«Новые жандармы» перерыли в доме все, но оружия не нашли.

— Где спрятал оружие?

— В лесу, — спокойно ответил Чевардин.

— Одевайся!

На рассвете дружинники застали дома еще несколько бывших красногвардейцев.

— Вот это улов! — торжествовал Базунов.

— Во главе с самим ершом Совдепа! Го-го-го! — гоготал Жеребин.

— Надо их немедленно переправить в Уфу, — предложил Рокутов, — иначе нам придется драться с большевиками. Они даром не отдадут председателя.

— Это ты верно сказал, — согласился Базунов, — постараемся переправить.

ТОТ ЖЕ ХОЗЯИН

Умов приехал в Сим. Он издал приказ о назначении Фирсова управителем завода, пообещал служащим конторы увеличить жалованье и уехал в Ашу.

Фирсов на другой же день объявил умовские приказы и потребовал от рабочих безропотного подчинения. Рабочие зашумели. Профсоюз обратился к управителю с протестом. Но к соглашению не пришли.

Раздраженные, злые рабочие нехотя принялись за дело. Мастера не смели возвысить голос: не подходи, зашибут.

Управитель завода скоро убедился в том, что удлинение рабочего дня, снижение тарифных расценок и отказ от оплаты сверхурочных работ не дали повышения производительности труда. Наоборот, она резко упала и сократилось количество производимой продукции.

Между тем Умов стал финансировать завод в соответствии с выполнением задания. Фирсов выкручивался из создавшегося положения. С одной стороны выпуск продукции резко сокращается, с другой — рабочие требуют выплаты заработка, а денег не хватает. Возмущение на заводе растет.

— Что будем делать, господа? — спрашивал Фирсов главного бухгалтера и старейшего кассира, — не мухлюют ли заведующие цехами? Вы, пожалуйста, тщательнее проверяйте ведомости.

Бдительный кассир Курчатов при выдаче зарплаты наткнулся на фамилию своего соседа.

— Позвольте, позвольте, — крикнул в окошечко Курчатов, — верните-ка мне расчетную книжку, по которой я только что выдал деньги. Эй, кто там получил, слышите?!

— Што вы кричите, гражданин Курчатов? — спросил первый стоящий в очереди рабочий.

— Как что? Это же жульничество! Получили по расчетной книжке моего соседа. А его же нет на заводе. Я знаю, что он ушел с красными!

— А вы бы, гражданин Курчатов, не кричали об этом, — посоветовали зашумевшие рабочие, напирая к окошечку, — выдавай, не задерживай очередь!

Вечером Курчатов, сидя у самовара, рассуждал вслух о случившемся.

— Выходит, что зарплату получает и тот, кто не работает, а ушел с красными. Я заметил в ведомости одного, а их, наверное, много.

— А ты бы помолчал, — посоветовала жена, — сам знаешь время-то какое. Как бы большевики тебя не хлопнули.

— Ты, мать, не пугай, — ответил Курчатов и замолчал.

Наступило тягостное раздумье. Вдруг дзинькнуло окно и из самовара вырвались две шипящие струи горячей воды.

— Ой, стреляют! — крикнула жена Курчатова и погасила свет.

На улице послышался топот, а в простреленное окно потянулась струя холодного воздуха.

— Мать, ты жива? Поберегись горячей струи. Пусть вытечет, потом уберем, а свет пока не зажигай, — сказал очнувшийся Курчатов.

— Вот, Ваня, што я тебе говорила, чуяло мое сердце.

— Ну, помолчи, мать, помолчи. Я сам понял. Это мне предупреждение. Стреляли-то в самовар, а не в меня, дескать, имей в виду и в тебя пульнем. Придется скрыть этот случай. Хорошо, что я еще начальству не сказал.

Больше кассир не придирался к ведомостям.

ПАРТИЗАНСКИМИ ТРОПАМИ

В доме Федюковых на окраине Сима по правую сторону реки, ближе к лесу, скрывался председатель партийного комитета Рындин Кузьма Васильевич. Об этом знали только Масленников, Лаптев, Яковлев и Салов Илья. Они вместе с Рындиным договорились о собрании коммунистов и организовали сбор.

