— Игорёк, ты? А я и не слышала, как ты подошёл. Я так тебе рада.

Игорь взял Её руку выше локтя и, сдерживая шаг, пошёл рядом.

— Хорошая моя. Василёк мой синеглазый. Хочу быть с тобою всегда, всегда.

Татьяна прижалась щекой к плечу. Помолчали.

— Скоро мы будем вместе, родной. А сейчас бежим, опаздываем.

У приискового магазина лежала собака. Игорь позвал. Она бросилась к нему. Татьяна обняла собаку за шею и посмотрела на Краевского.

— Хорошего человека и животные любят. Я ревную.

Игорь улыбнулся, но, вспомнив что-то, помрачнел.

— У тебя неприятности?

— У нас всех. Фомина сняли с работы и отозвали в Магадан. Он впутался в эту историю с Урмузовым. Матвееву вызвали на парткомиссию.

— Бедная Нина. Ей только этого не хватало. Но она не покривит душой, — вздохнула Татьяна и добавила: — А Фомина жаль. Человек он неплохой, но, как видно, не заметил и сам, как засосало…

Показалась контора прииска. Из открытого окна кабинета донёсся голос Дымнова.

— Международная обстановка накаляется. Японская военщина провоцирует у наших восточных границ. Империализм расчищает путь фашизму, Муссолини напал на Абиссинию. Гитлеровские войска вступили в рейнскую зону. Германия лихорадочно готовится к войне против Советской России. Фашизм, как спрут, раскинул свои щупальца по всем странам Европы. Используя троцкистских отщепенцев, агенты пятой колонны проникли в наш государственный аппарат и ряды нашей партии. Сплочённость наших рядов — вопрос жизни и смерти социалистического государства…

— Опоздали… — Татьяна схватила Игорька за руку.

Пока они протолкнулись к дверям кабинета, говорил уже Краснов.

— Задерживать воду в котлованах и подавать на приборы насосами. Оборудование на днях поступит. Разрыв в плане перекрывать проходнушками и лотками. Управление проводит мобилизацию людей с подсобных предприятий. Мыть будут все. Потребуется — закроем отделы управления и конторы. План должен быть выполнен. Обстановка и задача Ясна?

— Да, да, всё понятно, — ответили с мест.

— Сколько человек дополнительно может выставить управление прииска?

— Сотню наберём, — поднялся Успенский.

— Хорошо. Что дадут участки?

Один за другим поднимались горняки и сообщали о своих возможностях.

— Отлично. Есть Ещё вопросы?

Встал Колосов.

— Значит, пока создадим водоёмы, тянуть, как получится?

— Что же делать?

— Использовать предложение главного инженера — зажечь тайгу в верховьях ключа Говорливого. Там сплошные линзы, леса нет, кустарник и чахлые лиственницы. Сухостой для дров будет Ещё лучше. Можно было бы десяток дней перебиться…

— А Если пожар распространится на тайгу? Кому-то придётся ответить, — бросили из рядов.

— Опасно. Уже обсуждали. Всё высохло, и огня не удержишь, — ответил Дымнов.

— Тогда всё. Можно расходиться, — махнул рукой Краснов.

Татьяна подошла к столу.

— Михаил Степанович, у меня просьба. — И она протянула Ему листок.

Он посмотрел первые строчки и покачал головой.

— Расконвоировать Алексеева Едва ли удастся. У него, как опасного рецидивиста, спецограничение. Управление вряд ли на это пойдёт.

— Он бригадир лучшего прибора. Комитет берёт Его на поруки. Тут решается вопрос о человеке.

— Может, и так. Хотя, откровенно говоря, доверия он не внушает. Работает, правда, хорошо. Но не потому ли, что идёт высокое содержание золота и это выгодно бригаде.

Татьяна вспыхнула:

— Михаил Степанович, да что с вами? Вы ли это? Там же написано поручительство.

— Это значительно сложней, чем думаешь ты, — тряхнул головой Краснов. — Если бы вопрос касался заключённой женщины, другое дело.

— Хорошо. Поручится Ещё Краевский. А Если этого мало, буду звонить Репину. Ты не побоишься, Игорёк, поставить здесь свою подпись?

Краевский внимательно прочитал бумажку, подумал и очень неохотно расписался.

— Теперь вас устраивает?

— Меня устраивает. Но, — Краснов сложил листок и сунул в карман гимнастёрки, — советую тебе не забывать два момента. Ты имеешь дело с лагерем, и второе — ты девушка.

Татьяна усмехнулась.

