— Ваше величество правы, — отвечала Андре, — и я уверена, что госпожа де Ламотт одного мнения со мной и также полагает, что ваше величество должны искать, пока не найдете. Не правда ли, сударыня?

Госпожа де Ламотт, захваченная врасплох, вздрогнула и не отвечала.

— Итак, говорят, что меня видели у Месмера, — продолжала королева.

— Ваше величество были там, — поспешно вставила с улыбкой г-жа де Ламотт.

— Пусть так, — отвечала королева, — но я вовсе не делала того, о чем говорится в памфлете. Затем меня видели в Опере, а там я вовсе не была.

Она задумалась, затем вдруг с живостью воскликнула:

— А, я напала на истину!

— Истину? — пробормотала графиня.

— О, тем лучше! — сказала Андре.

— Пусть позовут господина де Крона, — с радостным видом обратилась королева к вошедшей г-же де Мизери.

XVI

ГОСПОДИН ДЕ КРОН

Господин де Крон, человек весьма учтивый, оказался в величайшем замешательстве после объяснения между королем и королевой.

Ведь немалая трудность — досконально знать все секреты женщины, особенно если эта женщина королева и на тебя возложена миссия блюсти интересы короны и заботиться о репутации высоких особ.

Начальник полиции чувствовал, что ему придется вынести гнев женщины и негодование королевы; но он мужественно прикрылся долгом службы, а его всем известная вежливость должна была служить ему панцирем для смягчения первых ударов.

Он спокойно вошел с улыбкой на губах.

Но королева не улыбалась.

— Ну, господин де Крон, — сказала она, — теперь наш черед объясниться с вами.

— Я всецело к услугам вашего величества.

— Вы должны знать причину того, что происходит со мною, начальник полиции!

Господин де Крон огляделся с несколько озадаченным видом.

— Не беспокойтесь, — продолжала королева, — вы прекрасно знаете обеих дам. Вы ведь знаете всех.

— Приблизительно, — отвечал начальник полиции. — Я знаю людей, знаю последствия, но не знаю причины того, о чем говорит ваше величество.

— В таком случае я буду иметь неудовольствие сообщить вам ее, — отвечала королева, рассерженная его спокойствием. — Я, конечно, могла бы поделиться с вами моим секретом один на один или тихонько, как принято поступать в таких случаях. Но я решилась раз навсегда действовать при ярком свете и во весь голос. Так вот, я приписываю эти последствия, как вы их называете, — последствия, на которые я приношу жалобу, — неблаговидному поведению какой-то особы, похожей на меня и выставляющей себя напоказ всюду, где вы, сударь, или ваши агенты будто бы видели меня.

— Сходство! — воскликнул г-н де Крон; слишком поглощенный тем, чтобы выдержать атаку королевы, он не заметил мимолетного смущения Жанны и восклицания, вырвавшегося у Андре.

— Разве вы находите это предположение невозможным? Вы предпочитаете думать, что я ошибаюсь или обманываю вас?

— Ваше величество, я этого не говорил… Но каково бы ни было сходство между какой угодно женщиной и вашим величеством, различие настолько велико, что ни один опытный глаз не сможет ошибиться.

— Сможет, сударь; ведь уже ошибаются.

— И я привела бы вашему величеству пример такого сходства, — вставила Андре.

— А!

— Когда мы жили в Таверне-Мезон-Руж с отцом, у нас в услужении была одна девушка, которая по странной игре случая…

— Походила на меня?

— О, ваше величество, до такой степени, что ее можно было принять за вас.

— И что же сталось с этой девушкой?

— Мы еще не знали тогда великодушия, благородства и возвышенности вашего ума; мой отец испугался, что это сходство вызовет недовольство королевы, и когда мы были в Трианоне, то прятали эту девушку от глаз всего двора.

— Видите, господин де Крон? А, вас это заинтересовало!

— Очень, ваше величество.

— Продолжайте, милая Андре.

