Дзирт разразился хохотом, а Эффрон изо всех сил пытался понять, что так развеселило дроу. Тифлинг с удивлением наблюдал, как Дзирт подполз и сел напротив него.

— Кажется, у нас есть время, — сказал темный эльф. — Хотя, похоже, совсем немного, если твоя мать и остальные не смогут нас найти.

Эффрон внимательно всмотрелся в него, не зная что и думать.

— Возможно, наступил момент нам понять друг друга, ради твоей матери, — объяснил Дзирт. — Позволь мне рассказать тебе, что я знаю о том, каково это — не принадлежать собственному дому, или, как я считал в течение многих лет, даже не иметь цвета кожи, который соответствовал бы моей истинной природе.

И Дзирт рассказал ему историю, которая началась два века назад в городе Подземья под названием Мензоберранзан. Поначалу Эффрон лишь глумился над этой слабой попыткой установить контакт — разве ему что-то нужно от этого дроу? — однако вскоре тифлинг заметил, что насмехается меньше, а слушает более внимательно.

Описание этого места падения нравов, Мензоберранзана, так же как и семьи темного эльфа в Доме До'Урден, удивили его и показались не такими уж далекими от жизни, которую он вел в замке Дрейго Проворного. Дзирт рассказал ему о школах, где дроу изучали искусства, будь то военные, божественные или магические, и о неизбежной идеологической обработке, сопровождавшей это обучение. Эффрон так глубоко погрузился в хаотичную жизнь Мензоберранзана, а его воображение настолько затерялось в темных улицах города, что ему потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что Дзирт замолчал.

Он посмотрел на дроу, впиваясь взглядом в эти лавандовые глаза, в которых отражалось слабое голубоватое свечение прутьев решетки.

Дзирт рассказал ему еще одну историю, о рейде на поверхность, в ходе которого их отряд истребил клан эльфов. Он тогда спас маленькую девочку, измазав в крови ее убитой матери.

Голос дроу, явно взволнованного этим воспоминанием, упал до шепота. Он вздрогнул и резко выпрямился, когда Эффрон яростно перебил его:

— Если бы только ты оказался там перед тем, как Далия сбросила меня с обрыва!

Последовало неловкое молчание.

— Ты еще не помирился с ней, — сказал Дзирт. — Я было подумал…

— Напротив, во всяком случае больше чем можно предположить из того, что я только что сказал и каким тоном, — уточнил Эффрон искренне. Он опустил взгляд, покачал головой и признался:

— Это сложно.

— Я знаю, с ней не всегда легко поладить, — согласился дроу.

— Она любит тебя.

Заметив, как содрогнулся Дзирт, Эффрон понял, что это чувство, возможно, не было взаимным. Это объясняло, почему Дзирт принял интрижку Далии с Артемисом Энтрери, в конце концов.

— Я был таким же как ты, когда покинул Мензоберранзан, — сказал дроу, мгновенно завладев вниманием Эффрона. — Мне понадобилось много лет, чтобы научиться доверять, а потом понять красоту и любовь, которые может принести такое доверие.

Затем он вернулся к своей истории и закончил рассказ о Мензоберранзане, не забыв и собственного отца, Закнафейна, и его решающую победу в столкновении с презренными жрицами Ллос. Он подробно описал свое путешествие через Подземье, дорогу, которая привела его наконец в мир поверхности.

К этому времени урчание их желудков все чаще прерывало повествование, и два узника решили перекусить. Эффрон попросил Дзирта продолжить свою историю во время еды, а затем снова, пока они не легли спать. Дзирт покинул воображение Эффрона на склоне холодной горы, известной как Пирамида Кельвина, с обещанием рассказать ему о лучших друзьях, о каких можно только мечтать.

У них было много времени, чтобы Дзирт закончил свою историю, по мере того как дни проходили и никто: ни Дрейго Проворный или его приспешники, ни Далия и остальные не приходили за ними.

Через десятидневку в неволе Эффрон тоже поделился своими воспоминаниями о детстве и отрочестве в тени Херцго Алегни и под суровой опекой лорда Дрейго Проворного.

