Последнее особенно задевало Леньку. Вспоминалось, что в детском доме тоже были не только русские, но и карелы, и украинцы, и евреи, и белорусы, однако всегда разговаривали на русском языке и все хорошо понимали друг друга.

«Или они не доверяют мне? — мучился в догадках Ленька. — А что не доверять? Сводки-то вместе слушаем! Или принимают за мальчишку, за ребенка? А я и всего-то на год моложе Мити».

И в то же время Ленька ни на минуту не забывал, что именно эти старики вепсы спасли его, бесчувственного на руках вынесли из лесу, дали одежду, кормят, заботятся. Вот уже неделю живет он в Коровьей пустоши, и каждый раз за завтраком и ужином, кроме обычных лепешек и рыбы, дед подает Леньке «дополнительный паек»: два вареных яйца и кружку молока, хотя ни кур, ни коровы в хозяйстве старика нету, и яйца и молоко дед приносит от кого-то из соседей.

Этот паек Ленька не стыдился съедать только потому, что хотел как можно скорей восстановить силы.

Едва Ленька заикнулся о том, что ему нужен компас, Митя открыл старый шкаф со львами на дверцах и достал с верхней полки коробку, перевязанную дратвой. Из коробки он вынул два одинаковых ученических компаса и просто сказал:

— Бери любой!

— А тебе на што эта штука? — полюбопытствовал дед.

— Надо… Чтобы не заблудиться, — смутившись, ответил Ленька и поспешно спрятал компас в карман.

— Опять бежать будешь?

— Не-ет. Я — к своим. К детдомовцам…

Старик пристально посмотрел на темные круги под глазами Леньки, на костлявые плечи и покачал головой:

— Версту пройдешь — упадешь. Не можешь ходить. Худой ишшо.

— Так я же не сейчас пойду…

— Ты на фронт хочешь, бежать хочешь. Худо думаешь. Ты у нас жить будешь, с Митюхой за рыбой ходить будешь.

«Люди воюют, а я — на рыбалку?» — подумал Ленька, досадуя, что и старик не хочет понять его. Слов нет, фронту хлеб очень нужен, и, может быть, это правильно, что они остаются здесь. Но он-то, Ленька, знает, где больше принесет пользы, его место только на передовой!

— Нет, мне своих догонять надо, — упрямо повторил Ленька. — Меня, наверно, ищут, ая-тут…

— Ищут, так и найдут, — отозвался Федор Савельевич. — Я и в сельсовет ходил и сказал, што ты тут. Бумага придет, штобы тебя отправить, — поедешь; бумаги нету — у нас живи.

И тут Ленька понял, что все произойдет именно так: сельсовет узнает, где теперь детский дом, и сообщит туда, что Ленька Егоров находится в Коровьей пустоши. Чего доброго, сюда приедет сама Анна Федоровна — директор. Нет, этого нельзя допустить. Надо немедленно уходить отсюда. Завтра же! Только далеко ли до фронта?..

В этот вечер Ленька с особенным вниманием слушал радио. Когда диктор сообщил об ожесточенных боях на берегах Свири, у Леньки невольно вырвалось:

— А это далеко отсюда?

— До передовой меньше сотни километров, — отозвался Митя.

«Эх, если бы еще достать карту, — подумал Ленька, — тогда-то уж наверняка не сбился бы с дороги, самым коротким путем пошел бы…»

В эту ночь он долго не мог уснуть. Пока все складывалось хорошо. Компас есть, продукты на дорогу достать нетрудно, и если до передовой даже сто километров, то дня за три вполне можно дойти.

«Все-таки Митя молодец! — думал Ленька. — Не жадный и все знает. Вот бы с ним на фронт бежать». На мгновение он представил, как они вдвоем пробираются по лесу к передовой, как ночуют у костра, как приходят к командиру и тот назначает их в разведку. Да, это было бы здорово!

Поддавшись заманчивым мыслям, Ленька чуть толкнул локтем лежащего рядом Митю.

— Мить, а Мить! — шепотом позвал он.

— Ну?

— Слушай. Если я тебе скажу одну тайну, ты… не выдашь меня?

— Говори.

Ленька привстал, повернулся к товарищу.

— Знаешь, я хочу бежать на фронт. В разведчики. Я и тогда туда хотел, да заблудился: не было компаса. А теперь доберусь… Послушай, махнем вместе, а? Ведь когда война, когда фашисты прут, на передовой мы больше пользы принесем. Понимаешь? — И для убедительности соврал: — У нас из детдома уже трое на фронт убежали. Я — четвертый.

