— О чём размечталась, Женя? — окликнула Её Таня.

— Запала в душу золотая крупинка, и не смоет Её никакая вода.

— Каждую золотинку непременно найдут…

— Я совсем не о том, — перебила Её Женя. — Просто непонятно, почему так получается в жизни…

Подошли девушки, Женя сбросила рукавицы, вытерла лицо и замолчала.

— Как сегодня золото? — заглянула Татьяна в бункерок.

Женя сняла грохот и, зачерпнув воду, стала осторожно поливать. У планки заблестела жёлтая кашица.

— О-о? Да тут много! Никак попали на хорошую россыпь. Как у Алексеева?

— Они за отвалом, наверное, спят. — Женя показала на одинокую фигуру охранника.

Всё это время Таня следила за работой этой бригады и особенно за Лёнчиком. Она делала всё возможное, чтобы пробудить у них интерес к делу. Пели, играли и танцевали они с удовольствием. А вот работали — когда как.

С того памятного дня, когда Лёнчик увлёкся подготовкой к концерту, он жил в постоянном возбуждении. А потом сразу затосковал. На прииск выехал без охоты. Первые дни Ещё работал, а когда зажурчали ручейки и на север потянулись птицы, он забрался на крышу барака и пролежал целый день. На второй день он собрал бригаду и снова работал усердно и зло. И так постоянно. То тянулся за бригадами, то снова хандрил. Начальник прииска настаивал убрать бригаду, но Татьяна продолжала надеяться. Вот и теперь она пошла разыскивать Алексеева. Он спал на траве, прикрыв лицо кепкой, а в стороне лежали остальные.

— Как же тебе не стыдно, Лёнчик? — разбудила она Его. — Посмотри на девушек, работают не разгибаясь. А вы, такие здоровые, сильные, и ничего не делаете.

Он протёр кулаком глаза.

— Да кто Его тут насыпал, — пробурчал он и повернулся на другой бок.

— Не дам спать! Хватит! Подумай, как мы можем выступать с самодеятельностью и высмеивать лентяев, когда сами в забое вот так?! — показала она на спящих парней. — Посмотри, как отмывается сегодня у девушек.

Лёнчик поморщился. Если бы это была не Татьяна он бы не пошевелил и пальцем. Работа Его не привлекала, вот призвание Его танцевального дара — льстило. Нравилось Ему и доброе отношение Татьяны. Уважал он Её.

Его поездку на прииск поддерживало жульё, особенно Колюха. Свой человек и вполне надёжный. Да и сам он имел кое-какие планы. Может, удастся раздобыть подходящие документы и уйти. Куда? Да не всё ли равно Погулял, а там трава не расти. Он был убеждён, что любая тропинка приведёт только в тюрьму. Но время текло, а он так и не предпринимал ничего.

Конвоир по просьбе Маландиной разрешил Лёнчику дойти до бригады девушек.

— Ого!.. — вырвалось от неожиданности. — Ну, мойте мойте. На таком содержании и дурак будет вкалывать — проговорил он равнодушно и отвернулся. Но Татьяна уловила как Его глаза вспыхнули. Она посмотрела на Женю. Та Её поняла и согласно кивнула.

— Мы решили передать вам свой забой. Стыдно ведь. Агитбригада, и на тебе… А то начальство посмотрит-посмотрит, да и разгонит, — сказала Татьяна громко, чтобы слышали все. Девушки переглянулись, но промолчали.

— А как же вы? — спросил Лёнчик и покраснел. На носу у него выступили капельки пота.

— А мы переберёмся выше по ключу и всё равно сделаем больше, чем ваша бригада, — сказала Женя и тут же сбросила трафареты и стала сворачивать мат — Может, догадаетесь перенести наше оборудование вон к той луже? — показала она на блестевшую невдалеке воду.

Лёнчик размышлял.

— Лёнчик, да помоги же девушкам, — захлопотала Татьяна и принялась помогать Жене.

Алексеев молча взвалил на себя проходнушку и не глядя ни на кого, перенёс, установил и пошёл к своей бригаде. Когда донеслись из посёлка удары об рельс девушки собрали инструмент и посмотрели в сторону агитбригады. Парни продолжали работать. Их загорелые спины быстро мелькали за кустарником.

— А ведь заело. Смотри, что делают, — тихо засмеялась Татьяна, и они обошли их сторонкой.

