По выходу судна из бухты я скомандовал повернуть на юг, а после полудня на вопросительный взгляд Матвея ответил: - Продолжаем движение, ветер попутный, харчей нам хватит дней на десять.

На южном направлении острова стали попадаться чаще, но обитаемых, мы пока не встретили. Пару раз, высаживаясь на такие клочки суши, и населенные только ящерицами и змеями, мы даже источников воды на них не обнаружили. Чтобы скоротать время часть экипажа во главе с Митькой решили половить рыбку. Для этого использовали нетолстый канат и крючок, на которого можно было поймать кита. Насадили на него кусок вяленого мяса и стали дожидаться улова. Улов не заставил себя ждать и чуть не съел самих рыбаков. Только рыбаки успели забросить снасть и закрепить канат за планширь, как сильный рывок заставил содрогнуться деревянные перила фальшборта, вода за бортом вспенилась и на поверхности моря показалась оскаленная, зубастая пасть, в которой без труда уместился бы любой из рыбачков. – Стреляй, стреляй! – заорал Никитич. – Эта дура нам сейчас весь борт выломает!

Гигантская акула, не желая тащиться вслед кораблю свечей, вылетела из воды, нависнув над бортом судна, казалось, что через миг она, обрушившись на корабль, потопит хрупкое судно, но рыбина опять упала в воду, а канат соединяющий судно с чудовищем, лопнул, не выдержав нагрузки. Вредная тварь напоследок хвостом саданула в борт корабля, и скрылась в морской пучине.

Прошло три дня с начала нашего путешествия, а ближе к полудню четвертого, на западе я увидел в бинокль большой остров. Через полчаса хорошего хода, остров стал, виден невооруженным глазом. Плоский по краям и бугром возвышающийся к средине, он утопал в свежей весенней зелени. Подойдя ближе, мы с радостью заметили на берегу человеческие фигурки. И хотя возможность боевого столкновения была вполне реальна, сам факт существования новой и вполне облагороженной земли нас порадовал.

Очевидно, с берега нас уже давно заметили, и у вполне приличного на вид причала, собралась толпа, состоящая почти из одних женщин. Они, молча, разглядывали приближающееся судно, и даже дети, мелькавшие в толпе, не кричали. Я, прошел на нос судна и поднял руки в приветственном жесте. Показывая, что в руках у меня нет оружия. Не видя реакции, через пару минут спрыгнул с корабля на причал и пошел, на толпу приподняв руки вверх. – Мы к вам с миром, ищем новые острова и людей, хотим торговать. Моя реплика осталась без ответа, но по толпе пробежал шелест голосов. Наконец от общей массы народа отделилась женщина и что-то прощебетала на своем языке. Отвечаю, хотя ни хрена не понял: - Я Степан – и ткнул себя в грудь. – Они – и делаю жест, в сторону корабля. – Мои товарищи. Внезапно, толпа раздвинулась и одна из женщин, протиснувшись вперед, заговорила, как бы пробуя на язык давно забытые слова: - Зд…здравствуй, ты русский?

– Да, мы с материка приплыли. Торговать с вами хотим.

Женщина, разговаривающая со мной, повернулась к первой, пытавшейся войти в контакт и, что-то быстро прощебетала. Ага, значит первая – главная. Я рассмотрел ее повнимательнее. Поскольку погода была довольно теплой, женщины не утруждали себя излишками одежды. А сама старшая (не по возрасту), щеголяла в легком платье, под которым явно ничего не было надето. Женщина была молода и красива, на мой взгляд. Она опять, что-то сказала и переводчица спрашивает: - А у вас на корабле мужчин много?

- Нас тридцать человек и среди них нет ни одной женщины. - Твердо глядя в глаза старшей, ответил я.

