Она и была в замедленном движении. Богиня смотрела на неё неземными, сияющими глазами, и Роза больше не могла бежать.

Как в тумане она осознала, что в храм за ней вбежали Доктор и Ванесса.

Как в тумане она осознала, что ягнёнок издал своё последнее душераздирающее блеяние, и его кровь заструилась на пол, а Урсус торжествующе вскрикнул.

Но видела она только богиню, у ног которой разливалась кровь.

А затем — ужасно — кровь начала исчезать, будто богиня, как губка, впитывала её. Потом тело ягнёнка, и так крохотное, начало сжиматься. Всё его естество растворялось, стекая туда, где только что была кровь, и впитывалось, пока не остался лишь клочок шерсти.

Тринадцать

Роза смотрела туда, где только что был ягнёнок. Её затошнило.

— Не расстраивайся, Роза, — сказала Минерва. — Даже богам нужно питаться. Почти не отличается от того, как вы поглощаете… — она умолкла, будто подбирая правильные слова, — отбивную или жаркое из ягнёнка.

— Понятно, — потрясённо ответила Роза. — Пожалуй, я больше не захочу этого делать.

— Подойдите, Доктор, Ванесса, — продолжила богиня. — Вам не причинят вреда.

— Вы уверены? — спросил Доктор. — Вообще-то, ваш приверженец, Урсус, уже много вреда успел причинить.

Урсус шагнул вперёд. — Прикуси язык и не смей так говорить с богиней! — огрызнулся он.

Доктор нахмурился. — Думаю, так будет довольно сложно поддерживать беседу, — сказал он, высунул язык и прикусил его. — Апхолючнонеплиемхемо, — прошепелявил он.

Урсус заворчал, и Доктор, пожав плечами, заговорил нормально. — Значит, ты отрицаешь, что причинял вред? Ведь, думаю, что причинял. Ну, все эти превращения людей в камень и тому подобное. Если хочешь, можешь считать меня филистимлянином — хотя сами филистимляне были не настолько уж плохими. Может, они и не разбирались в картинах, но они знали, как закатить шикарную вечеринку… Так о чём я? Ах, да — считай меня филистимлянином, но я не вижу оправдания для превращения в камень ради искусства.

— Искусство оправдывает всё, — просто сказал Урсус.

— Нет, не оправдывает, — возразил Доктор. — Один-ноль в мою пользу. Дальше?

— Жизнь без искусства бессмысленна!

— Хмм. Вообще-то, в этом я с тобой немного согласен, веришь или нет — но, и думаю, именно здесь мы расходимся во мнениях, в мире и так достаточно много произведений искусства. Мозаика, картины, музыка, а иногда очень даже неплохие действительно-вырезанные-из-камня статуи. Так что, во многих смыслах, жизнь прекрасна, и не нужно всюду шляться и кокошить людей своими волшебными пальцами.

Урсус стянул одну из перчаток и поднял руки, демонстрируя свои толстые, неуклюжие пальцы. — Знаете ли вы, каково это, — сказал он, — чувствовать, что тебе досталось неправильное тело?

— Ну, вообще-то… — начал Доктор, помахав пальцами перед своим лицом.

— Я родился, чтобы творить искусство, — продолжил Урсус, и Роза тут же вспомнила те слова, что он ей сказал перед тем, как окружающий её мир потемнел.

— Значит, вы приносили Минерве жертвы и просили её, — она постаралась вспомнить, — дать вам способность творить красоту из камня?

Он кивнул. — Минерва внемла моим молитвам и позволила мне заниматься тем, для чего я был рождён, быть тем, кем я был рождён.

— Спорю, ты сильно удивился, когда она выполнила твою просьбу, — сказал Доктор. — Одно дело — настоящие ремесленники, которые вкалывают с молотками и зубилами, а другое — серийный убийца, оружием которого является смертоносный палец. Кстати, она и волшебные перчатки тебе дала? Просто представь, что в противном случае происходило бы каждый раз, когда ты решал поковыряться в носу.

— Просто в голове не укладывается, что… бог мог так поступить! — воскликнула Роза. Она повернулась к Минерве, с трудом веря, что противостоит божеству. — Вы на самом деле довольны, что он так просто убивает людей?

И снова появилась та неземная улыбка. — Конечно. Таким образом он меня прославляет. И в обмен приносит много жертв.

