— Ты играешь с огнём, девушка, но мне кажется, ты это и сама знаешь.

— Знаю, но… Бабуля, я не знаю, что это такое, но я ничего не могу с собой поделать! Когда он рядом, мне хочется провоцировать его и заставить реагировать. И я совершенно не могу остановиться.

Бабушка вздохнула:

— И тебе от этого плохо, не так ли, милочка?

Сердце Кейтлин сжалось, а на глаза навернулись слёзы.

— Ой, только не плачь. — Бабушка достала кружевной носовой платок и сунула его в руку Кейтлин. — Мы что — нибудь придумаем. — Бабушка разлила им понемногу чая, разложила несколько кексов на две тарелки и задумалась, нахмурив брови. — Расскажи мне о других пари, чем они закончились.

Кейтлин рассказала, а бабушка, слушая, задумчиво кивала головой. После этого они обе надолго замолчали, потягивая свой чай.

Бабушка вздохнула:

— Что же делать, что делать… Ты должна проплыть перед ним голышом, но если тебя застукают, тогда, без всякого сомнения, ты погубишь себя, а заодно и всю свою семью.

— Вот именно.

— Хм. Тогда что тебе нужно, это полный контроль над ситуацией. То есть, контроль над МакЛином.

— Контроль над МакЛином? Да как же я…

— Ах, детали оставь мне; мне кажется, я знаю, что тебе нужно. — Взор бабушки сделался острым. — Но я хоть и могу помочь тебе с пари, я не смогу помочь тебе с твоей настоящей проблемой. Ты же понимаешь, в чём она заключается, правда, милочка?

Кейтлин осторожно поставила чашку обратно на блюдце:

— Да. Я люблю его. — Произнести это вслух оказалось совсем не так сложно, как она думала.

Бабушка кивнула:

— А что он к тебе испытывает?

— Он видит во мне только вызов. Я знаю, что он меня не любит.

— Ты в этом уверена?

— Уверена. Я спросила его об этом сегодня утром, и он… — Кейтлин с трудом сдерживала слёзы; в горле стоял комок. Она так сильно его любила, а он — всё, что мог ей предложить, это только короткую физическую близость. А то, что они разделили свою страсть, только всё ухудшило. Всякий раз, когда они были вместе, в постели, нет ли, её чувства к нему только росли. — Я не могу останавливаться на полу — отношениях, а это всё, что он мне может предложить.

Бабушкины глаза участливо затуманились:

— Ах, голубушка. У тебя такой печальный вид.

Она и впрямь была печальна. Все косточки её тела ныли, грудь давило, глаза щипало. Но она не из тех женщин, что сдаются. У неё оставалось ещё несколько дней до того, как ей придётся покинуть Замок Бэллоч, и она сделает так, чтобы они стали незабываемыми.

Она сморгнула навернувшиеся слёзы, подняла подбородок и посмотрела прямо в глаза своей бабушке:

— Итак, у тебя есть идея, как я могу выполнить своё задание? Я хочу покинуть Замок Бэллоч как победительница.

Бабушка широко улыбнулась и поднялась, чтобы порыться в небольшом письменном столе в углу комнаты.

— Вот оно. Это — решение твоих проблем. — Она вложила что — то в руки Кейтлин.

Кейтлин уставилась на крохотный пузырёк, закрытый резной пробкой:

— Но…

— Четыре капли этого в его питьё — и он не сможет пошевелиться два, а то и три часа. Ты сможешь плавать перед ним в фонтане, а он не сможет даже никого позвать, чтобы погубить тебя. — Бабушка усмехнулась: — Он даже моргнуть не сможет.

— Это опасно?

— Четыре капли — нет. Даже восемь. Вот если ты дала ему двенадцать или больше, я бы забеспокоилась, но здесь, в этой бутылочке, столько и не наберётся.

Кейтлин сомкнула вокруг пузырька пальцы:

— Бабуля, спасибо тебе.

Бабушка вздохнула и накрыла рукой руку Кейтлин:

— Милая, я не решаю твою главную проблему, и ты это знаешь. С ней тебе придётся справляться самой. — Она поцеловала Кейтлин в лоб. — Но ты умная девочка, да, и я знаю, ты справишься с этим. Просто пообещай мне, что когда подойдёт время, ты прислушаешься к своему сердцу. Оно подскажет тебе, что делать.

