Трусиха.

Как ни посмотри, это было тем словом, которое насмехалось над ней. Она была трусихой и потому не сказала Люку, что ее уволили. И вдвойне трусихой, не сказав ему о предложенной Максом работе. И, дзинь-дзинь, третьим в списке шло трусливое нежелание говорить ему о том, что она чувствует. Она скучала по нему. Ужасно.

Но и по Дэвиду она тоже скучала, когда он делал перерыв в отношениях, чтобы закончить резидентуру в Нью-Йорке. Она скучала, когда он уехал в Чикаго для нового шага в своей супер-важной карьере. Скучание по ком-то, заполняющем пустоту в твоей жизни, не важно на сколь короткий срок, не является основой для выбора, меняющего жизнь. Она была ходячим примером убогих решений, продиктованных гормонами, начиная от переезда через всю страну и заканчивая продвижением видео с Кокрэйном, и будь она проклята если позволит своему влагалищу снова возобладать над здравым смыслом. Конечно, она могла найти работу в Чикаго и посмотреть, куда приведет приключение с Люком, но как насчет возможностей, предоставленных здесь и сейчас?

Сегодня утром она встретилась с Максом Фордхамом в мэрии, полностью готовая признаться, почему Эли ее уволил. Но он уже знал.

Эли позвонил Максу, но не для того, чтобы потопить все ее шансы, а чтобы воспеть дифирамбы. Он выгнал ее, а затем смягчил ситуацию, дав блестящие рекомендации. После того, как Кинси объяснила, что случилось, Макс посмотрел на нее в другом свете. О, она знала, что он уважал ее до этого, но сейчас она оказалась нравственной фигурой, которая пошла наперекор влиятельному мэру Чикаго.

Максу это понравилось.

Если при проверке ее данных не выплывет ничего постыдного, то она явный кандидат на эту должность. Кинси не питала иллюзий, что Макс был менее требовательным политиком, чем Эли или любой другой политик, на которого она работала, но хотела принять участие в начале процесса. Разработать его кампанию с нуля ― это было тем вызовом, в котором она нуждалась. Парень мог стать сенатором, может однажды даже президентом.

Все это должно было заставить ее почувствовать себя лучше.

Кинси вернулась на задний двор дома своего отца в Сан-Рафаэле в подавленном настроении. Там папа, Джакс и Али, подружка Джакса, сидели за столом для пикника. Солнце висело над горизонтом и его персиковое сияние обещало отличную погоду завтра. Но, не смотря на теплый воздух, ее кости ломило от холода сожаления, который она привезла с собой из Чикаго.

― Все в порядке? ― спросил ее брат, от беспокойства знакомая морщинка пролегла между бровями. Он наполнил ее бокал пино.

― Отлично, ― девушка сделала глоток и поставила бокал.

― Полегче, хулиганка, у нас осталось всего три бутылки, ― сказал Джакс и только тогда Кинси, посмотрев на бокал, в шоке заметила, что тот наполовину пуст.

Ее отец наблюдал за ней прищуренными от любопытства глазами.

― Это был Люк?

Али оживилась.

― Кто такой Люк?

― Пожарный, с которым у нее была интрижка в Чикаго. В прошлом морской пехотинец, ― на лице Джакса отразилось братская брезгливость. ― Звучит как какой-то придурок с комплексом героя.

После Фиаско с Дэвидом ее братья стали больше опекать ее. Но поскольку они были мужчинами и их эмоциональная граница находилась на уровне гризли, защита приняла форму оскорблений в адрес каждого мужчины, появлявшегося в ее поле зрения. Показательный пример: Эли Купер, по словам Джакса, был “трусливым, одержимым своей прической тираном”.

― Пожарный, который в отставке? ― неудовлетворенная пояснением Джакса, Али заговорщически наклонилась вперед. ― Расскажи мне больше.

Кинси заерзала на стуле. Куда, черт побери, подевался весь воздух?

― Нечего рассказывать.

Ее брат приподнял бровь в жесте “ты меня разыгрываешь”:

― Согласно его фанатской страничке на Фэйсбуке, да, у этого придурка есть фанатская страничка, у него ирландско-кубинские корни, он любит бить людей, которые выводят его из себя, и тащится от демонстрации своего пресса на билбордах. На самом деле, он такой эксбиционист, что они с Кинси были не прочь транслировать свои сексуальные авантюры для всей семьи. Да фактически для любого, находящегося в сети.

