Ты силён. Пожалуй, если сравнивать наши таланты, то я никогда не смогу догнать тебя.

Но пока твои кулаки будут наполнены печалью и горем, тебе никогда меня не победить!»

— О-о-о-о! — в очередной раз взревел Харуюки изо всех сил, проводя правый апперкот.

И этот удар, наконец, пробил оборону Цербера. Пусть его противник опоздал с блоком на какую-то сотую долю секунды, но она стала решающей, и кулак нанёс сильнейший удар по нижней челюсти волчьей пасти. Фиолетовая аура тоже не успела защитить его, и от заряженного Инкарнацией удара вольфрамовая броня пошла похожими на молнии трещинами, а самого аватара подкинуло в воздух.

Пусть у Харуюки и был шанс добить противника, но он так и остался стоять с поднятым кулаком, ожидая, пока противник упадёт. Он верил, что смог донести до него свой довод. Что показал ему, насколько могуча, горяча и сильна та энергия, что поддерживала его.

Через несколько секунд Цербер с грохотом упал на спину, раскинув руки и ноги. Похоже, что вставать он не собирался.

Опустив кулак, Харуюки подошёл к пепельному волчьему аватару. Не успел он что-либо сказать, как сквозь потрескавшийся зигзаг маски донёсся тихий шёпот:

— Я впервые... проиграл в прямой потасовке...

— Ясно... — отозвался Харуюки.

Цербер слегка повернул к нему голову и продолжил:

— Кроу-сан... помните, когда я проиграл вам во второй битве благодаря вашим броскам, я сказал, что рад поражению, и что постараюсь стать сильнее?

— Да...

— На самом деле я сильно расстроился. Мне было так обидно, что тело вспыхнуло жаром, а из глаз едва не полились слёзы. Но... упрямство не дало мне сказать правду. Я хотел кричать, вопить, поносить весь белый свет, но не смог...

В какой-то момент прекратились и те битвы, которые разворачивались с обеих сторон от Харуюки и Цербера. Не только Такуму и Вайс, но и Аргон с Пард стояли неподвижно, следя за врагами и внимательно прислушиваясь к словам Цербера.

— Когда в тот раз управление аватаром перешло ко «второму»... это произошло оттого, что мой боевой дух оказался настолько подавлен, что дошёл до уровня Зануления. Зато он был действительно рад сразиться с вами, Кроу-сан...

Харуюки показалось, что Цербер слегка улыбнулся. Затем аватар медленно поднял испещрённый царапинами правый кулак, но у него, похоже, уже не осталось сил держать руку, поскольку та вновь упал на землю. Как только лязгнула броня, визор в виде волчьей маски разъехался вверх и вниз. В обнажившемся стекле отразилось оранжевое небо Заката.

— Но сейчас... мне не обидно, — проговорил Цербер на удивление ясным голосом. — Я сделал всё что мог. Я использовал все свои навыки, всю свою скорость, все свои способности, включая силы «второго» и «третьего», и сражался, как мог. Пусть на какой-то миг, но я сражался не по какой-то причине, не потому, что исполнял какую-то роль... а просто ради чистой «дуэли». Я... доволен. Я получил свою награду...

Когда Цербер прошептал эти слова, на трещинке стекла появилась маленькая прозрачная капля и покатилась по серой металлической броне. И когда Харуюки увидел это, он шагнул вперёд и обратился к Церберу более напористо:

— О чём ты, Цербер? Это была всего лишь одна битва. Если ты так хочешь сражаться в настоящих дуэлях, то мы с тобой можем биться столько, сколько тебе угодно.

Первым ответом на его слова стала вторая слеза.

— Кроу-сан. Помните, перед битвой я сказал вам, что причина, по которой мне позволяли существовать, пропала, и скоро я уже не смогу говорить с вами? Это решение, против которого я ничего не могу поделать.

— О чём ты?! — начал восклицать Харуюки, но словно споткнулся о тихий взгляд Цербера.

В нём виднелась то ли гордость, то ли принципиальность, то ли решимость... нечто, что заставило Харуюки затихнуть.

— До тех пор, пока я остаюсь бёрст линкером... я не могу пойти против Общества Исследования Ускорения. Если они решат, что я мешаю им, они моментально лишат меня Брейн Бёрста. Но... даже у меня есть одно решение, которое я могу принять сам. А именно: каким образом я исчезну из Ускоренного Мира.