— Римские боги были помешаны на жертвах, — пробормотал Доктор. — Им не важно, чем ты занимаешься, пока правильно соблюдаешь все обряды. Со своими почитателями они существовали по принципу «ты — мне, я — тебе». Отдаёшь им свинью, они поражают твоего врага. Как-то так.

— Но все те люди…

Урсус, казалось, озадачился. — Они всего лишь рабы, купленные для определённой цели. Людей покупают для того, чтобы они погибли на арене. Ведь умереть, став красотой, лучше, чем быть разрубленным на кусочки на гладиаторском представлении?

Роза несколько раз открыла и закрыла рот, каждый её довод застревал на языке. Забавно, что где-то на Земле есть места более чуждые, чем другие планеты. — Оптатус не был рабом, — в конце концов, сказала она, опустив тему «убивать — неправильно».

Урсус фыркнул. — Этот идиот Грацилис всё твердил о воздаянии для своего ничтожного сына. Он не принял бы отказа. Не хотел со мной знаться, когда я был неудачником, никем. Стал моим фанатом, как только обо мне заговорили в Риме. — Он довольно улыбнулся. — Тем более, он мне столько денег предложил, как можно отказаться?

— Знаете, на вашем месте я бы выкрутилась, — сказала Роза. — То, чем вы занимались —… зло. Все те люди мертвы!

— Вообще-то, — прервал её Доктор громким театральным шёпотом, — я оживлю их примерно через… — он посмотрел на своё запястье, будто сверяясь с воображаемыми часами, — два дня, помнишь? С помощью того поразительного чудесного снадобья…

Доктор умолк. Роза обернулась к нему — он просто стоял с улыбкой на лице; с улыбкой, которую она так хорошо знала. С улыбкой открытия.

— Что? — спросила она.

— Похоже, здесь происходит слишком много чудес, да?

Она согласилась. — Да, но именно этим и занимаются боги, так ведь?

— За свою жизнь я повидал много странного, — сказал Доктор. — В существование чего не верят многие люди. Ужасных снежных людей. Оборотней. Демонов. Вампиров. Но римские боги с мистическими возможностями? Не думаю.

Урсус шагнул вперёд. — Следи за своими словами!

— Ну, вот опять! — ответил Доктор. — Вечно ты просишь меня сделать что-то довольно неудобное, если не физически невозможное. Слушай, давай проясним. Как-то раз богиня Минерва просто явилась тебе, правильно?

Урсус самодовольно кивнул.

— Много лет ты подносил ей жертвы и всё такое?

— Да.

— Доктор, осторожнее, — шикнула на него Роза. — Она стоит рядом.

— Сейчас она не очень-то разговорчива, да? — громко сказал Доктор. — Просто стоит себе, как истукан. Вообще, кажется, что она говорит лишь тогда, когда к ней обращаются. Ведёт себя отнюдь не как богиня. — Его глаза сияли так же ярко, как и глаза богини. — Ванесса!

Девочка быстро отозвалась. — Да?

— 2375 год?

— Да, — потрясённо ответила она.

— Сардиния?

— Да.

— Бюро Тайгон?

— Да.

— Сальваторио Моретти?

— Да.

— В таком случае… — Доктор повернулся к Минерве, которая по-прежнему стояла на месте, божественно и величественно. — Я хочу увидеть твой истинный облик.

Розе показалось, что она услышала звук, будто что-то щёлкнуло. А затем Минерва исчезла. Просто исчезла, словно её выключили. На месте, где она стояла, лежала картонная коробка с надписью «СМ» на боку. А из коробки выглядывало маленькое чешуйчатое существо, нечто среднее между маленьким драконом и утконосом.

Всё случилось очень быстро.

Урсус закричал, почти завопил: — Что вы наделали? — он выхватил свой жертвенный кинжал, всё ещё покрытый кровью, и бросился на Доктора.

Ванесса воскликнула: — Это же та самая коробка! Из мастерской моего отца! — и побежала к ней, становясь между Доктором и разъярённым скульптором.

Доктор бросился вперёд с криком: — Ванесса! Назад!

Он подбежал к ним как раз тогда, когда Урсус уже замахнулся на Ванессу.

Доктор ударил Урсуса по руке, отводя кинжал от девочки, и Урсус её оттолкнул. Ванесса упала на пол, окаменев.