Дзирт обдумывал ее слова, отыскивая какие-нибудь аргументы, чтобы возразить. Он был так же растерян, как и остальные, не понимая то, что произошло или что это могло означать. Сейчас действительно был 1484 год? Жизнь продолжалась без них, пока они спали в неком зачарованном лесу?
И если это был зачарованный лес Натана Обридока, место, названное Ируладун, то что насчет ведьмы с золотисто-каштановыми волосами и полурослика у пруда?
Дзирт неосознанно вздрогнул, вспомнив это место, ибо в его сердце снова вернулось понимание, что он стал свидетелем конца Ируладуна, когда проснулся на теплом островке среди последних снегов. Он чувствовал, что волшебство ушло в небытие. Чары не переместились. Нет, они рассеялись целиком. Этого места, было оно Ируладуном или нет, больше не существовало, и оно никогда не появится вновь. Он был уверен, хотя и не знал, откуда взялась эта уверенность. Миликки оповестила его, что леса больше нет, что он исчез, но с всепроникающим чувством утешения… что с лесом все было в порядке.
— Ты согласен? — нетерпеливо спросила Далия, и Дзирт по ее тону и позе понял, что она повторяет этот вопрос уже несколько раз.
— Согласен? — вынужден был переспросить он.
— Уйти с первым караваном, — сказала Далия.
Дзирт закусил губу и огляделся вокруг, но на самом деле он пытался заглянуть в собственное сердце. Позади Далии маячила чернота Пирамиды Кельвина, но она не вызвала у Дзирта каких-либо неприятных эмоций — совсем наоборот.
— Мы можем жить здесь, как мы говорили, прежде чем пошли в Восточную Гавань, — произнес он. — Это будет легкая жизнь, полная приключений.
Далия скептически на него посмотрела и даже засмеялась.
— Дурак ты, они даже не пускают тебя в свой город, — напомнила она ему.
— Со временем это изменится.
Но Далия решительно покачала головой, и Дзирт признал, что она не просто не соглашалась с его доводами, а отвергала идею в целом.
— Мы все собираемся уходить, все пятеро, — сообщила она. — Даже Амбра.
— Куда?
— Не все ли равно? — снова рассмеялась Далия.
— Если это не важно, то почему не остаться здесь?
— Нет, — отрезала эльфийка. — Мы покидаем это жалкое место заунывных ветров и нескончаемой скуки. Все мы. И я не буду снова гонять твоих призраков по Долине Ледяного Ветра, даже если весь Мензоберранзан, вся империя Нетерил и все демоны Бездны будут преследовать нас.
— Больше нет никаких призраков, — едва слышно прошептал Дзирт, и он знал, что это было правдой.
Но честно говоря, даже при этом Далия не пошла бы на компромисс, понял дроу. Она воспринимала Долину Ледяного Ветра, как место воспоминаний о Кэтти-бри, и она не будет этого терпеть.
Но Дзирт не мог больше обманывать ни себя, ни Далию. Он почувствовал укол вины в первую очередь за то, что вынудил ее прийти сюда, но напомнил себе, что сделал это только для того, чтобы защитить ее от Тиаго Бэнра. Но теперь угроза казалась далекой, и Далия была права: не было веских причин для любого из них и дальше оставаться в Долине Ледяного Ветра.
По крайней мере, для любого из пяти остальных.
— Будет лучше, если ты уйдешь, — согласился он.
— Если я уйду? — она сразу напряглась, и в ее голосе прорезались опасные нотки. Дзирт кивнул.
— Но не ты?
— Это мой дом.
— Но не мой?
— Нет.
— Чтобы ты мог гоняться за своей лесной ведьмой?
Дзирт беспомощно усмехнулся, он был вынужден признать, что в ее словах была определенная доля правды. Не в буквальном смысле, конечно, но в этом месте даже без своих старых и дорогих друзей он ощущал тепло домашнего очага и не мог позволить этому чувству снова выскользнуть из его рук.
— Я рассказывал тебе об Инновиндиль? — спросил он, и Далия закатила глаза. Однако Дзирт все равно продолжил, хотя помнил, что да, он рассказал ей много историй о своей погибшей подруге эльфийке.
— Я объяснял тебе идею, что эльф, который живет среди маложивущих рас, должен проживать свою жизнь очередями, чтобы приспособиться к их ощущению времени?
