— Я тоже.

И эти слова каким-то образом о чем-то мне напоминают — о каком-то призрачном воспоминании, которое я не могу различить. Таблетка у меня в кармане может все изменить — я бы все вспомнила. Я отхожу от Джеймса и вижу в его глазах то же выражение, ту же неуверенность, как будто он тоже чувствует знакомое воспоминание. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но потом нас зовет Даллас, стоя в дверях.

— Если вы не напрашиваетесь на вмешательство обработчиков, — говорит она, — вам лучше скрыться из вида.

Упоминания об обработчиках достаточно, чтобы заставить меня шевелиться. Джеймс берет меня за руку, и мы идем к зданию, которое кажется пустым, к тому, что осталось от мятежников, в надежде, что мы будем в безопасности, вне Программы. Пусть и ненадолго.

Глава 2

Внутри здания все завалено стройматериалами: большими запечатанными ведрами, грудами пыльных мешков, сплющенными картонными коробками. Я глубоко вздыхаю, раздумывая, как мы будем жить на пустом складе, а Даллас идет в другой конец помещения и тянет на себя дверь.

Она обводит рукой помещение.

— Это только фасад, — говорит она, — мы живем внизу. Там безопаснее.

— Отсюда есть выходы? — спрашиваю я, вглядваясь в темный лестничный проем позади нее.

Она закатывает глаза.

— Слоан, ты что, инспектор по безопасности? Конечно, выходы есть, но я бы предпочла, чтобы ты не выходила наружу в середине дня. Репортажи о тебе круглосуточно крутят по CNN, и я не могу рисковать тем, чтобы тебя заметили.

— А обо мне они говорили? — спрашивает Джеймс. Его злость на Даллас немного поутихла, что, я полагаю, хорошо, поскольку похоже, что мы тут застряли вместе на некоторое время. Моя неприязнь к ней ни капельки не ослабла.

— О тебе упоминали, — Даллас говорит Джеймсу. — Но они еще не раздобыли твое фото. Подожди, пока найдут; тогда мы не сможем хорошо спрятать тебя.

Джеймс улыбается мне, и я хлопаю его по плечу.

— Что? — спрашивает он. — Это же хорошо. Это значит, что люди, может быть, будут  задаваться вопросами о Программе. Почему это мы решили сбежать?

Кас усмехается и проходит мимо нас на лестницу. Даллас, положив руку на ручку двери и замерев,  поднимает глаза на Джеймса.

— Не сработает, — говорит она, и в ее голосе я слышу разочарование. — Они все переврут. Как всегда. Программа контролирует масс-медиа, Джеймс. Они контролируют все.

Даллас как будто сама беспокоится из-за своего ответа, но, пытаясь скрыть это, поворачивается и бежит по ступенькам.

Джеймс смотрит ей вслед, как будто пытается разгадать, что у нее на уме. Но что если то, что говорит Кас — правда, и если Даллас прошла через Программу, она, вероятно, даже не знает сама себя. Так что ничего у Джеймса не получается.

По узким ступенькам мы спускаемся на нижний уровень, который, как я понимаю, находится как раз под улицей, и заходим в первое помещение. В нем выскокие окна, хотя и закрытые пожелтевшими газетами. Мы проходим мимо вентиляции, из которой струится поток воздуха, и у меня по рукам пробегают мурашки. Не знаю, откуда у них электричество, но похоже, что мятежники не такие уж и оборванцы, какими кажутся.

В центре комнаты стоит потрескавшийся кожаный диван и несколько складных стульев, но кроме этого, ничего нет. Выглядит угрожающе.

— Где все? — спрашиваю я, и во мне нарастает тревога. Я думала, ты говорила, что есть и другие. Я думала, тут Лейси.

Даллас поднимает руки вверх, показывая, чтобы я успокоилась.

— Все в порядке, — она успокаивает меня. — Все тут.

Она идет назад в коридор, и проходит много — ужасно много — времени, пока я не понимаю, что он проходит через все здание. По углам валяются шарики из пенополистирола. Над головой мигают и гудят флюоресцентные лампы.

— Они, наверняка, в задней части здания, — говорит Даллас. — Знаешь, тут не так уж и плохо. После того, как я вышла из Программы, это — первая секретная база, куда я попала.

