– Способы не могут быть более законными или менее законными, – сухо отрезал Георгий, – Оторвавшись от бюрократии и оценивая происходящее по содержанию, а не по соответствию общепринятым стандартам, можно легко осознать суть. Правила просты: все, что делаем мы – законно, а все, что они – противозаконно. Можешь считать это новым законом.

“И этот человек называет меня эгоисткой!” – я насупилась, и даже спорить не стала. Бесполезно.

– Ладно, – строго перебила я Георгия, – Вернемся к делу. Что ты раскопал за это время? Неужели узнанные тобою факты, не могут прояснить ситуацию и без вторжения в офис Лихогона?

“И как я могла забыть, что для Георгия борьба с Лихогоном является основным смыслом нашего дела. Могу поклясться, что, если бы Лихогон не играл за Леонида, Георгий и не подумал бы вступаться за Марию…”

– В общем ситуация ясна и так. Ничего нового я не выяснил. Просто перепроверял уже известные факты. Побывал в доме покойного отца Марии. Поговорил с некоторыми из работников его офиса. Никто ничего не знает. Не волнуйся. Мы с Машей договорились, что я не стану раскрывать, на кого работаю. Пусть ЛжеКузен будет лишен всякой возможности сбора информации о сестре. Самого Леонида, кстати, нигде не видно. Официальная версия гласит, мол, после смерти дяди, этот тип впал в депрессию, и уехал в деревню, откуда выезжать пока не собирается… Леонид постарался обеспечить себе алиби. Случись что с Марией – он знать ничего не знает, провел в деревне все это время… Но мы-то знаем, что на самом деле он уже несколько раз появлялся в городе. В деревне я тоже побывал. Там такой домище и такая охрана, что соваться пока не стоит. Главное, я никак не могу понять, что именно он задумал… Наверняка, триста раз перестраховался, и готов к обращению Марии в суд. Предпринимать что-либо, не зная, что у противника на уме, в данной ситуации очень опасно. Лихогон, я думаю, считает также. Потому что он пока тоже затаился. Темка неустанно дежурит возле Марии. Они постоянно на связи со мной. Слежку, в виде моего знакомого Горы, Лихогон даже не слишком скрывает, но никаких открытых инцидентов не устраивает. Мне необходимо понять, что у противника в голове, как можно скорее. Записи Лихогона хранят бесценную информацию. А ты говоришь, искать другие методы… Не стыдно?

Я пожала плечами. Что ж, в конце концов, у каждой работы свои недостатки. Кому-то приходится заискивать перед начальством, кому-то – копаться в отходах, нам – совершать непростительные гнусности. Я вздохнула и случайно взглянула на часы.

– А!А!А! – только и смогла сказать я.

9. Глава девятая, за всеобщую компьютеризация ратующая.

Опоздать к педантичному Лихогону было равносильно добровольному увольнению. Забыв и о необходимости хорошо выглядеть, и о наличии Георгия в квартире, я похватала вещи, понакидывала на себя уличную одежду и бросилась охотиться на такси. Георгий, пообещав явиться сегодня вечером для продолжения разговора, остался в квартире. Рассуждал он довольно логично: если Лихогон и приставил слежку, то за мной лично, а не за всем домом в целом. Следовательно, выходя из подъезда, скажем, через час после моего отбытия на работу, Георгий ничем не рисковал.

Завидуя представившейся Георгию возможности выспаться и переживая из-за планируемых преступлений, я так разнервничалась, что даже забыла рассказать Георгию о тетрадке и Эдике Томкине. Уже в такси, разыскивая в сумочке помаду и расческу, я наткнулась на смятую тетрадку, которую захватила совершенно автоматически, вместе с кучей ненужного хлама.

“Фух!” – настроение мое сразу повысилось, – “Какое счастье, что я не забыла эту тетрадь! Ради этого можно было еще три кучи всяких ненужностей прихватить… Какая я молодец! Лиза б с ума сошла, а ей, бедняжке, и так предстоят теперь тяжкие испытания.”

Попросив таксиста остановиться за полквартала до офиса Лихогона, я перестроилась на рабочий лад и поспешила навстречу преступлениям против собственной совести. На душе было настолько паршиво, что я даже не рассмеялась при виде огромного щита с грозной угрозой от пожарной инспекции: “Помните! Пепел от непогашенной сигареты может стать вашим!”

