- Да брось ты принимать все это всерьез! Неужели ты не понимаешь, что Скуратовский тебя изучает? Ничего страшного он не сказал. Поверь, Владимир Андреевич ни в грош не ставит все эти бредни об американском империализме! Все дело в том, что он боится, а не фанатик ли ты! Вдруг ты - убежденный борец против империализма! Понимаешь?

- Что-то не совсем. Меня к тому же беспокоит и другая мысль. Вся эта система, в которой мы живем, вся эта несправедливость! Выходит, мы поддерживаем и даже охраняем ее!

- Это еще почему?

- Ну, ведь Скуратовский сказал, что наша задача выявлять всех антисоветски мыслящих. А это значит, выявлять всех тех, кто просто соображает головой?!

- Нет, я с этим не согласен! Мы же с тобой, я полагаю, головой соображаем?

- Пожалуй, да…

- А разве мы собираемся доносить друг на друга?

- Нет!

- Так вот в чем загвоздка! Пускай при нас хорошие люди говорят все, что им заблагорассудится! Мы не должны на них доносить! В конце концов, у нас есть родственники, друзья…

- Значит, нужно выявлять тех, кто нам не нравится?

- Совершенно верно! Конечно, было бы грубо говорить, что мне кто-то не нравится. Выявлять, я думаю, нужно только тех, кто портит нам жизнь, ненавидит нас!

- Значит, то, что мы делаем не является стукачеством?

- Конечно, нет. Ты же информируешь «органы» о своих врагах. Здесь нет никакого предательства! Предавать - это значит делать подлость тем, кто был добр по отношению к тебе. А если ты донес на негодяя, то это - не что иное, как месть! Клин клином вышибают! Ты думаешь, что они на тебя не доносят?

- Уверен, что доносят! Но только не в «особый отдел»!

- А это потому, что они - «мелкие сошки»! Да эти быдла не способны даже слова сказать! Кому из работников «особого отдела» нужна их пустая болтовня?

- Неужели это так?

- Представь себе, что так. Наши товарищи способны испытывать только низменные чувства! Если бы, например, Скуратовский предложил кому-нибудь из них солидное денежное вознаграждение или, там, какие-либо блага. Скажем, отпуск домой, или досрочное увольнение из армии…Так они бы мать родную продали!

Иван вспомнил, как бегали к замполиту на тайные встречи самые активные борцы с доносительством в учебной роте. В словах Шорника была своя логика! - Получается, что у нас одни доносчики! - воскликнул Зайцев.

- Ну, обо всех не следует так говорить! - возразил Шорник. - Люди бывают разные. Есть и такие, которые никогда и ни на кого не будут доносить! Но девяносто, вернее, девяносто девять процентов наших граждан к доносительству способны! Видишь ли, так уже мы воспитаны…Поэтому я считаю, что уж если доносить, чтобы быть правоверным советским гражданином, то делать это нужно избирательно, принципиально и не за мзду!

- Что-то ты загнул, по-моему, с количеством потенциальных доносчиков? Неужели мы так деградировали?

- Я имею в виду именно потенциальных осведомителей. Потому как начальству, фактически, такого количества не требуется. Зачем, скажем, привлекать дурачков?

- Выходит, у нас не доносят только дурачки?

- Именно так, или почти что так!

- Ясно. Но меня все-таки беспокоит то, что мы служим этому обществу, где девяносто девять процентов способны, как ты говоришь, на все…

- Кто тебе сказал, что мы служим этому обществу? - рассмеялся Шорник. - Майор Скуратовский?

- Ну, хотя бы он!

- Мы служим не обществу, мой друг, - уверенно сказал Шорник, - а лишь только самим себе! В том числе и Скуратовский! А об обществе, родине и, тем более, социализме у нас никто на деле ни в малейшей степени не печется! Ты же любишь историю! Вспомни, был ли в нашей стране хотя бы один политический или государственный деятель, который по-настоящему заботился бы о государстве и народе? Все жаждут только власти, личного благополучия, обогащения!

- И ты?

- Представь себе, и я! Только я не хочу тебе врать из чувства дружбы!

- Но это же цинизм?