— Этой девушке, ваше величество, которая была очень беспокойного и честолюбивого характера, наскучило сидеть взаперти; она, несомненно, завела дурное знакомство, и однажды вечером, перед тем как ложиться спать, я, к своему удивлению, напрасно ждала ее. Ее стали искать, но безуспешно. Она исчезла.

— И что же, мой двойник что-нибудь украл у вас?

— Нет, ваше величество, у меня не было ничего ценного.

Жанна слушала этот разговор с вниманием, которое легко понять.

— Так вам это не было известно, господин де Крон? — спросила королева.

— Нет, ваше величество.

— Итак, существует женщина, поразительно похожая на меня, и вы этого не знаете? Факт такой важности имеет место в королевстве, производит в нем серьезные смуты, и вы не знаете этого первым? Сознайтесь же, сударь, что полиция организована очень дурно.

— Уверяю вас, ваше величество, что нет. Пусть в глазах простонародья должность начальника полиции представляется чем-то вроде должности Господа Бога; но вашему величеству, восседающей много выше меня на этом земном Олимпе, хорошо известно, что королевские чиновники только люди. Я не повелеваю событиями; между ними бывают порой такие загадочные, что их едва может постичь ум человеческий.

— Сударь, когда человек облечен всей возможной властью, чтобы читать даже мысли людей, когда он через своих агентов оплачивает шпионов, когда через шпионов он может увидеть все, вплоть до движений, которые я делаю перед своим зеркалом, то если этот человек не управляет событиями…

— Ваше величество, когда вы провели ночь не в своих апартаментах, я это знал. Хорошо устроена моя полиция, не так ли? В тот день ваше величество ездили к этой даме, на улицу Сен-Клод, в Маре. Но это меня не касается. Когда вы появились у чана Месмера с госпожой де Ламбаль, — а вы туда ездили, я знаю, — то мои агенты видели вас: значит, моя полиция хорошо устроена. Когда вы ездили в Оперу…

Королева с живостью подняла голову.

— Позвольте мне досказать, ваше величество. Я говорю «вы», как то говорил и господин граф д’Артуа. Если деверь ошибается, когда дело идет о наружности его невестки, то тем легче ошибиться моему агенту, получающему жалкое экю в день. Агенту показалось, что он видел вас; он и сказал это. Значит, и на этот раз моя полиция была хороша! Можете ли вы сказать, ваше величество, что мои агенты плохо проследили дело газетчика Рето, которого так славно вздул господин де Шарни?

— Господин де Шарни! — воскликнули в один голос Андре и королева.

— Это случилось совсем недавно, ваше величество, и палочные удары еще не зажили на плечах газетчика. Такого рода приключения были триумфом для господина де Сартина, моего предшественника, когда он остроумно рассказывал о них покойному королю или фаворитке.

— Господин де Шарни имел дело с этим негодяем?

— Я это узнал только через мою полицию, на которую возводят столько обвинений, ваше величество, и вы согласитесь, что этой полиции необходима была некоторая сообразительность, чтобы разведать о дуэли, состоявшейся после этого происшествия.

— Дуэль господина де Шарни! Господин де Шарни дрался! — воскликнула королева.

— С газетчиком? — в волнении спросила Андре.

— О нет, газетчик был так избит, что не смог бы нанести господину де Шарни тот удар шпагой, от которого он потерял сознание в передней вашего величества.

— Ранен! Он ранен! — воскликнула королева. — Ранен! Но когда, как? Вы ошибаетесь, господин де Крон.

— Ах, ваше величество, вы достаточно часто упрекаете меня в этом, чтобы позволить мне не ошибаться хотя бы на этот раз.

— Но ведь он только что был здесь.

— Я это знаю.

— Но я же, — вставила Андре, — заметила, что он страдает.

И она произнесла эти слова таким тоном, в котором королева тотчас же почувствовала враждебность и поспешно обернулась к ней.

Взгляд королевы был похож на ответный удар, который Андре стойко выдержала.

— Что вы говорите? — спросила Мария Антуанетта. — Вы заметили, что господин де Шарни страдает, и не сказали мне этого!

Андре не отвечала. Жанна решила прийти на помощь любимице королевы, которую нужно было расположить к себе.