— Ты прошла через Программу? — спрашивает Джеймс. Из-за того, что он знает об этом, он, кажется, ей сочувствует, но Даллас резко на него набрасывается.

— Не жалей меня, — говорит она, — мне не нужна твоя жалость. Программа отняла от меня все — и не только отсюда.

Она стучит себя по виску. Кас, рядом с нами, смотрит вниз, смутившись от того, на что намекает Даллас.

— Давайте просто скажем, — снова начинает она, — что они чертовски много мне должны.

На ее лице появляется беззащитное выражение, и она обхватывает себя руками, поворачивается и идет по коридору одна.

— Что это было? — спрашиваю я у Каса, понимая, что могу узнать о состоянии рассудка Даллас больше, чем мне бы хотелось. Это было похоже на нервный срыв, но я вспоминаю о мерзком обработчике Роджере — о том, как он торговался с пациентами. И о том, что они должны были дать ему взамен частички своих воспоминаний.

— Не мне рассказывать эту историю, — серьезно говорит Кас, — но я уверен, что рано или поздно ты об этом услышишь. В этом месте трудно хранить секреты.

— Слоан? — кто-то тихо зовет меня. Я поднимаю глаза и в том конце коридора вижу Лейси. Она стоит там, ее светлые волосы перекрашены в ярко-рыжий цвет, на ней черная футболка без рукавов и камуфляжные штаны. Я чувствую прилив облегчения, и мы обе бежим вперед, встречаемся где-то в середине коридора и обнимаемся.

— Не думала, что ты справишься, — говорит она, уткнувшись мне в плечо, — твоя фотография повсюду.

Она отходит от меня, приподнимает за плечи и смотрит в лицо.

— Ты в порядке?

Я не знаю, как давно я знакома с Лейси — не могу вспомнить прошлое — но с тех пор, как я вернулась, она стала моим преданным другом.

— Я в порядке, — говорю я ей, — напугана, но в порядке. Мы с Джеймсом добрались до границы, чтобы встретиться с тобой, но вас там не было.

Во мне просыпается страх.

— Даллас сказала, Кевина не было.

Лейси кивает, не глядя мне в глаза.

— Он так и не добрался до места встречи, — говорит она.  — Наверное, они арестовали его. Я... не знаю, где он теперь.

Она сильнее сжимает мне руку, и я понимаю, что история их отношений с Кевином еще недосказана. Что бы это ни было, прямо сейчас она ничего не расскажет мне. Она толкает меня в комнату, где собрались Даллас и еще несколько человек.

В центре темного помещения стоит овальный стол, вокруг него — минимум дюжина стульев. Дерево потрескалось, а некоторые стулья выглядят так, словно вот-вот развалятся, но Даллас хватает один из них и поворачивает, чтобы сесть на спинку. Когда заходит Джеймс, она сразу же смотрит в его сторону.

Джеймс оглядывает комнату, остановившись, когда замечает Лейси.

— Мне нравится рыжий цвет, — говорит он. Хотя я подозреваю, что он просто хотел сказать ей, что рад, что она в порядке.

Лейси улыбается, и выражение ее лица смягчается.

— Почему я не удивляюсь, увидев тебя тут, Джеймс? А, ну да. Потому что ты — заноза в заднице и постоянно оспариваешь авторитеты.

Он пододвигает ей стул.

— Похоже, у нас много общего.

Когда она садится, Джеймс пододвигает стул для меня и потом садится рядом.

— Ну, Даллас, — говорит он, опираясь локтями на стол, — каковы планы? Что именно делают мятежники?

Трое человек рядом с Даллас садятся. Ждут, пока она все объяснит. Они выглядят совершенно обычными — и не так, как возвращенцы: никаких поло с воротником и юбок хаки. Как самые обычные люди.

— Не все из нас прошли через Программу, — начинает Даллас. — Кое-кто, как Кас, — Даллас показывает на него, — находятся здесь, потому что кто-то, кого они знали, исчез, покончил с собой. Или совсем позабыл о них.

Девушка рядом с Даллас опускает голову.

— Программа повсюду, и находить людей, которые бы согласились сражаться вместе с нами, становится все тяжелее и тяжелее. Особенно взрослых. Мятежники хотят увеличить свою численность, чтобы у нас было достаточно людей и мы могли бы наносить реальный вред. Но Программа всегда на шаг впереди нас.