— Да, да, чтобы отпустить прошлое и двигаться вперед по новым дорогам, — рассеянно сказала Далия, как будто ей давно надоела эта скучная лекция.
— Похоже, я игнорирую советы Инновиндиль, — признался Дзирт.
— Тогда давай уедем утром.
— Нет.
Далия пожала плечами, явно сбитая с толку, казалось бы, бессмысленным упоминанием Инновиндиль, учитывая его ответ.
— Инновиндиль была неправа, — сказал Дзирт. — Может, не во всем, и возможно, не для всех, а для меня в этом вопросе. Теперь я знаю и признаю, что Инновиндиль ошибалась.
— В этом вопросе?
— В вопросе любви, — уточнил Дзирт.
— Ведьма из леса.
Дзирт кивнул.
— Мое сердце остается с Кэтти-бри. Я отдал ей его целиком и не могу забрать обратно.
— Она умерла сто лет назад.
— Но не в моем сердце.
— Призраки — слабое утешение, Дзирт До'Урден.
— Пусть так, — ответил он и никогда не был более уверен за все два столетия своей жизни. — Я не опечален этим осознанием, этим признанием, что по-прежнему люблю женщину, потерянную для меня сто лет назад.
— Опечален? Я думаю, ты с ума сошел!
— Тогда я надеюсь на тебя, дорогая Далия, так как желаю тебе только самой лучшей дороги, и что однажды ты поймешь мое… безумие. Потому что я действительно забочусь о тебе, как о друге, и надеюсь, что когда-нибудь ты будешь так же одержима, как я. Умерла Кэтти-бри, но не моя любовь к ней. Инновиндиль была неправа, и моя жизнь будет счастливее с теплыми воспоминаниями об объятиях Кэтти-бри, чем с глупыми и бесполезными попытками ее заменить.
— Значит, есть только одна любовь? Не может быть никакой другой?
Дзирт подумал мгновение, а потом пожал плечами.
— Я не знаю, — честно признался он. — Возможно, придет наконец время, когда я найду исцеление. Возможно, однажды на моем пути встретится кто-то другой, кто согреет меня. Но я не стремлюсь к этому. Мне это не нужно. Со мной остается Кэтти-бри, для меня она живая.
Он заметил, как Далия с трудом сглотнула, и его огорчило, что он причинил ей боль — но насколько больше он ранил бы ее, живя из трусости во лжи?
— Тогда прими наши отношения, как есть, — помолчав предложила Далия, и казалось, в ее голосе прорывались нотки отчаяния.
— И что это, отвлекающий маневр?
— Игра, — сказала она с напускной беспечностью и нарочито улыбнулась. — Давай наслаждаться дорогой и телами друг друга. Нам хорошо и сражаться вместе, и заниматься любовью, поэтому давай принимать все как есть, и пусть это не имеет значения вне…
— Нет, — оборвал ее Дзирт, хотя и не мог отрицать, что предложение Далии было соблазнительным. — Ради тебя и ради меня самого. Мое сердце и дом тут, в Долине Ледяного Ветра, и я останусь здесь. А ты не должна здесь оставаться.
Лицо Далии приняло такое удрученное выражение, что Дзирт чуть не бросился ее обнимать, но опять, для ее же блага, он этого не сделал.
— Ты отсылаешь меня с Энтрери? — спросила она, сузив глаза, и татуировка вайдой на ее лице, казалось, проступила ярче, отражая растущий гнев. — Ты знаешь, он прекрасный любовник.
Дзирт понимал, что она просто нападает, просто пытается ужалить в отместку за его отказ. Он решил ничего не отвечать.
— Я много раз делила с ним ложе, — издевалась Далия, но Дзирт лишь кивнул.
— Или тебе все равно? — по тону ее голоса угадывалось, что Далия была на грани взрыва.
Дзирт нервно сглотнул, поняв, что завершение их отношений упирается в вопрос дурацкой гордости, и он знал, что должен позволить Далии спасти хоть часть ее. Или он снова должен действовать ради ее же блага?
— Нет, — ответил он решительно. — Мне не все равно, но не так, как ты предполагаешь. Я рад, что вы нашли друг друга.
— Ты идешь по опасному пути, Дзирт До'Урден, — предупредила Далия.
Сначала Дзирт не был уверен, как это понимать. Имела ли она в виду эмоциональное состояние дроу, учитывая его драматический выбор? Или приняла у Инновиндиль мантию долгих поисков мудрости, чтобы обратиться к нему на неком философском уровне?