Ветер выметет тропинки,

Дождик вымоет дома,

И с любовью безответной

В белом платье новобрачной

На сверкающей снежинке

К нам опустится зима.

По разлаписто-кленовой,

По рябиново-изящной,

По ладошке листопадной

Угадать нетрудно мне,

Что зиме быть несуровой,

А надежде – не напрасной,

И что встреча с ненаглядной

Приурочена к весне.

А пока зима стучится

В жёлто-рыжие ворота,

В это царство новых красок,

Где тепло вот-вот уйдёт,

Очень просто простудиться,

Потеряв в листве кого-то,

Но ведь в мире добрых сказок

Тот, кто ищет, тот найдёт!

И печалиться не надо –

Лето всё-таки вернётся,

Брызнет солнечным апрелем,

Упадёт грибным дождём,

Листопад – душе отрада.

Потеряется – найдётся.

Осень мы переболеем,

Зиму мы переживём.

Нисколечко

Нисколечко не жалко, что не я

В твоих стихах на листиках блокнота,

Вчера полночи ты писала что-то

Заветное, увы, не про меня…

Устроившись уютно в полутьме,

Ты представляла, как это случится,

Что будешь, непременно, ему сниться,

Высокому, красивому – не мне.

Откидывая черную волну

Прямых волос, струящихся на плечи,

Ты улыбалась, представляя встречи,

Роняя диалоги в тишину…

Ах, сколько откровенности в словах!

Ты даже строго вскидывала брови,

И оживали призрачные роли,

Написанные ночью на губах.

Я даже знаю, как он синеглаз,

И чуточку насмешлив, если в меру…

И вот уже тоскующему телу

Смущение девичье не указ.

Спускается как лесенка строка,

Он ближе с каждым словом, и роднее.

И показалось? – стала, вдруг, смелее

Лежащая на талии рука.

Нет, не заметен переход границ,

Когда стихи сливаются со снами,

Где вы вдвоем плывете облаками,

Счастливые, среди парящих птиц…

А я не сплю – с годами сон не всласть,

Курю и грею стылый подоконник,

И ничего, что я не твой поклонник,

И не хочу твою любовь украсть…

Мы просто на отдельных этажах,

Я выше – и мудрее, и взрослее…

Но каждый год наверх чуть-чуть грустнее –

И я ведь был когда-то в чьих-то снах…

Рассматривая

Рассматривая стёртые страницы,

Где Жизнь летит, вжимая пятку в стремя,

Твой Ангел будет хмуриться и злиться,

И Счастью говорить: Еще не время!

Мы никогда не угадаем сроки

Начала мытарств и конца баталий,

Не потому, что Ангелы жестоки,

А просто Богом утверждён сценарий.

И всё, о чём мечталось изначально,

Обречено на долгое терпенье,

Хоть жизнь необоснованно летальна,

И, в общем-то, длинной в одно мгновенье.

Да и с годами всё грустней рассветы,

Ведь сны-подсказки вспомнятся едва ли,

И с дымом первой за день сигареты

Земные возвращаются печали.

Вот тут бы не поддаться искушенью,

И не послать всё это трёхэтажным -

Приравнено неверье к пораженью,

Чтобы не стал журавлик твой бумажным.

А Ангелы бесстрастно - молчаливо

Глядят на мир с небесного экрана,

И ждут, что мы когда-нибудь красиво

Сгорим в любви, как на костре Джордано.

И выдержим все трудности и сроки,

И не сорвёмся с горя в группу риска…

Мы по сюжету вечно одиноки,

Но свято верим в то, что счастье близко.

Полнолуние

Неспокойно под сенью безумия –

Ночь вливается в сердце рекой,

И летит в меня шар полнолуния,

Словно брошенный чьей-то рукой.

Хрусталем или красного золота,

Он прицелился точно в зрачок,

И из пропасти страха и холода

Ловит душу мою на крючок.

Кровь под кожей кипит взбаламучено,

Разрывая сплетения вен,

И привычно, и как-то изученно

Расползаются плоскости стен.

Значит будет надрывно, со рвотою,

Лезть наружу матерая суть,

Значит пятница в полночь с субботою

Не срастется… и мне не уснуть.

Но просчитано все до мгновения

И не страшно – за столько-то лет(!)

Я – второе мое, без зазрения

Снова выбраться хочет на свет.

Хочет желтым зрачком обозначиться,

Выгнуть холку и клацнуть клыком…

Не прорвется – пусть воет и плачется

В клетке ребер моих под замком.

Запоздало Святое Крещение,

На день раньше б закрыться крестом…

И сидит во мне тень извращения

Половинкой моей – близнецом.

Он срывался когда-то нечаянно,

Когтем совесть царапал и рвал.

Как же долго потом и отчаянно

Я ее покаяньем спасал!

Но сегодня, седому от времени,

Мне ль бояться вчерашних грехов –

Я стреляю по волчьему племени

“Серебром” моих новых стихов…

Еще не весь

Еще не весь растаял снег,

Еще с окна я вижу пятна,

Что так убого – неопрятно

Продлить пытаются свой век.

Он в этой средней полосе

На самом деле очень краток,

Но как прекрасна ночь загадок

В предновогодней суете!

И как рассыпанный хрусталь

На белоснежном покрывале,

Снежинки легкие сверкали –

А ты не помнишь? Правда, жаль?

А тот сухой, прозрачный хруст,

Которым шаг был обозначен?

Он тоже в прошлом… Он потрачен…

Без снега шаг и тих и пуст.

Творила матушка – Зима

Ветвям стеклянные одежды,

Но в том, что хрупки все надежды,

Конечно, не ее вина.

И так надломлено трещал

Могучий лед, когда проснулась

Река, и сладко потянулась,

Сдвигая панцири зеркал.

Нет, я в восторге от весны,

Ловлю тепло в свои ладони,

И ничего не жаль мне, кроме

Водой сошедшей красоты…

Я буду помнить снег… А ты?

Начало века

Хрустит под подошвами снег,

И остро сверкает в глаза.

Молчит, призадумавшись, Век

В сомненьях-распутьях: куда?

Накрыт простыней целый мир,

Спасая под снегом тепло.

Стучит из космических дыр

Завещанной кармою зло.

Ослеп без души человек,

Раздавлен в бессилье понять,

Что Свет замедляет свой бег

Без смысла светить и сгорать.

Затих мягкий шепот часов,

Повисла секунда слезой.

Глухих и невнятных стихов

Не сброшенный груз за спиной.

Рассвет не вернулся на круг,

Земная смещается Ось.

Здесь нет согревающих рук,

И веры мне здесь не нашлось.

С тобой не загадано встреч,

И значит – надеяться зря…

Волной человечество с плеч

Смывает планета Земля…

Родина

Напророчено человечеству

Краткость века и грехопадение,

И пришито канатом к Отечеству

Мое каждое стихотворение.

Даже если, шатаясь по прошлому,

Сквозь границы России проскакивал –

Я по русскому, по хорошему

Так скучал и разлуку оплакивал…

Ну, куда мне от песен Есенина,

Да от хриплого стона Высоцкого?

И не вырвать из памяти Ленина,

И не выскоблить лезвием Троцкого.

Мне Москвы куполов отражение,

Словно вечности взгляд и дыхание,

И живу я здесь с даты рождения,

И надеюсь – до срока заклания.

Непутевая и беспросветная

Русь моя в переулках Лыткарина,

Не скажу почему, но заветная,

Даже та, что в наложницах Сталина…

Я привык умываться рассветами,

И березами душу выбеливать,

Ах, как дышится мне здесь Поэтами!

Ах, как нравится травы застеливать!