- Правда всегда цинична! Мое желание - добиться в жизни наибольших материальных благ, успешной карьеры, власти. Для этого я и сотрудничаю с КГБ! Конечно, у меня есть совесть. Я, например, считаю, что всех людей, которые меня любят и уважают, я, в свою очередь, должен любить и уважать. На них я никогда не буду доносить!

- Но ведь мне не нужны ни власть, ни материальные блага? - растерялся Зайцев.

- Ты еще молод, Иван, - усмехнулся Шорник. - И совершенно не знаешь жизни! Поверь, у тебя еще все впереди. И уже то, что ты своевременно ступил на правильный путь, впоследствии поможет тебе не один раз!

Иван задумался. - Неужели в истории нашей страны среди государственных деятелей не было ни одного порядочного человека? Вот насчет исторических личностей я с тобой не согласен! - сказал он. - А как же тогла Ленин? Я, конечно, не верю в тот образ Ленина, который создала наша пропаганда. Но ведь доказано, что Ильич был скромным человеком, любил свою страну?

- Ленин любил? - засмеялся Шорник. - А как же тогда проезд в запломбированном вагоне через всю Германию во время русско-германской войны? А получение у немцев денег, с помощью которых он захватил власть в стране?

- Неужели это правда?

- Я сначала сам не верил - так говорил Туклерс - но потом, когда я донес об этом Скуратовскому, тот подтвердил, что так и было!

- Сам Скуратовский?!

- Да, хотя он прямо так не сказал. Но я не из тех людей, чтобы не понять истину. Майор лишь заявил, что Туклерс, видимо, немало прочитал антисоветской литературы и умеет выбирать подлинные факты!

- Вот так да! А как же тогда ленинская скромность?

- Все это, видимо, дружище, пропаганда. О какой скромности может идти речь, если у Ленина главной жизненной целью была лишь власть, неограниченная, необъятная. Возьми, вон, его статьи. Ты же видишь, даже у нас в части чуть ли не на каждом углу висят его цитаты, типа: «Наша цель - власть!», «Мы должны взять власть!», «Только та власть чего-то стоит, если она умеет защищаться!» и так далее.

Зайцев приумолк. Как совпали слова Шорника с его собственными мыслями! - Ты, пожалуй, прав, Вацлав, - сказал он после некоторого раздумья.

- Ну и слава Богу! - обрадовался Шорник. - Значит, ты начинаешь постигать суть нашей жизни!

На другой день наступил намеченный майором Скуратовским вторник. Ровно в три часа дня Зайцев переступил порог его кабинета. Дверь была открыта, стоило только слегка на нее нажать.

- Здравствуй, садись! - с ходу перешел на «ты» Скуратовский. - Ну, как, есть что-нибудь новенькое?

- Да, товарищ майор.

- Называй меня Владимиром Андреевичем, - поморщился оперуполномоченный. - Не стоит распространять на меня уставные отношения.

- Понятно. Я пришел рассказать о Туклерсе, товарищ…Владимир Андреевич, - начал Зайцев. - Вчера перед «отбоем» по телевизору показывали кинофильм «Кавказская пленница»…

- Наш знаменитый комедийный фильм?

- Да. Как вы знаете, в нем играют актеры Вицин, Никулин, Моргунов…

- Знаю и сам их люблю!

- Ну, так вот. Туклерс вдруг и говорит во время фильма: - Хорошо бы было, если бы Вицин, Никулин и Моргунов сыграли бы кого-нибудь из наших правителей! Фреймутс согласился и сказал, что, пожалуй, кто-то из них вполне подойдет под Брежнева. Но Туклерс поправил его: - Любой из них подойдет под кого угодно, даже под Ленина! - Тут сразу же установилась тишина. Туклерс же невозмутимо прибавил: - Под Ленина, полагаю, больше подошел бы Моргунов! - Раздался громкий смех.

- Вот негодяи! - возмутился Скуратовский и протянул Ивану чистый лист. - Давай-ка, зафиксируй это на бумаге!

Иван склонился над столом.

- Источник сообщает, - диктовал Владимир Андреевич, - что второго ноября, вечером, около двадцати часов тридцати минут…

Зайцев оторвался от работы: - А что, обязательно нужно писать слово «источник»? Может лучше написать: - Сообщаю, что тогда-то и тогда-то…?

- Нет, - покачал головой майор, - у нас принято писать именно так, поэтому следуй установленным правилам!