— На фронт тебя не возьмут, — тихо сказал Митя. — Не пустят.

— Неправда! Возьмут! Я сам в газетах читал о пионерах-разведчиках.

— И я читал. Но говорю — не возьмут. Те разведчики попали на фронт из партизанских отрядов. Они сначала в партизанах разведчиками были.

— А если здесь нет партизан, тогда что?

— Партизаны везде есть.

— И здесь? Ну, а где они, где? Ты знаешь?

— Не знаю.

— Так бы и говорил! — Ленька снова лег на спину, заложил руки под голову. — А то — «партизаны везде»…

— Зря обижаешься. Партизаны живут в деревнях и работают.

— Работают? Какие же это партизаны? Настоящие партизаны воюют. Понял?

— Пусть будут не настоящие, а такие, как у Лося.

— У Лося?! — Ленька даже сел.

— Ты не кричи, дедушку разбудишь.

— Но при чем тут Лось? — горячо зашептал Ленька. — Он же в тылу фашистов!

— Запомни: Лось — везде. Фронт далеко — его люди работают, как и все, а приблизится фронт — начнут действовать.

Это была новость. Об отряде Лося Ленька не раз слыхал еще в детдоме. Но неужели и здесь, в этой далекой маленькой деревушке, люди могут иметь какое-то отношение к отряду отважного партизанского командира?

«А может, и Митя в партизанах?» — подумал Ленька, и его охватило чувство благоговейного трепета перед старшим товарищем.

— Митя, а ты — партизан? — дрожащим шепотом спросил он. — Честное пионерское, клянусь — никому ни слова!..

— Я старший в деревне. Старший из ребят. И я — работаю.

— Это сейчас. А потом? Потом что? Если фашисты придут…

— Потом видно будет.

Леньке стало неприятно, что Митя уклонился от прямого ответа.

— Почему ты не доверяешь мне? Почему вы все мне не доверяете? Старики радио придут слушать и то говорят по-своему, чтобы я ничего не понял.

— Если бы я не доверял, то и разговаривать с тобой не стал бы. И на стариков нечего обижаться. Они совсем плохо знают русский язык. Ты видишь, как дедушка говорит по-русски, а они и того хуже. Вот и говорят по-своему. А ты сразу — «не доверяют»!..

У Леньки немного отлегло от сердца.

— Скажи, если бы я остался, меня могли бы взять в партизаны? — спросил он после некоторого молчания.

— Об этом рано говорить. Сейчас все работают. Не разберешь, кто партизан, кто не партизан. Вот и ты работай. Да о партизанах меньше языком трепли. Люди сами увидят, можно тебя в отряд брать или нельзя.

— А я все-таки хочу пробраться на передовую, — сказал Ленька, но уже без прежней уверенности.

— Пустая затея. Кроме тыла, ты никуда не попадешь.

Митя уже давно спал, а Леньке было не до сна. Теперь он не сомневался, что вепсы, эти мирно живущие колхозники, какими-то незримыми нитями связаны с фронтом. Раз они знают о Лосе, то, видимо, и связь поддерживают именно с этим полулегендарным командиром партизан, группы которого изумительными по смелости и внезапности налетами мешали продвижению фашистов на юг и восток.

Если это действительно так, тогда понятно, почему Митя остался в деревне у деда. Конечно, быть на передовой в настоящей разведке, иметь настоящую военную форму и личное оружие — это заманчиво. Но может быть, Митя прав, и на передовую иначе, как из партизан, не попасть?

Получалось, что мечта о фронте, которой жил Ленька последние полгода, может оказаться несбыточной, если вот так сразу прийти на передовую. И как бы хотелось, чтобы Митя оказался неправ! Но внутренний голос подсказывал, что в словах старшего товарища есть какая-то правда, не считаться с которой Ленька уже не мог.

Забрезжил рассвет. Кто-то тихо стукнул в окошко. Тотчас поднялся Митя. Неужели и он не спал? Ленька притворился спящим. Митя подошел к окну, отворил его. С улицы глуховатый мужской голос сказал короткую фразу по-вепсски. Окно захлопнулось.

— Ленька! — позвал Митя.

«Отозваться или нет? Нет! Пусть думает, что сплю. Если надо, разбудит», — решил Ленька.