…Все приисковые проезды и тропинки на приборы и участки/ сходятся к дороге у арки. Увитая стлаником с красным флажком на шпиле/ арка высится у въезда в посёлок. Здесь же доски показателей, объявления. Тут проходят все, и потому выдача премии передовикам производства и бригадам/ производится у арки.

Суббота. Колонны тянутся медленно. Штаб трудового соревнования подвёл итоги работы за неделю. У арки руководители прииска и представители управления. Начальник «Пятилетки» вручает премии.

Лёнчик идёт в хвосте колонны. Он поглядывает на Яркое солнце, щурится и сплёвывает окурок «Кузбасса». Это из премии по второму участку. Дорога мягкая от взбитой пыли. Серое облако ползёт и расстилается по кустарнику.

Проходя мимо арки, он увидел на плакате свою фамилию. Хотел с безразличным видом прошествовать мимо, но начальник прииска уже объявил:

— Первая премия прииска — красная тачка — присуждена лучшей бригаде лотошников. Бригадир Алексеев.

Колонна остановилась. Лёнчик растерялся. Он не представлял, что такой пустяк, как получение премии, вызовет чувство робости. Краевский уже подкатил тачку, наполненную свёртками и кульками.

— Алексеев, получите премию, — повторил он.

— Ну чего ты? Бери! — подталкивали парни.

Лёнчик опомнился, когда щёлкнул затвор фотокамеры.

— Благодарю вас, — улыбнулся фотограф.

Лёнчик поморщился: он не любил фотографироваться. Весь оставшийся путь он недружелюбно косил по сторонам. В посёлке повстречали девушек. Они поздравили бригаду.

Насмехаются? — резанула обида. — Ну, постойте, мы покажем себя и без вашей помощи. Ночью долго ворочался с боку на бок. В сердце занозой свербила ущемлённая гордость…

Краснов промыл несколько пробных лотков, собрал жёлтые крупинки и передал их Успенскому.

— Золото отличное, мыть проходнушками — преступление. Надо ставить приборы, но где взять оборудование и насосы?

Он приехал с заместителем главного инженера управления Осепьяном. Данила Артёмович пошёл с приисковым геологом на опробование бортов ключа. Его чёрная гОлова и подвижная фигура стремительно мелькала под берегом ключика.

Лёнчик снял кепку, вытер подкладкой лицо и подошёл к Краснову.

— Гражданин начальник, какую бригаду думаете оставить на приборе? — спросил он хмуро, поглядывая на стоящую в сторонке Татьяну.

— А что? — Глаза Краснова прощупали Алексеева, — Если сумеешь сколотить хорошую смену человек в тридцать, можно попробовать. Только учти, поручим и потребуем. Здесь не забава, а план. Подумай.

Лёнчик не сразу ответил. Взять на себя прибор — не шутка. Спросят и за объёмы промытых песков. Отказаться — значит лишиться всех привилегий и поощрений, так неожиданно метнувших бригаду на пьедестал почёта. Теперь он — лучший бригадир. Портрет напечатали в лагерной газете. Из премий перепадало воровской верхушке, и она относилась к Его работе покровительственно. Лёнчик почесал затылок и решительно ударил себя в грудь.

— Идёт, гражданин начальник. Будет бригада, будет работа. Рванём!

Краснов смотрел на него строго и, как Ему показалось, с сомнением. Татьяна вмешалась и села рядом с Красновым.

— Комитет этот вопрос обсуждал. Мы доверяем Алексееву и берём на себя ответственность за работу прибора, — проговорила она громко и, наклонившись, что-то тихо добавила.

— Ну уж Если ответственность берёт на себя комитет, будем считать вопрос решённым, — засмеялся Краснов.

— А что нужно из оборудования для пуска прибора? — спросил Лёнчик.

— Многое. Насосы, моторы, тросы, контакторы. Да вот спроси у специалиста, — кивнул он на механика. Тут подошёл Осепьян, и он заговорил уже с ним.

— Ну что, Данила? Какие впечатления?

Осепьян вытащил пачку «Казбека» и стал рисовать на коробке.

— Только приборы, Михаил Степанович, приборы. Лотошник на разведанных контурах, всё равно что впереди комбайна человек, срывающий колосья руками,—

Он сразу же набросал схему отработки. — Здесь эстакада, отвалы сюда. Насосы вот тут, а торфа туда. Понял, дорогой? Тут, брат, золотище, и какое. Лес Есть, насосов нет, но будем искать и найдём. Неделя сроку.