Непредвиденное все же случилось, только я снял часть бойцов с позиций, как бандиты решили провести ночную атаку.

После полудня подул теплый, южный ветер и к вечеру почти весь снег растаял, и ночь обещала быть безлунной. Посчитав, что в темноте не выделяясь на снегу, они смогут беспрепятственно достичь наших позиций, бандиты предприняли ночную атаку. Но на позициях у меня сидели охотники, один из которых неплохо видел и в темноте, да и остальные на звук могли бить зверя, но этого не понадобилось. У Николая, сменившего меня на позиции, имелись в запасе две осветительные ракеты. Лишь только бойцы противника отошли от леса на двести шагов, как небо осветилось яркой звездой и ураганный огонь начал косить растерявшихся бандитов. Впрочем, они попадали довольно быстро и оставшиеся в живых, как и после первой атаки, опять отползли к лесу. Когда мой отряд прибежал на помощь, атака уже была отбита. Николай сидел в окопе и старательно бинтовал прострелянное предплечье.

- Что, сильно зацепило? – первое, что спросил я.

- Нет, слегка мякоть шальной пулей задело – пренебрежительно махнул здоровой рукой Николай.

- А что бандюки?

- Думаю, человек десять положили, а уж, скольких ранили, не знаю, все живые с поля убрались.

Я вздохнул с облегчением: - Ладно, тогда мы пошли в обход, ты часа два их побеспокой огнем, побить не побьешь, а спать им помешаешь, зато под утро крепко заснут, тут мы на них и навалимся.

Тяжелые низкие тучи нависли над заливом, закрывая ночное светило. Море глухо ворчало, доплескивая воду до наших ног. Наш отряд двигался по прибрежной кромке обманчиво-неторопливым шагом. До рассвета еще не менее шести часов и я рассчитывал обойти лагерь противника с тыла, часа через три. Со мной в отряде было всего шестнадцать человек, среди них были местные охотники из тех, которые на лету белке в письку попадут, мои дружинники - мастера засад и неплохие рукопашники, а еще конечно мы с Митькой, тоже бойцы не последние. Так, что я рассчитывал, что шестнадцати человек вполне хватит, разобраться с толпой полусонных вояк.

Когда мы, наконец, отвернули от берега залива вглубь материка, пришлось снизить темп движения. Местные охотники, хоть и знали здесь каждую елку, все же пошли осторожней, приспосабливая шаг под остальных бойцов. Примерно за три до рассвета, впереди идущий проводник внезапно остановился, перед ним буквально в пяти метрах на подстилке из лапника уютно спал первый, встретившийся нам, вражеский дозорный. Митькин нож росчерком молнии дважды описал дугу, и бандит не издав не звука, забил пятками по мерзлой земле.

Мы еще трижды натыкались на дозорных и, хотя они не спали, все же, где им было тягаться с моими бойцами!

Лагерь я учуял издали, именно учуял, запах горелого дерева, давно не мытых тел и конского навоза шибал в нос за тысячу шагов. А метров за двести я заметил меж деревьев отблески костров. Через сто шагов перед нами открылась большая поляна, а на ней я увидел бодрствующих костровых, и скрюченные тушки бандитов возлежащих у костра, большинство из них спало. У одиноко стоящей сосны сидели двое дозорных, которые при свете яркого костра азартно резались в карты. Через пару минут мои ребята рассредоточились полукругом вокруг лагеря. Все правильно, нам не важно, если от возмездия уйдут двое или трое бойцов противника, сбежавших отловим и попозже, сейчас главное не попасть под пули своих товарищей.

Когда я посчитал, что бойцы заняли свои позиции, то кивнул рядом стоящему Митьке, и в единый миг на поляну обрушился шквал огня. Грохот очередей смешивался с воплями раненных, и паническим ржанием лошадей. Очумелые, со сна люди вскакивали, даже не пытаясь отыскать свое оружие, бежали в спасительную темень леса, но пули были все же, быстрее. Только трое бандитов схватились за оружие, а один даже успел выпустить очередь из автомата в нашу сторону. Но через мгновение и он пал от десятка пуль растерзавших его тело. В лошадей мы старались не стрелять, да и стояли они у временной коновязи несколько в стороне от основного лагеря, но все же одну из них зацепила шальная пуля, пришлось ее пристрелить, чтоб не мучилась.

