8 февраля в 15.50 наши парламентеры через командующего Стеблевским боевым участком полковника Фукке вручили ультиматум окруженному противнику.
Парламентеры возвратились и сообщили, что ответ будет дан немецким командованием 9 февраля в 11.00. Подпись: Жуков».
Вот такими будничными делами, как говорится, занимался Жуков. Кроме этого ультиматума было отпечатано много листовок, и они разбрасывались над окруженными частями. Но немцы не сдавались. Гитлер не давал разрешения на капитуляцию, но держал части в окружении до последнего, не разрешая покидать занимаемые позиции, с которых он надеялся как-то восстановить положение на Днепре.
В указанный час немцы, со свойственной им педантичностью, ответили на ультиматум. Командующий окруженной группировкой генерал Штеммерман сообщил, что он отклоняет этот ультиматум и сдаваться они не намерены.
В донесении от 12 февраля Жуков докладывает Верховному Главнокомандующему о том, какие попытки предпринимает противник для деблокации окруженных с внешней стороны и изнутри, какие идут довольно тяжелые бои, и что противнику удалось со стороны внешнего кольца продвинуться до 10 километров навстречу окруженным, и их разделяет сейчас до 12 километров.
Дальше я цитирую из этого донесения несколько строк для того, чтобы читателям было понятно, кто командовал и руководил здесь боевыми действиями и кто об этом забывает:
«Степину (псевдоним Конева) приказал в Леснянске к утру иметь от Ротмистрова две бригады и по реке Гнилой Ткач на участке Леснянка—Мурзинцы занять оборону, и в первую очередь противотанковую.
У Степина: армия Ротмистрова сегодня отразила атаки до 60 танков противника в направлении Звенигородки. Разведкой установлено движение до 40 танков из Капустина на Ёрки...
Степин к утру 12 февраля 16-й танковый корпус передвигает в Михайловку (восточнее Звенигородки) и 29-й танковый корпус из района Княжье—Лозоватка...
Армия Смирнова вела бой за Мирополье, Кошак, Глушки.
Для удобства управления с 12.00 12 февраля 180-я стрелковая дивизия Трофименко передается в состав 2-го Украинского фронта.
Приказал Степину 12.2.44 главными силами армии Коротеева и Смирнова удар нанести с востока на Стеблев в тыл главной группировки окруженного противника, готовящейся для выхода навстречу наступающей танковой группе. Вся ночная авиация фронтов действует в районе Стеблева. Подпись: Жуков».
Утром 12 февраля позвонил Сталин и сказал:
— Конев предлагает передать ему руководство войсками внутреннего фронта по ликвидации Корсунь-Шевченковской группы противника, а руководство войсками на внешнем фронте сосредоточить в руках Ватутина.
— Окончательное уничтожение группы противника, находящегося в котле, дело трех-четырех дней, — ответил Жуков, — передача управления войсками 27-й армии 2-му Украинскому фронту может затянуть ход операции.
— Хорошо, — сказал Сталин. — Пусть Ватутин лично займется операцией 13-й и 6-й армий в районе Ровно — Луцк — Дубно, а вы возьмите на себя ответственность не допустить прорыва ударной группы противника на внешнем фронте района Лисянки.
На этот раз Сталин не посчитался с мнением Жукова, и через несколько часов из Ставки пришла директива, в которой были такие пункты:
«1. Возложить руководство всеми войсками, действующими против Корсуньской группировки противника на командующего 2-м Украинским фронтом с задачей в кратчайший срок уничтожить корсуньскую группировку немцев...
2. Тов. Юрьева (псевдоним Жукова) освободить от наблюдения за ликвидацией Корсуньской группировки немцев и возложить на него координацию действий войск 1-го и 2-го Украинских фронтов с задачей не допустить прорыва противника со стороны Лисянки и Звенигородки на соединение Корсуньской группировки противника... Подпись: Сталин, Антонов».
Прочитав эту директиву, Ватутин очень расстроился и обиженно сказал Жукову:
— Товарищ маршал, кому-кому, а вам-то известно, что я, не смыкая глаз несколько суток подряд, напрягал все силы для осуществления Корсунь-Шевченковской операции. Почему же сейчас меня отстраняют и не дают довести эту операцию до конца? Я тоже патриот своего фронта и хочу, чтобы столица нашей родины Москва отсалютовала бойцам 1-го Украинского фронта.