В районе Синих камней появилось 16 человек, вооруженных винтовками, наганами и гранатами. Они осторожно пробрались меж крутых гор, через желтые и розовые кусты, среди вечно зеленых елей, сосен и поднялись на каменный хребет.

Это местечко облюбовал еще Михаил Гузаков, скрывавшийся от полиции в пещере Синих камней в 1906 году. Сюда, на Синие камни и пришли в конце сентября 1918 года 16 коммунистов, вызванных из лесу Рындиным.

— Здравствуйте, товарищи! — встретил коммунистов бывший председатель партийного комитета, — удачно ли пробрались сюда, не заметили ли вас контрреволюционные псы?

— Не беспокойся, Кузьма Васильич, мы хорошо знаем свой лесной и горный край, проберемся хоть куда и сам дьявол не заметит.

— Молодцы. С такими хоть из ада выберемся.

— Выберемся! Только почему-то нас маловато. Неужели из 500 только и осталось?

— Нет. Большинство на фронтах. Мне удалось установить, что многие наши коммунисты ушли к Гузакову, к Чевереву и Каширину, с которыми влились в ряды Красной Армии. Ну и часть коммунистов, которых мы не смогли известить, находится в лесах. Часть, как известно, арестована, находится в уфимской тюрьме.

— А отсеявшихся нет?

— Есть. Они проживают в поселке, о себе не дают знать и намереваются приспособиться к обстановке.

— Таких надо по шапке!

— Не торопитесь, товарищи. Коммунисты узнаются в действии. Поживем, увидим. Давайте-ка сегодня договоримся об единых действиях. Прежде всего надо избрать партийный комитет. Мне кажется, целесообразнее избрать тех товарищей, которые живут в поселке легально и активно действуют среди рабочих. Их не знают Жеребины и Базунов, а мы им доверяем. Если же изберем лиц, известных всем, то свяжем себе руки. Им нельзя и носа высунуть. Согласны?

— Согласны. Есть предложения.

— Пожалуйста, назовите.

— Яковлев Михаил Иванович.

— Субботин Андрей Петрович.

— Лаптев Никанор Кондратьевич.

— Я лично за этих товарищей, — сказал Рындин, — других предложений нет? Голосую. Единогласно. Надо, товарищи, зашифровать нашу организацию. Каждому коммунисту присвоить номер, а членам комитета клички.

Теперь, товарищи, обстановка требует, чтобы мы дали клятву. Не возражаете?

— Согласны.

— Тогда повторяйте за мной: Клянусь в верности делу Коммунистической партии; клянусь не щадить своей жизни в борьбе с контрреволюцией за восстановление Советской власти; клянусь сохранять партийную тайну и соблюдать строгую конспирацию. Пусть покарает меня партия, если дрогну в бою и в борьбе. Предателю смерть!

Коммунисты, стоя, повторяли слова клятвы, предложенные Рындиным.

— Теперь, позвольте определить задачу нашей организации. Это — вести агитацию среди рабочих, звать их на борьбу за восстановление Советской власти. Дезорганизовать тыл белой армии. Организовать вооруженное восстание. Помогать семьям красногвардейцев. Вовлекать в Компартию новых членов. Согласны ли с этими задачами, товарищи?

— Да.

— Что нужно сделать в ближайшее время? — спросил Рындин и сам же ответил: Добыть пишущую машинку, упрятать ее в надежное место, достать бумаги, овладеть машинописью и начать выпуск листовок. В профсоюзе, существование которого разрешено даже контрреволюционной властью, усилить легальную работу. Товарищу Минцевичу следует подобрать себе в помощь надежных членов союза. В лесу установить связи со всеми группами. Послать своих товарищей в ближайшие деревни. В Еврал я сам пойду. Объединить красногвардейцев, вернувшихся на завод. И сейчас же надо создать штаб по подготовке к восстанию, создать свою контрразведку, назначить товарища для связи с Миньярской партийной организацией.

Коммунисты подробно обсудили план действий, распределили обязанности. Начальником штаба утвердили Масленникова Николая Афанасьевича, начальником разведки Усачева Петра Михайловича. Затем, пожав друг другу руки, они разошлись в разные стороны.

Чехи уехали из Сима. Полновластными правителями в поселке остались комендант Изместьев, глава земской управы Мартынов, начальник белой дружины Базунов, а на заводе — управляющий Фирсов.