Микки растерялся. — Как это? Конечно же, это её статуя. Думаешь, я Розу не узнаю?

— Не узнаёшь, — ответил Доктор. — Ведь ты прямо сейчас смотришь на неё. Это не статуя Розы. Это сама Роза. Роза окаменела.

Микки снова сел на гигантскую ногу и схватился за голову. — Это неправда, — повторял он, то громко, то тихо, его тело сотрясали рыдания, которые он старался сдержать, скрыть.

К ним подошёл работник музея в униформе. — Прошу прощения, сэр, — обратился он к Микки, словно не замечая его слёз. — Боюсь, что мне придётся попросить вас не сидеть на экспонатах.

Микки его проигнорировал, возможно, даже не услышал.

— Он сейчас немного расстроен, — заметил Доктор.

Мужчина остался непреклонен. — Мне жаль, сэр, но я не могу сделать для вас исключение.

Доктор подошёл ближе и ткнул в него пальцем. — Простите, просто проверял, человек ли вы. Ведь настоящий человек увидел бы, как расстроен мой… друг и проявил бы немного сострадания.

Охранник будто не заметил ярости Доктора. Видимо, он привык к подобному, даже в таком культурном месте, как музей. Он говорил так рассудительно, что Доктор, который и так находился не в лучшем расположении духа, почувствовал, как нарастает его гнев. — Наша обязанность — защищать эти предметы. Они бы не протянули столько поколений, если бы всем разрешали на них сидеть, так ведь?

Доктор приготовился разразиться рядом контраргументов, касающихся прошлых применений каменных работ, а также тех применений, которые только что пришли ему в голову, и в которых охранник вполне мог принять участие — всё, что только мог сказать человек, потерявший рассудок, когда Микки вскочил на ноги. Он повернулся к охраннику.

— Мне плевать на ваши дурацкие статуи и ваши дурацкие обязанности! — прокричал он.

Все находящиеся в зале повернулись к ним. Один из туристов даже сфотографировал.

— Она мертва! Как вы не понимаете? Она мертва! Я приходил сюда каждый день, каждый дурацкий день, чтобы лишь почувствовать её рядом — чтобы продолжать жить, пока снова с ней не увижусь. Но я не знал… больше я никогда её не увижу!

— Мне жаль, сэр, но…

Доктор вмешался, пока ситуация не стала ещё хуже. — Я же вам сказал, он сейчас немного расстроен, — резко произнёс он, взяв Микки за руку.

По щекам Микки всё ещё беззвучно катились слёзы, когда Доктор вывел его из зала по лестнице; он выглядел оцепеневшим и злым.

Доктор посадил его за столик во дворике музея, а сам ушёл к ближайшему кафе. Он вернулся с двумя пластиковыми стаканчиками черносмородинного сока и поставил один из них перед Микки, предварительно воткнув в соломинку в крышку стакана.

Несколько минут они просидели молча. Ни один из них мыслями не был в настоящем — оба находились в прошлом, с Розой. Говорили с ней. Смеялись с ней. Просто смотрели на её лицо.

— Она всегда слишком хорошо ко мне относилась, — внезапно сказал Микки. — Я её не заслуживал, нет. Однажды я заболел гриппом, и она ухаживала за мной, каждый день приходила. Иногда мне хотелось умереть, но она брала меня за руку, и я вспоминал, как хороша жизнь, — он чуть не улыбнулся. — Я считал себя самым счастливым человеком на свете, раз она со мной. Мы были ещё детьми, но уже тогда я понимал, что она особенная. Я всё думал, что она меня бросит. И как-то раз так и вышло. Хотя она потом вернулась. Я решил, что она просто отходит от прошлых отношений, что через пару недель опомнится. Но этого не случилось. Даже не думал, что привяжусь к ней ещё раз. Я знал, что на свете есть люди лучше меня, знал, что она когда-нибудь это поймёт. Я просто наслаждался каждым днём рядом с ней. И, конечно, очень разозлился, когда она улетела с тобой. Я злился на тебя, и на неё тоже злился, злился на то, что, в конце концов, она перестала меня замечать. Я понял, что проиграл, а она победила. Но я не держал зла, никогда. Ведь она заслуживала кого-то получше меня. Заслуживала того, кто мог дать ей всю Вселенную, — печаль в его голосе превратилась в гнев. — А ты её погубил.