Жуков тоже был, несомненно, удручен таким отношением, но все же сказал Ватутину:
— Николай Федорович, это приказ Верховного, мы с вами солдаты, давайте безоговорочно выполнять приказ.
Фельдмаршал Манштейн уже имел опыт не только ведения крупных наступательных операций, но и по выручке окруженных; под Сталинградом, как известно, он организовал группу «Гот», в которой было 4 танковые дивизии, одна — моторизованная и 9 пехотных дивизий. Но там ему выручить армию Паулюса не удалось. Теперь вот, учтя все свои накопившиеся знания, Манштейн опять пытался вызволить окруженную группировку. На этот раз в его распоряжении был еще более мощный кулак — 6 танковых и 6 пехотных дивизий. Гитлер послал окруженным телеграмму: «Можете положиться на меня как на каменную стену. Вы будете освобождены из котла, а пока держитесь до последнего патрона».
Окруженные действительно действовали очень активно. Им удалось прорваться в район Шендеровка, Новая Буда на участки 27-й армии 1-го Украинского фронта. 12 февраля в полночь Верховный позвонил Коневу. Он был очень раздражен и спросил:
— Как же это вы там допустили прорыв? Мы на весь мир сказали, что в районе Корсунь-Шевченковского окружена группировка противника, а у вас, оказывается, она уходит к своим.
Конев ответил:
— Не беспокойтесь, товарищ Сталин. Окруженный противник не уйдет. Наш фронт принял меры. Для обеспечения стыка с 1-м Украинским фронтом и для того, чтобы загнать противника обратно в котел, мною в район образовавшегося прорыва врага были выдвинуты войска 5-й гвардейской танковой армии и 5-й кавалерийский корпус. Задачу они выполняют успешно.
— Это вы сделали по своей инициативе? Ведь это за разграничительной линией фронта?
Конев ответил:
— Да, по своей, товарищ Сталин.
— Это очень хорошо, мы посоветуемся в Ставке. Я вам позвоню.
Через некоторое время Сталин действительно позвонил:
— Нельзя ли все войска, действующие против окруженной группировки, и в том числе и 1-го Украинского фронта (27-ю армию), подчинить вам и возложить на вас руководство уничтожением окруженной группировки?
Конев в своих мемуарах пишет, что такого предложения он не ожидал, подумал и после паузы ответил:
— Товарищ Сталин, сейчас очень трудно провести переподчинение 27-й армии 1-го Украинского фронта мне. 27-я армия действует с обратной стороны конца окружения, то есть с противоположной стороны по отношению наших войск, с другого операционного направления. Весь тыл армии и связи ее со штабом 1-го Украинского фронта идут через Белую Церковь и Киев. Поэтому управлять армией мне будет очень трудно, сложно вести связь по окружности всего кольца через Кременчуг — Киев... Армия очень слабая, растянута на широком фронте. Она не сможет удержать окруженного противника, тогда как на ее правом фланге тоже создается угроза танкового удара противника с внешнего фронта окружения на направлении Лисянки...
— Хорошо, мы еще посоветуемся в Ставке с Генеральным штабом и тогда решим...
Дальше Конев пишет, что в своих мемуарах Жуков неправильно говорит о том, что якобы он, Конев, просил переподчинить ему 27-ю армию; весь вышеприведенный разговор, видимо, служит как раз самооправданием Конева.
Как решил Сталин и Ставка, мы уже знаем из отрывков директивы Ставки, приведенной выше.
Внутреннее кольцо постепенно сжималось. С внешней стороны гитлеровские контратакующие группировки истощали свои силы, и в конце концов сложилась такая ситуация, когда стало ясно, что с внешней стороны они не пробьются, и генералу Штеммерману было разрешено пробиваться из окружения своими силами.
В ночь с 16-го на 17 февраля Штеммерман собрал все части, находившиеся в окружении, в район прорыва, построил их в несколько эшелонов, причем впереди шли танки и противотанковая артиллерия, за ними штабы и по флангам обеспечивали еще выход стрелковые части. Всем было приказано оставить вещи, уничтожить ненужные документы и неисправную технику. Выпита была оставшаяся водка, и солдатам разрешено было съесть неприкосновенный запас. В 3 часа ночи плотные колонны (это было уже несколько похоже на римскую фалангу) с очень сильным огнем из всех орудий и автоматов кинулись на прорыв.