Также у него была еще одна причина для веселого настроения.

Сегодня после обеда он сдал экзамен на лейтенанта, и сейчас ему оставалось пару недель подождать результата. Но он был уверен, что справился успешно, потому что уже был лейтенантом ЧПД во всем, кроме самого звания. Единственное, что слегка омрачало его радость, ― отсутствие рядом Кинси. Она вернулась в Сан-Франциско, чтобы навестить семью, и три дня без нее сделали его раздражительным.

Рядом с углом стойки, он заметил Джози, помощницу Кинси, играющую в дартс со стайкой хихикающих подружек. Она подпрыгнула и перегнулась через бар, глядя на него огромными выразительными глазами.

― Люк, ты в порядке?

― Лучше не бывает. А ты?

Грусть исказила ее приятное личико. Черт, может что-то случилось с ее кошкой.

― Я нормально. Я имею ввиду… ― она сжала его руку. ― Ужасно, что Кинси уволили, верно?

― Что?

Ее губы сложились в идеальное “О”.

― Ты не знал?

Сердце бешено забилось, Люк быстро заморгал, словно это могло как-то изменить то, что он только что услышал. Кинси уволили? А она ни слова не сказала?

Джози, очевидно приняв его молчание за поощрение, продолжила:

― Не думаю, что общественность уже в курсе, но было очевидно, что мэр обнаружит ее участие во всем этом деле с видео о Кокрэйне, и, конечно же, он не потерпит такую неблагонадежность...

Его сердце продолжало биться в ускоренном ритме. А Джози все говорила и говорила.

― … не тогда, когда он сказал ей держать все в тайне...

Люк протолкнул вниз образовавшийся комок вины. Она потеряла работу… из-за Дэмпси?

Из-за тебя, говнюк.

― …И это все, что сейчас могут обсуждать в мэрии, потому что она была одной из его фавориток. Он пренебрегал даже своим главным парнем по связям с общественностью, чтобы получить ее мнение, хотя Джон с усами, как у моржа, был, вероятно, худшим человеком из всех, кто мог представлять город. То есть, разве ты бы поверил парню с такого рода растительностью на лице....

Люк перестал обращать внимание на Джози. Ему надо было поговорить с Кинси. Сейчас. Его раздражение из-за пребывания в неведении было вытеснено беспокойством за нее. Должно быть, она была раздавлена, зализывала свои раны дома в Сан-Франциско, не желая доставлять ему хлопот. Он не глядя отступил на пару шагов, однако застыл, когда последняя фраза, вылетевшая изо рта Джози, пронзила его череп, как экспансивная пуля.

― Повтори еще раз.

― Полагаю, это хорошо, что у нее есть на примете та работа в Сан-Франциско.

― Какая работа?

Джози выглядела одновременно раздраженной его незнанием и озадаченной его резкостью.

― С этим политиком, Макс как там его. Я слышала, как она говорила об этом по телефону, когда приходила в понедельник утром, чтобы забрать вещи из кабинета. Я не подслушивала, но она обычно оставляет дверь приоткрытой, потому что придерживается, или придерживалась политики открытых дверей и...

Шум крови в голове стал невыносимым. Он сглотнул и этот звук показался невероятно громким.

У нее уже была на примете работа.

В Сан-Франциско.

Люк вытащил телефон и, застыв, изучил последнее сообщение, которое она послала ему сегодня днем. Он хотел поделиться с ней новостями об экзамене, но потом подумал, что лучше сделает ей сюрприз, когда узнает об успешной сдаче. Когда она снова будет в его объятьях. Вместо этого он спросил о том, как прошел ее день.

“Папа пытается заставить меня съесть бекон!”

Его ответ: “Пошли его подальше, крошка. Когда вернешься, я приготовлю тебе любой чертов салат, который захочешь”.

В ответ она прислала улыбающийся смайлик. Гребаный улыбающийся смайлик.

Кинси не собиралась возвращаться. Вообще. Она не доверяла ему достаточно, чтобы рассказать о потере работы. На кой черт ей держать его в курсе своих планов на жизнь?

Может быть, Джози что-то не так поняла. Одному богу известно, какого рода игры с “испорченными телефонами” ведутся в мэрии, где никто не подслушивает, а туалеты гудят от полуправды и сплетен.