— Обещаю, бабуля… Но я не думаю, что у нас с МакЛином настанет такое «время». Это просто невозможно.

— Поживём — увидим, дорогуша.

Затем бабушка сменила тему и заговорила о сестре Кейтлин Трионе, и как она отлично управляется со своими падчерицами, и о лошадях, которых выращивает лорд Хью в своём имении.

Кейтлин слушала, весьма заинтересованная тем, как всё это удаётся её сестре — близняшке. Но в глубине её сердца другой голос нашёптывал ей, что её душевная боль только начинается.

— Милорд! Я должен просить вас сменить этот костюм.

— Нет.

— Пойдут разговоры.

— Ну и пусть. Он мне нравится. — Александр взглянул на себя в зеркало. Он был одет в высокие, до колен, сапоги из густого меха, стянутых кожаной шнуровкой, и в длинный килт ниже колен. Меховая шотландская сумка свисала с широкого кожаного пояса на его талии так, чтобы полы килта не развевались на ветру. Широкая полоса килта поднималась на грудь и была перекинута через плечо.

— Милорд, оденьте хотя бы рубашку к вашим… — МакКреди передёрнуло, — юбкам.

— Я отправляюсь на маскарад Джорджианы в качестве моего предка Дункана МакЛина. Он никогда не носил дурацких рубашек, вот и я не буду.

— Он был варваром, милорд.

— И я им буду сегодня вечером. Открывай дверь, МакКреди.

Вздохнув от неудовольствия, лакей сделал, как было велено.

Александр провёл весь день верхом, гоняя по полям Роксбургов так долго, как только мог. Скачка прояснила его мысли, правда, так и не принесла настоящих ответов. Когда она проиграет пари, а она его обязательно проиграет, я возьму её в любовницы на две недели. Стоит ли рисковать усложнить всё ещё больше? Но смогу ли я устоять перед эдакой возможностью?

Ему казалось, что не сможет. Мысль заполучить извивающуюся от страсти Кейтлин на две чувственные недели заставило его тело заныть. Проклятье, как же он её желал!

В глубине его души возник шепоток: И это всё? Это всего лишь вожделение? Или ты всё — таки так же слабоволен, как и Чарльз?

Он остановился на верхней ступеньке и посмотрел вниз в холл. Где она, кстати? Она покинула дом сразу после него; он видел, как она залезала в карету как раз в тот момент, когда он пустил лошадь вскачь.

Он наблюдал, как карета выезжает на дорогу, и даже чуть было не последовал за ней, но сумел подавить в себе этот глупый порыв.

Вместо этого он устроил себе жестокие скачки, попытавшись сжечь хоть немного похоти в своих венах тяжёлыми физическими упражнениями. Когда он наконец вернулся домой, его проинформировали, что Кейтлин ещё не вернулась, и что остальные гости уже разошлись по своим комнатам, чтобы принять ванну и переодеться к маскараду. Джорджиана пригласила немалое количество местных гостей и предвидела давку, что очень устраивало Александра. Чем больше толпа, тем легче ему будет умыкнуть Кейтлин для приватного разговора, когда он в конце концов выиграет это состязание.

Когда он спустился по лестнице, бал уже был в разгаре. На нижней ступеньке он прошёл мимо маркизы Треймонт. Одетая в бледно — зелёное платье с шёлковыми цветами, она, по — видимому, представляла собой весну — привлекательный выбор для того, у кого такая белая кожа и такие рыжие волосы. Её взгляд застыл на его килте, и она запнулась на ступеньках, густо покраснев. После чего отвернулась и поспешила отойти.

Александр улыбнулся во весь рот. Сегодня вечером ему хотелось всех по — максимуму вогнать в шок, взволновать это душное болото. Он устал изображать вежливого гостя, а это определённо даст повод для сплетен. Мысль доставила ему удовольствие, и он заважничал ещё больше, когда входил в гостиную.

Несмотря на то, что комната была полна феями весны, принцессами и ледяными волшебницами, Кейтлин сразу бросилась ему в глаза. Он остановился как вкопанный, ноги буквально вросли в пол. Она была одета в платье, которое, казалось, было сделано из серебряной ткани. Серебро обычно бледнит большинство блондинок, но Кейтлин со своими густыми волосами из чистого золота и тёмно — карими глазами, казалось, просто светилась в нём; все краски в ней каким — то необъяснимым для него образом стали ярче и насыщенней.