― Папа! Не могу поверить, что ты рассказал ему об этом, ― точнее, она не могла поверить, что Джакс, имея такое первоклассное оружие в своем арсенале, только сейчас высказался.

― О чем вы? ― Али продолжала хихикать, пока Джакс потчевал ее своей версией истории о пойманных с поличным (которая на самом деле была даже не его историей). К тому времени, как он закончил, та стала в десять раз более откровенной и в двадцать раз более порнографической.

Ее отец смущенно пожал плечами. И это обычно невозмутимый военный.

― После того как я справился с удивлением, потревожив свою дочь, когда она почти… ну вы поняли, я решил, что это довольно забавно. Мне нравится твой кавалер, тыковка.

― Он не мой кавалер, пап. Он…

― Просто интрижка? ― улыбнулась Али, само воплощение невинности.

Он был мужчиной, который воскресил ее веру, одним поцелуем, одним прикосновением, одним ударом сердца.

― Просто приятный парень, который сделал Город Ветров более сносным.

Что-то проворчав, Джакс поднял свой бокал.

― Как я и говорил. Придурок.

Они говорили о нем почтительным обеспокоенным шепотом. Гейдж и Алекс так точно. Люк почти видел, как Уайатт, слегка приподняв бровь, слушает их дискуссию о том “Как бы ты решил проблему на месте Алмэйда?”

Он зашел на кухню, испытывая сильный соблазн свистнуть, чтобы увидеть, спугнет ли это их. Всю неделю с тех пор, как он узнал, что Кинси потеряла работу, он с головой был погружен в свою работу, что вызвало у всех подозрение.

У каждого Дэмпси был свой образ поведения, когда дело касалось краха отношений. Когда Гейдж расставался с кем, то, он готовил. Много. Пока курица в соусе Марсала не начинала вылазить у них через уши. Алекс угрожала “отрезать всем парням достоинство”, но дальше этого дело не заходило. Что касается Уайатта, он жил как монах, за исключением таинственных отлучек, о которых отказывался говорить. А Бэк был по уши влюблен в Дарси.

После Лизы, Люк бил вещи, кричал на людей и снова бил все подряд, затем провел несколько месяцев, не поднимаясь со своего дивана и налаживая очень близкое знакомство со дном бутылки. То, что сейчас он не пребывал в позе эмбриона, жалко заливаясь Джеком, беспокоило их.

Не обращая на них внимания, он налил кофе и вытащил свой зазвонивший телефон. Люк замер, увидел на экране имя Алекс, той самой, которая сидела позади него за кухонным столом.

― Что?

― Просто проверяю, работает ли твой телефон, ― ответила его сестра. ― Кинси сказала, что ты не отвечаешь на ее звонки.

От упоминания ее имени по шее Люка пробежали мурашки. Перед тем как повернуться, он вернул на лицо безразличное выражение.

― Что ты собираешься с этим делать? ― спросил Гейдж. Его сегодняшняя футболка гласила: “Я ― пожарный. Чтобы не тратить время, давайте просто признаем: Я никогда не ошибаюсь”.

― С чем?

Взгляд Гейджа стал резким.

― Она мне действительно нравится.

― У тебя достаточно друзей.

― Она действительно нравится тебе, ― добавила Алекс.

― Это была просто интрижка, сестренка. Ничего больше, ― ложь, слетевшая с его губ, казалась кощунством, “минимум десять раз прочитать “Отче наш” на исповеди”, сказала бы Мэри. Он сделал глоток кофе, чтобы не закричать.

― Чушь собачья.

Люк перевел взгляд на Уайатта.

― Чушь собачья?

― Женщина идеально тебе подходит. Терпит твое гиперопекающее дерьмо. Дает нам все отдохнуть.

― Мое гиперопекающее дерьмо? ― он обвел взглядом кухню и встретил только приподнятые брови. ― Вы имеете ввиду тот факт, что я достаточно забочусь о ваших задницах, чтобы узнать где вы находитесь и когда собираетесь вернуться домой? Это вы называете гиперопекающим дерьмом?