Когда у них кончились вода и пища, а они по-прежнему сидели среди собственных нечистот, пленники задались вопросом, не запер ли их Дрейго в этой клетке, чтобы о них забыли и они умерли здесь, в почти полной темноте и монотонном гуле.

— Наши друзья, наверное, победили, но еще не нашли нас, — прошептал Эффрон, уже не имея сил говорить громко. — Лорд Дрейго не оставил бы меня умирать здесь.

Лежа на спине, Дзирт не скрывал скептического выражения на лице.

— Ты был слишком важен для него, — объяснил тифлинг, повторяя то, что сказал темному эльфу на борту Мелкого Шкипера на обратном пути в Лускан. — Он не позволил бы…

Это были последние слова Эффрона, которые он сказал Дзирту в той клетке или, во всяком случае, последнее, что услышал дроу.

Придя в сознание, Дзирт обнаружил, что находится в более типичной темнице с земляным полом и каменными стенами. Он сидел у стены напротив решетчатой двери, руки были скованы над головой цепью, которая крепилась к стене высоко над ним.

Дзирту потребовалось некоторое время, чтобы разобраться в изменившейся ситуации, однако одной из первых мыслей, пришедших на ум, был не очень обнадеживающий вывод: судя по его затруднительному положению и смене камеры, его друзья, безусловно, не смогли победить обитателей замка.

Здесь было еще темнее, чем в предыдущей клетке; единственным источником света служило далекое мерцание огней факелов, прикрепленных к стене и удаленных от его застенка многими изгибами и поворотами. На земле перед собой он заметил тарелку еды, это зрелище напомнило, как отчаянно он был голоден.

Две крысы копошились вокруг тарелки, которую Дзирт со скованными руками не мог достать. Инстинктивно, он отогнал грызунов ударом ноги, почти диким. И тогда, глядя на свои ноги, понял, что он обнажен. Не осознавая последствий этой любопытной детали, да и какой-либо еще, он подцепил тарелку пальцами ног и подтащил поближе.

Но он по-прежнему не мог дотянуться до нее руками или лицом, поскольку не имел возможности опустить руки ниже уровня плеч. Несколько мгновений Дзирт тщетно пытался оттянуть цепь вниз. Наконец, почти сходя с ума от голода, он просто зачерпнул еду грязными ногами и, благодаря своей гибкости, поднес ее ко рту.

С большим трудом ему удалось протолкнуть эту отвратительную субстанцию в пересохшее горло. Одного куска оказалось более чем достаточно, поэтому он просто откинулся назад, думая о загробном мире.

Он заставил себя заполнить сознание мыслями о Кэтти-бри…

— Унизительно, не правда ли? — голос показался ему очень далеким.

Дзирт приоткрыл один глаз и вздрогнул, ослепленный ярким светом. Факел был теперь по другую сторону решетки, в руках старого морщинистого шейда.

— Как должно быть больно Миликки видеть своего любимчика в столь затруднительном положении, — глумился старый негодяй.

Дзирт попытался ответить, но не смог найти в себе силы вымолвить хоть слово пересохшими и потрескавшимися губами.

Он услышал металлический скрежет открывающейся двери, затем его грубо схватили, силой запихнули в рот еду и влили затхлую воду.

Спустя короткое время это повторилось еще раз, а после снова. Дзирт не осознавал течения времени, у него было ощущение, что прошло много, много дней.

Несмотря на грязь и отвратительный вкус пищи, которую его заставляли глотать, дроу постепенно восстановил свои силы и дух. Наконец старый шейд появился снова, на этот раз внутри камеры, прямо перед ним.

— Что же мне с тобой делать, Дзирт До'Урден? — спросил неизвестный.

— Кто ты?

— Лорд Дрейго Проворный, разумеется. И это мой замок, на который вы напали. По законам любых земель я имею полное право убить тебя.

— Я пришел за Гвенвивар, — ответил Дзирт и ему пришлось десяток раз откашляться, чтобы произнести эту короткую фразу, настолько у него пересохло в горле.

— Ах да, пантера. Естественно, ты не получишь ее, но тогда, похоже, ты никогда не выйдешь отсюда. — Колдун сделал паузу и принял хитрый вид. — Но опять же, если ты будешь сотрудничать, возможно, мы станем большими друзьями.