Ему нужно сохранять. Мать его. Спокойствие.

― Вернусь через минутку, ― сказал он Гейджу, который только рассеянно кивнул, слишком занятый флиртом со всеми, кто подходил к бару.

Люк вышел в коридор к уборным, глубоко вдохнул и набрал номер. Она ответила едва закончился первый гудок.

― Привет.

― Привет, как дела?

― Хорошо… ― ее голос затих, а потом он услышал, как она прошипела “Джакс, отстань!” ― и снова вернулась к разговору. ― Прости, это мой брат, Джакс. Он отыгрывается за те месяцы, что не имел возможности лично мучить меня. Итак, как ты?

Не очень-то.

― Я слышал очень странную новость. Очевидно, тебя уволили, но я подумал, что это невозможно, потому что, если бы такое произошло, ты бы рассказала мне об этом, ― Люк знал, что это звучало так, будто он предъявлял претензии, но его злость никак не получалось смягчить. Кинси лгала ему, и если она не задолжала ему свою будущее, то уж правду должна была сказать.

Наступила долгая, тяжелая пауза.

― Я не хотела тебя беспокоить. Я знала, что как только ты услышишь об этом, то расстроишься, потому что…

― Ты сделала это ради моей семьи, ― ради него.

― Верно, и мне надо определиться со следующим шагом, ― ”самой” четко звучало в конце ее предложения. Это будет личное решение Кинси.

Он сделала глубокий вдох.

― И твой следующий шаг включает в себя переезд в Калифорнию?

Наступила еще одна пауза и Люк расслышал, что она куда-то идет. Он услышал тихий писк, как будто она открывала дверь-ширму.

― Я не уверена, ― наконец ответила Кинси. ― Я получила предложение поработать с одним человеком, которым восхищаюсь, здесь, в Сан-Франциско. Это предвыборная гонка в сенат Штатов и я буду идиоткой, если откажусь от этого.

Так будь идиоткой. Вернись ко мне и закрой пустоту, которую может заполнить только твоя улыбка, твой ум, твое сострадание. Будь идиоткой ради меня.

Но она уже так поступила, когда переехала ради своего бывшего, поставив под удар свою карьеру и свои принципы ради мужчины, который не заслуживал ее. Люк знал, что тоже не заслуживал ее, и если сейчас будет умолять ее вернуться, то только унизит себя.

Кинси никогда ничего ему не обещала. Предполагалось, что она будет его реабилитаций, первой женщиной после Лизы. И, очевидно, такую же функцию он выполнял для нее.

Для него же это стало большим. Намного большим. Она спасла работу ему и Алекс, сохранила его семью вместе в ПО №6 и распахнула сердце, которое уже вечность как оставалось закрытым. Каким-то образом он убедил себя, что ему достаточно роли отца Дэмпси, но это было не так. Кинси показала ему, что желать лучшего ― не так уж плохо. Добиваться чего-то, использовать свои навыки лидера, высказываться, когда он замечал что-то, что должно быть исправлено. Люк станет прекрасным лейтенантом.

Он хотел разделить это с ней.

Хотел разделить с ней все.

Но, конечно же, ее это не волновало. Она была словно Мэри Поппинс, парила с полной ложкой сахара, помогая победить болезнь. Делала своей находчивостью и великолепной улыбкой всю хренотень в его жизни приемлемой, и сейчас она направлялась к своей новой задаче. Все пункты отмечены, миссия выполнена. Люк Алмэйда приручен и возвращен в нормальное общество.

― Люк, ты еще здесь?

Едва ли. Он ощущал себя нереальным, прозрачным. Все это наверняка происходило с кем-то другим.

― Слушай, мне надо идти, мы тут очень заняты.

― О… ладно, ― она запнулась, словно хотела сказать что-то еще, и он ждал, молясь, чтобы она сказала что-то стоящее. Но когда она снова заговорила, то всего лишь пожелала спокойной ночи.

Что скорее звучало как прощание.

Да уж, все шло на дно, как “Титаник”.

Не в силах удержаться на ногах, Кинси схватилась за мраморную столешницу на кухне своего отца и попыталась логически проанализировать свои чувства.