Пока бойцы добивали раненых, я осмотрел доставшиеся нам трофеи. Бандиты были неплохо экипированы, и провизии у них хватило бы на пару недель. Так, что держа нас в осаде, они могли изрядно попортить нам нервы. Но все, слава богу, закончилось. Бойцы запрягли лошадей в телеги, побросали туда трупы, и похоронная команда на пятнадцати телегах двинулась по дороге в сторону моря. Не бросать же падаль у дороги? Нечего прикармливать хищников у человеческого жилья.

Когда ребята свернули с дороги в сторону моря, я в одиночестве добрался до форта. Смутные признаки рассвета, только определили контуры палисада, по зимнему времени народ обычно в это время еще в третий сон видит, а сегодня все взрослое население высыпало из крепости, встречая меня.

- Увидев мою одинокую фигуру у ворот, толпа встречающих загомонила.

– Степан, а где остальные? Неужели все погибли? - с тревогой в голосе спросил Николай. Голоса баб сразу взлетели до небес.

- Тихо бабоньки, все нормально, все живы, слегка поранены только двое, так, что переживать нечего, враг разбит и победа осталась за нами. Трупы сейчас в море скинут, и вся команда с трофеями будет здесь не позднее, чем солнце выглянет. После этих слов все кинулись меня обнимать и тискать, но я заметил, как темная фигура нашего монаха прошмыгнула между створок ворот.

Не успел я переодеться, умыться, в общем, привести себя в порядок, как прилетел Митька и с порога выложил: – Там твой монах запрещает трупы сбрасывать в воду, говорит, что отпеть их надо по обычаю.

Когда я, оседлав Ворона, примчался к высокому берегу, с которого ребята решили сбрасывать трупы, монах стоял, заслонив собой трупы. – Ты, что Макарий сбрендил? – первое, что спросил я.

- Негоже Василич, без отпевания христианскую душу в воду бросать, – хмурясь, ответил монах.

- Да какие они христиане? Нательный крест еще не повод жалеть этих собак, да и крест я у двоих или троих всего видал.

- Все равно нехорошо, это, если можно по-человечески придать земле.

- Ага, а через неделю здесь от волков продыху не будет, все равно могилы, раскопают и сожрут покойников. Сейчас у волков самое голодное время, так, что они не брезгливы.

Видя, что монаха так, просто не сдвинуть с места, я подошел к телеге и, откинув шкуру прикрывающую трофеи, сказал: - Смотри сюда монах, видишь эту одежду? Вот детская, вот бабья – бандиты ее с мертвых снимали, посмотри на одежонку, она вся в крови. И после этого ты утверждаешь, что это смиренные христиане, которых, нужно хоронить со всеми почестями?

И все-таки монах, пойдя на компромисс, настоял на своем. Трех бандитов с нательными крестами на шее, мы оставили его попечительству, а всех остальных с грузом на шее покидали в море.

После первых, южных ветров, заметно потеплело, снег растаял в лесу, зверье одуревало от весенней брачной лихорадки, впрочем, и люди от них не отставали. Людям ведь что нужно? Уверенность в завтрашнем дне. Уверенность в том, что их детей не продадут в рабство, и они выросши в относительном благополучии не оставят своих родителей без куска хлеба. Вот надежду на относительное благополучие мы и обеспечили, есть надежда, что бабы рожать чаще будут, они же к семейной жизни и любовным играм тяготеют даже больше мужиков, только скрывают это.

Весна, была на пороге, хлопот прибавилось, крестьяне готовились к весенней пахоте, а нам следовало поспешить с постройкой корабля и подобрать команду для строящегося судна. Матросами на корабли набрали рыбаков, в шкипера безоговорочно пойдет сам Матвей Никитич. А другое судно я отдал в полное распоряжение нашему механику и сыну Ефимыча – Игорю.

По настоянию корабела я захватил в поездку десяток парашютов из Арсенала, и теперь женское население, перекраивало и сшивало из них паруса.

К марту наш корабль был построен. Собственно он не походил на парусные корабли, виденные мной на картинках. Шагов двадцати пяти в длину и семь шагов в ширину.