Как только послышались эти слова, Аргон и Вайс немного встрепенулись. Однако Пард и Такуму тут же перехватили свои Инкарнационные орудия, не давая им что-либо сделать.

— По их плану, здесь и сейчас я должен был исчезнуть, оставив после себя аватара... вернее, не исчезнуть, а стать другим человеком. Но я никак не мог пойти на это. Поэтому... я втайне следил, чтобы у меня было строго определённое количество бёрст поинтов. Сейчас, в этот самый момент, их у меня десять.

— !..

Харуюки с шумом вдохнул воздух, а Аргон и Вайс заволновались ещё сильнее.

Десять очков. Конечно, Харуюки приходилось оказываться и с ещё меньшим количеством, но и это число можно однозначно назвать порогом смерти. Это значило, что если бы Харуюки не остановился, а решил добить Цербера, то он лишился бы всех оставшихся очков и исчез бы окончательно.

Харуюки инстинктивно отступил на шаг, но Цербер продолжал обращаться к нему словами, таившими непоколебимую волю:

— Я думал погибнуть от рук какого-нибудь Энеми, но, зная, кто следит за мной, не могу быть уверенным в том, что это бы сработало. Поэтому я решил рискнуть. Я поставил на то, что Кроу-сан обязательно придёт сюда, чтобы спасти свою подругу. Что он сразится со мной, и, вне зависимости от того, выиграю я или проиграю, у меня будет шанс рассказать обо всём этом.

Упёршись в землю левой рукой, Цербер неуверенно приподнял своё израненное тело. В глубине маски загорелся свет такой сильный и уверенный, которого Харуюки за прошедшие пять дней ещё не видел. А затем юный волк сказал:

— Кроу-сан. Хватайте меня и улетайте... за пределы Токио, туда, где нас никто не найдёт, к самому краю Ускоренного Мира, а затем лишите оставшихся очков. Это единственный способ спасти вашу подругу.

Конечно же, Харуюки не только не смог выполнить его команду, он не нашёл в себе силы даже переспросить его. Он лишь ошарашенно стоял с выпученными глазами. До ушей донёсся чей-то сдержанный смешок:

— Хе, хе-хе, а-ха-ха-ха...

Смеялась Аргон Арей, схватившись за живот и покачивая большой шапкой.

— А-ха-ха, ну, дела. Подумать только, что ты решишься на такое. Ну, ты даёшь, Единичка. Как твоя воспитательница, я очень рада, что ты так вырос, честно, — уняв смех, Аргон упёрла руки в боки и закивала. — Прямо не верится, что в наши ряды затесался настолько честный игрок в Брейн Бёрст, точнее, бёрст линкер. А вы говорите, яблочко от яблони. Тут, скорее, уместнее пословица о синих чернилах, которые делают из индиго, но которые превосходят их по чистоте. Только Найту не говорите, он эту метафору не любит, а-ха-ха... впрочем, Единичка, если ты думаешь, что сможешь бежать от нас, то тебе для этого ещё не хватает... лет, этак, тысячи.

Пока Аргон говорила, между ней и Цербером появилась фигура Пард. Если бы Аргон попыталась пронзить его лазером, Инкарнационные когти Пард с лёгкостью отбили бы их. Однако в этот раз, в отличие от той королевской битвы, шанс того, что Аргон будет наказывать Цербера лазером, весьма незначителен. Смысла стрелять в полуживого аватара, окончательно опустошая его шкалу здоровья, нет никакого.

Выходит, Аргон собиралась так или иначе заставить Цербера выполнить свою «роль»?

На безмолвный вопрос Харуюки Аналитик ответила весьма неожиданными словами:

— Прости, Единичка. Кажется, ты веришь, что можешь удерживать контроль до тех пор, пока не попадёшь в Зануление... но «Реинкарнация» нашего президента — отнюдь не такая вежливая техника, как ты думаешь. Ты ведь не веришь, что после того контракта с дьяволом, что ты заключил...

— Арей, — вдруг одёрнул её Блэк Вайс.

Пожав плечами, Аналитик продолжила другим тоном:

— Короче говоря, заранее извиняюсь, Единичка. Когда вернёмся, угощу тебя в нашей столовой, так что не думай о нас плохо.