Лиза ловко орудовала пилочкой для ногтей. При виде меня, она выронила инструмент и прижала обе руки к груди.

– Ну что, была? – от волнения голос секретарши хрипел.

Мне потребовалось всего несколько секунд, чтобы догадаться, о чем она спрашивает. Лиза не отрывала от моего лица испуганного взгляда. Голубоватые круги под глазами, повторяющие очертания нижнего контура оправы очков, свидетельствовали о проведенной секретаршей бессонной ночи.

– Была, – поспешила успокоить Лизу я, – Вот, – я протянула секретарше тетрадку, – Петр Степанович еще не пришел?

– Нет, – Лиза нелепо вертела тетрадь в руках, – Ты успела вовремя… Я должна положить это на место…

– Вот именно, – я сбросила пиджак и отправилась за инвентарем. Неудовлетворенность моего любопытства была чревата для кабинета Лихогона облысением. Ковровое покрытие могло и не выдержать столь частых контактов с пылесосом, а пол со щеткой.

– А результат? Что сказала твоя гадалка? – Лиза с неподдельным удивлением следила за моими перемещениями. Кажется, секретарша искренне не понимала, как я могу думать о работе в такой момент. Тут, можно сказать, судьба решается, а я преспокойно кидаюсь прибирать.

– Позже расскажу, – как можно безразличнее заявила я, заставив Лизу резко побледнеть, – Результат довольно интересный. Если не будешь лениться и приложишь определенные усилия, то этого кавалера могу тебе гарантировать.

– Что нужно делать? – Лиза не отрывала взгляда от моего лица.

– Позже, – я вела себя, как настоящая садистка, – Для начала открой мне, наконец, эту дверь. Если шеф придет и застанет кабинет неубранным, это может неблагоприятно отразиться на моей карьере.

– На чем? – Лиза наморщила нос и презрительно глянула на пылесос. Как и у всякого нормального человека, слово “карьера” вызывало у неё ассоциации с деятельностью, сопровождаемой несколько другими подручными средствами, – Впрочем, извини. Конечно, сейчас открою… – секретарша взяла в руки себя и ключи от кабинета.

Я вволокла пылесос в кабинет.

– Что-то плохо дует, – озабоченно поводив рукой вокруг рабочего инструмента, заявила я, – Сейчас разберу, гляну. Пылищи, правда, будет…

Я пододвинула поближе корзину для мусора, сняла кольца и часы. Водрузила их на стол начальника, закатила рукава и щелкнула защелкой на корпусе пылесоса. Взволнованная Лиза бестолково сопровождала мои действия тревожным взглядом. Пришлось слегка подтолкнуть её мыслительные процессы.

– Ну что ты стоишь? Ведь сейчас шеф приедет. Проблем не оберешься. Положи тетрадь на место…

-И правда, – Лиза ожила, – Нужно срочно вернуть это в тайник.… Прости, ты не могла бы на секундочку выйти?

– Только недолго, – ворчливо заметила я, – Я же должна успеть.

Про себя я, конечно, добавила, что успеть должна не столько я, сколько цифровая камера, вмонтированная одним умельцем в мои наручные часы. Мастер этот славился своими замечательными изобретениями и покладистым характером. Звали его Меля – производная одновременно от фамилии Мельник и вида деятельности – Умелец на все руки. Георгий с Мелей рассчитался за часы-камеру бартером – рекомендациями перед солидными клиентами города. А я заполучила чудо-технику, нагло отобрав её у мужа. Аккумулятор в камере последнее время был при смерти, поэтому длительная съемка могла и не состояться. Впрочем, длительная и не была нужна. Заранее запрограммировав аппарат на кадр в секунду, я предполагала, что его работы в течение следующих пяти минут вполне хватит. Достаточно заснять, как секретарша достает ключ и открывает сейф, а сделать это она должна была немедленно. Часы я специально оставила на столе Лихогона, то есть в углу комнаты, то есть таким образом, что широкоугольный объектив моего аппарата охватывал взором весь кабинет. Если, конечно, сейф находится не в столе или за столом Лихогона. В этом случае я, по крайней мере, буду знать приблизительное его местонахождение…