не было, Сережка весь день проводил в институте, меня тоже домой не тянуло. Все время я проводила на работе, дома только спала. Тут напомнил о себе господин Егоров. Я уже совсем успокоилась, забывать о нем стала, и вот… Не зря говорят, что месть — блюдо, которое едят холодным.

Первый звоночек прозвенел, когда мне по электронной почте пришло письмо без темы. Причем не на корпоративный ящик, а на тот адрес, который я употребляю только для личной переписки. Его и знают-то единицы. Адрес был незнакомый, я уже хотела письмо грохнуть, приняв его за спам, но почему-то в последний момент открыла. Оно было от Листвянского. Он не называл себя, но из контекста все было ясно.

Насколько я знаю, Григорий Константинович практически не пользуется электронной почтой. У него с компьютером нет взаимопонимания. И НЕ ПИСАЛ ОН МНЕ НИКОГДА: если что надо, звонил.

А я? Не помню. Отсылала отчеты, да, было. Но на адрес компании. Вспомнила! Там письма получает секретарша, распечатывает, и подает Григорию. А он диктует ответ.

Листвянский напоминал, что с самого начала предупреждал меня. Сообщал, что меня ждут большие неприятности и просил больше ему не писать и не звонить в обозримом будущем. Он сам со мной свяжется, когда будет можно.

Открестился.

Я посмотрела на адрес повнимательнее. Этот ящик был создан на один раз с единственной целью — послать мне это письмо и не засветиться перед всемогущим Егоровым. Так хитро сделано, придумать это мог только опытный юзер. При этом большую глупость трудно себе представить. Неужели он думает, что великий и ужасный контролирует его переписку на предмет выявления контактов со мной?! Интересно, кто ему организовал этот адрес, а главное, дал мой? Во всяком случае, не я.

Но это означает, что сезон охоты на меня открыт. Надо ждать дальнейших неприятностей. Мне из вредности захотелось позвонить Листвянскому на мобильный, но я не стала. Все равно, трубку он не возьмет.

А, Бог с ним. В конце концов, проживем и без этого старого козла.

Но это было только начало. Через несколько дней, когда я заканчивала презентацию промежуточных результатов по Питерскому проекту, последовало продолжение.

С утра шефа не было на месте. Он появился часам к двенадцати и шмыгнул мимо меня в кабинет, даже не поздоровавшись. Мне не терпелось похвастаться готовой работой, и я ему позвонила.

Трубку шеф не взял, сам вызвал меня ближе к обеду. Я схватила со стола распечатку презентации и радостно отправилась к любимому директору.

Он сидел за столом с похоронным выражением лица.

— Андрей, что случилось?

— Ты сядь. Мне надо с тобой поговорить, и лучше, чтобы ты сидела.

У меня все похолодело внутри, голова закружилась и я плюхнулась на ближайший стул.

— Я только что встречался с одним человеком… Понимаешь, мне сделали предложение, от которого я не могу отказаться. Цена этому предложению — ты.

— В смысле?

— Ну, чтобы сохранить компанию, я должен тебя уволить.

Ясно. Наконец этот гад до меня добрался. Голова кружилась все сильней, к ней присоединилась тошнота.

— Как я понимаю, ты встречался с Егоровым.

— Правильно понимаешь.

Да, дело серьезное. Эта сволочь готова меня с кашей съесть и ничем не гнушается. Я молча попыталась проиграть в уме способы противодействия, но что-то ничего не придумывалось. Андрей тоже молчал, ему тоже этот разговор давался с трудом. Но я не стала ему помогать, пусть сам выкручивается. Интересно, за сколько он меня продал?

Минут пять мы так сидели, потом шеф все же нашел в себе силы открыть рот.

— Ну, я тебя, естественно, не обижу. Выходное пособие дам в размере оклада за три месяца. Еще бонус по результатам последнего полугодия.

— А как ты собираешься меня уволить? По собственному желанию я не напишу, не надейся.

— Ну, придумаем что-нибудь. По сокращению штата или в связи с реорганизацией. Тем более, что в связи со сменой собственника… Ты же не станешь подавать на меня в суд?

— Не стану, хоть и следовало бы.

Первый ступор прошел, сейчас мне хотелось завыть раненой волчицей. Но я сдерживалась изо всех сил.

Мой враг был бы счастлив узнать о моей боли и унижении, значит, никто этого не увидит. Голова больше не кружилась, вместо этого из неведомых глубин поднялась холодная ярость. Гораздо более продуктивное чувство и более опасное для окружающих. Андрей же ничего не заметил и продолжал:

— Да ты не волнуйся, думаю, работу найдешь. Толкнись к Фридману в «Альфу», они с Егоровым злейшие враги. Я тебя буду нанимать частным образом. В конце концов, мне без тебя не обойтись, ты же знаешь.

Тут меня прорвало, да так, что я и сама не ожидала:

— Да пошел ты знаешь, куда?! (тут я добавила несколько непечатных выражений, и откуда только взялись?). Я всегда знала, что ты трус, но не думала, что настолько. Без меня твоей шарашкиной конторе грош цена. Уволюсь — через полгода развалитесь, и никакой Егоров не поможет!

Тут Андрей и впрямь испугался:

— Надь, ты что, Надь?! Успокойся, не горячись! Я понимаю, тебе обидно… Я сам был в шоке, когда Егоров меня позвал и все это озвучил. Ну, мы что-нибудь придумаем… Подожди кричать…

Я глубоко вздохнула, выдохнула… Кричать и впрямь больше не хотелось. Я встала и вышла.

Вернулась на свое место и методично сложила мои самосчитающие файлы на сервере в одну папку. Уходя, грохну все до единого! Это все-таки моя интеллектуальная собственность, не оставлять же ее врагу. Тем более в ноутбуке они все есть. В результате моей деятельности на сервере остались только таблицы Excel без формул. Данные все на месте, а инструмент для обработки — тю-тю! Пусть Егоров не рассчитывает после меня поживиться.

Часа через два меня снова позвали к Андрею (не могу больше называть его шефом, язык не поворачивается). Он все так же сидел за столом, а рядом стоял Сергей Иванович. Судя по всему, роль со словами Андрей доверил ему.

— Надежда Николаевна, душечка, я не понимаю ничего, но и сделать ничего не могу. Вот приказ о Вашем увольнении в связи с реорганизацией.

— Давайте его сюда. Теперь, пожалуйста, деньги на бочку и мою трудовую, я, так и быть, подпишусь на этом приказе, и не буду обращаться в суд.

— Надежда Николаевна, я уже перевел Вашу зарплату и еще за месяц вперед, могу платежку показать. А бонус и то, что Вам обещал Андрей Викторович, он Вам отдаст сам. Наличными.

— Ну, вот и отлично. Спасибо, Сергей Иванович. Я жду мою трудовую и обещанные наличные.