— Вы случайно не вспомните, кто это постоянно твердит слова Горького, что не надо стараться думать о людях хуже, чем они Есть, или что-то в этом роде.

Краснов не ответил и вышел.

— Неужели он такой же недоверчивый, как и большинство? — прошептала Татьяна.

— Из руководителей, которых я знаю, он лучше всех. Если бы я не был уверен, что ты всё равно своего добьёшься, то никогда бы не подписал этого поручительства. Он прав, ты забываешься, а мне за тебя боязно. Пойдём. — Игорь взял Её за руку, и они вышли.

Чёрная «эмка» убегала за отвалы, оставляя за собой коричневый хвост пыли. Из забоя доносился шум работы и ленивое журчание воды. Звуки были до грусти тихие.

Ночью запахло гарью, а к рассвету синий дым застлал долину и проник в общежитие. Первым поднялся Краевский, и Его торопливые шаги всполошили ребят.

Когда Татьяна вышла из барака, у крылечка уже была толпа. С верховьев ключа Говорливого поднимались к небу белые столбы дыма, и красноватая каёмка огня сползала полукольцом в распадок. Весь склон сопки чернел потухшей скобой выжженного кустарника.

— Это Юрка со своей ордой.

— А кто же Ещё? Допрыгается, лоботряс.

— Ты чего на него? Он большое дело сделал.

— Пусть всё и получилось хорошо, но так нельзя. Я думаю, Его следует вызвать на комитет. Он не получил разрешения, — предложил Расманов.

Татьяна промолчала, не поддержал и Игорь. Было видно, что члены комитета не настроены поднимать этот вопрос. Кто-то сказал, пусть разбирается управление. Важно, что теперь линза растопится и будет вода.

Скоро из распадка/ с лопатами, топорами/ к прибору проследовала цепочка людей. И почти тут же, с киркой на плече, из кустов выскочил Колосов и быстро пошёл по дороге. Был он грязный, мокрый, с прилипшими ко лбу припалёнными волосами и дырами на куртке.

— Ну, братцы, пришлось работнуть — всю ночь не разгибаясь. Видали? — показал он на ползущее пламя. При этом на лице Его было столько восторга, что заулыбались и ребята.

— А Михаил Степанович тебе всё же задаст. Это уже как пить дать, — крикнул кто-то насмешливо.

— Знаю, отломится, — простодушно улыбнулся он.

— А Если бы загорелась тайга?

— Сразу бы в райотдел, — засмеялся Юра и объяснил — Мы всё продумали. Сначала расчистили защитные полосы. А потом зажгли и стали сгонять пламя вниз. Дежурные оставлены. Выговор-то, конечно, дадут, да вода-то этого стоит. Можете спокойно собираться на работу. Будем пока мыть. — И он побежал к себе в палатку. Сбросил прогоревшую куртку, умылся и пошёл к прибору. В зоне он увидел Алексеева. Тот стоял и смотрел на огонь.

— Лёнчик! Теперь жми, вода будет, — крикнул он весело и сбежал в русло ключа.

Лёнчик пошел в свой барак. Люди Его бригады нехотя одевались и что-то совсем не торопились. Теперь бригада обслуживала уже обе смены прибора. Воды не хватало, и намыв золота резко снизился.

Дневальный разогревал консервы, резал кусками вымоченную в уксусе горбушу и ставил тарелки на стол. А Лёнчику принёс булки с маслом и красной икрой.

Вошёл высокий рябой парень в брезентовой спецовке. Он покосился на стол и выругался.

— Толкал я вашу работу с бугра по-волчьи. Пусть пашет, кто белые булки жрёт. С меня хватит, кончики.

Но не успел он договорить, как Лёнчик оказался рядом, схватил Его за плечи и рванул на себя.

— Замри, тварь! — Двумя пальцами он ткнул Его в глаза и обернулся.

— Кто-нибудь Ещё имеет сказать?

Молчание.

Рябой упал на топчан, схватившись руками за лицо.

— Разговоров не будет. Кто не хочет, пусть уйдёт. — Лёнчик сел за стол.

Завтракали, будто ничего не произошло. Из палатки вышел рябой, прикладывая мокрый платок к посиневшему лицу. За ним остальные. Лёнчик шёл позади: кто мог поручиться за шакалов Его бригады?

Положение Алексеева было довольно сложным. С одной стороны — воровской мир, с другой — комсомольско-молодёжный коллектив прииска. Он понимал, что без поддержки и помощи комитета/ не удержаться на вершине первенства прииска. Потерять Его, а с ним и материальные блага, тогда не удержать бригады.