- Это хорошо – со вздохом ответила переводчица. – А то мы без мужчин уже третий год. Остались одни калеки и старики, все наши мужчины погибли во время большого шторма. Вышли на весенний лов всей флотилией и погибли. Вот тебе и на! Влипли. Похоже, товаром послужим мы сами. Интересно, нас попросят обслужить всех присутствующих или так, выборочно? Если всех, то справиться будет тяжеловато, баб тут не менее двухсот единиц и если даже отбросить явно не подходивших по возрасту для активной половой жизни, то все равно не меньше чем по пять баб на… нос выходит. Старшая, меж тем, развернулась и пошла рассекая толпу, как наш коч морскую воду. Я подал знак своим и все кроме Никитича и монаха спустились с судна. Нас проводили к большому каменному дому с множеством комнат, в одной из которых мы и разместились. Женщины не оставили нас своим вниманием, то одна, то другая симпатичная мордашка по поводу и без оного, мелькали в открытом дверном проеме, женщины принесли лохань с водой и чистые полотенца, а когда мы умылись, то без промедления были поданы легкие закуски. Наша переводчица вообще не выходила из комнаты, беззастенчиво разглядывая мужчин, отвечала на незначительные вопросы постояльцев.

Вечером мы были приглашены на пир устроенный в честь нашего прибытия. Зал вмещал в себя не менее двухсот человек и видимо использовался для торжественных случаев. Рассматривая окружающую обстановку я пришел к выводу, что это крепкое здание было старой, еще докатастрофной постройки, особой техники и сложных орудий труда, я на острове не заметил. Не смогли бы аборигены выстроить такое здание своими силами.

Нас угощали сладким вином, сушеными фруктами, белым хлебом, овощами и рыбой. Но вот мяса я на столе не увидел. Похоже, островитяне обходились без мяса с самой катастрофы.

Я сидел рядом с правительницей, и она улыбалась мне, подливая вина в стеклянный бокал. Кстати редкость большая в нашем мире. За столом только мы с ней пили из стеклянной посуды, остальные обходились глиняной. Мои ребята сидели меж своих поклонниц и как должное воспринимали заботливые ухаживания женщин. Дамы млели от удовольствия, чуя крепкий запах мужского пота и подкладывая пищу на тарелки избранников замирали, стараясь даже в этот момент, на доли секунды, прикоснуться к мужскому телу. Мне же взгрустнулось. Вспомнил Мишку Щербатого. Вот для кого, этот остров стал бы раем на земле. А я, в общем, то и не нуждался особо в женском внимании. Впрочем, если это послужит поводом для добрососедских отношений, я готов на многое.

Сказав, что способен на многое я переоценил свои возможности и немного не рассчитал сил. После торжественного ужина я изрядно отяжелевший поднялся из-за стола и последовал вслед за правительницей, с нами увязалась переводчица. Поднявшись на второй этаж, правительница, пропустив меня в проем комнаты, зашла сама и закрыла дверь перед носом недовольно скривившейся переводчицы. Правильно, в общем, поступила, в этом деле переводчики не нужны.

Ее спальня была небольшой, но по-женски уютной. На маленьком столике в шандале горели свечи, на стене висел пестрый ковер с вышивками, а в углу стояла широкая кровать застеленная зеленым покрывалом. Правительница, не стесняясь меня, разделась и приглашающим жестом поманила к себе на кровать.

Вот это была скачка! Такой изголодавшейся и требовательной бабы я еще не встречал! Только под утро я с трудом выполз из постели, и, одевшись, пошел побродить по дворцу. Первым обнаружился Митька, он спал в компании с тремя обнаженными девицами. Затем пройдясь по комнатам, посмотрел, вроде все нормально, мужики или спали или уже проснувшись, закусывали после тяжелой ночи. Выйдя из дворца, я прошел к причалу. Из-за борта корабля опасливо высунулась голова Макария. – А, это ты Василич. Я думал опять бесовские отродья пришли, полночи меня во искушение вводили. Сначала, питья и снеди понанесли, на берег зазывали. Но я на посту. Так что не соблазнился. А потом прямо на причале две самые настойчивые разделись и зазывают к себе, искушают телесами. Еле отбился от грешниц.

– Ладно тебе, бабенки три года мужиков не видели. Снисхождение должен поиметь.

– Грех, это – буркнул в ответ монах. Я промолчал, не о чем говорить, на корабле все было нормально, а на его нравоучения, мне было наплевать.

После завтрака и легкого сна, мы лежали с Мартой в постели. Марта это правительница. Вот так в постели и правила мной. А затем, когда дело дошло до серьезного разговора, к нам в комнату была призвана переводчица.