— Знаю, — сказал Доктор, и его слова прозвучали так, будто он сам себя ненавидел.

— Ты погубил её, и я больше никогда с ней не увижусь! Она считала, что ей хотелось опасности и экстрима — но ты мог её остановить! Она же не Повелительница Времени, она была обычной девушкой, и ты её погубил.

— Роза не была «обычной», — сказал Доктор. Он перестал злиться сам на себя, переключившись на Микки. — Что мне оставалось сделать? Обернуть её ватой? Сказать «Послушай, я могу показать тебе всю Вселенную, но не буду, а то вдруг ты поранишься? На свете столько всего, столько планет, столько чудес, но я хочу, чтоб ты сидела дома и работала в магазине»?

Микки поднялся и вскрикнул: — Тебе следовало лучше о ней заботиться!

Доктор прокричал в ответ: — Знаю!

Микки сел обратно. — Следовало, — тихо повторил он. Внезапно он вздрогнул. — Как я расскажу её маме? Она же меня распнёт.

— Хочешь сказать, меня, — сказал Доктор. Он усмехнулся. — Так забавно, сегодня утром меня чуть не распяли. К счастью, меня всего лишь бросили на съеденье львам.

Микки уловил только начало предложения, слишком поглощённый происходящим, чтобы беспокоиться о приключениях Доктора. — Будто ты здесь задержишься. А Джеки ведь придётся всё на кого-то излить. У неё же больше никого нет, — он поморщился. — У Розы даже могилы нормальной не будет!

Доктор помолчал пару минут, позволив Микки выплакаться. Затем он нерешительно сказал: — Я могу её вернуть.

Микки удивлённо на него посмотрел. — Что?

Доктор повторил, на этот раз более уверенно. — Я могу её вернуть.

Микки подскочил, с ещё большей яростью, чем раньше. — Ты… ты можешь? Тогда почему ты сразу не сказал? Ты просто смеялся над моим состоянием? Микки-идиот, ничего он не понимает, давайте над ним посмеёмся? — казалось, он готов побить Доктора, который тут же заговорил.

— Я… сомневался, можно ли так поступить, — он поднял руку, остановив протест Микки. — Но теперь я уверен. Но разве сам факт того, что я хоть что-то могу сделать, не самое главное?

Микки, казалось, хотел возразить, но затем просто кивнул. — Да. Ты прав. Так чего же мы тогда ждём? — Микки встал.

— Для начала, когда уйдёт тот охранник, — сказал ему Доктор.

Микки озадачился и снова сел.

Они оба молчали несколько минут. Доктор сделал большой глоток черносмородинного сока.

Затем Микки немного нервно спросил: — Но… за 2000 лет она не постарела?

— Скорее за 1900, плюс-минус смены календаря, — ответил Доктор. — Это не должно… это не важно. Она там даже не знает. Она не постарела.

— Уверен, что она не знает? — спросил Микки. — Уверен, что она за всем происходящим вокруг не следила?

Доктор поднял бровь. — Ну, если и следила, то она каждый день в течение тех двух недель видела тебя. Ты заработал несколько плюсиков в свой актив, — он сказал это почти — почти — добродушно, но Микки выглядел как щенок, которого только что пнули. Он вздохнул. — Идём, — сказал он, поднимаясь с места. — Посмотрим, чисто ли на горизонте.

Но Микки так и не встал. — Роза не постарела — та Роза, что внутри. Но статуя состарилась. Она вся потрескалась. У неё нет руки. Она появится, когда ты оживишь Розу?

Доктор не ответил.

— Не появится, да? — со злостью переспросил Микки. — Она ведь по волшебству не отрастёт, как твоя. Ты вернёшь её с трещинами и без руки! — Доктор ударил по столу: — Так лучше, чем совсем без Розы! — крикнул он.

В глазах Микки промелькнул страх. Но спустя пару секунд он кивнул. — Да, — сказал он. — Наверно, ты прав.

Пока они шли обратно в зал статуй, Доктор услышал, как Микки пробормотал: — Надеюсь, что она согласна.

День заканчивался, и люди начали расходиться из музея. Среди каменных голов в зале статуй бродила парочка туристов, но рядом с Розой не было никого.

Доктор поднял маленький флакон с несколькими каплями драгоценной животворящей жидкости. Крепко сжав его в руке, он задержал дыхание. А потом перевернул склянку в руке, и зелье вылилось на статую.