Он взял мою руку и принялся покрывать её поцелуями.

— Ты так хочешь слышать эти слова... Уверен, тебе говорили их уже тысячи раз. — Он склонился к моему плечу. — Несомненно, никто из поклонников не мог устоять. Ты, наверное, уже устал от слов.

— Клиентов. — Я выдернул ладонь из его рук и сбросил ноги с его бедер. — Он были клиентами, а не поклонниками. И всё, что они говорили, было ложью. — Я навалился на него, он откинулся назад. Поцелуи стали легкими, ласковыми, успокаивающими. — Никто никогда не говорит этого всерьез. Не тогда, когда обращаются к шлюхе.

Внезапно посерьезнев, он отодвинулся от меня.

— А шлюхи вообще не говорят такого. Даже если это правда. — Я вздрогнул. Он коснулся моей щеки. — Особенно если это правда, наверное.

— Потому что это просто работа, — прошептал я, не в силах оторваться от его напряженного взгляда. — Просто... сделка. Речь не о чувствах. — Голос у меня сел настолько, что я говорил одними губами, не произнося ни звука. — Не может быть никаких чувств.

— Но сейчас, здесь, со мной... ты не шлюха. — Он прислонился лбом к моей груди, и слова увязли во мне. — Но ты всё равно не скажешь этого. — Я неуверенно прикоснулся к кончикам его волос. — Или ты думаешь, я меньше тебя хочу услышать это?

Я провел пальцами по его шее, обрисовывая мышцы, и мягким толчком заставил поднять голову. Лицо его было мрачным, но я видел голодные искорки в его ожидающем взгляде.

— Тебе тоже никто не говорит этого всерьез, правда? — спросил я.

Конечно, ему досаждают признаниями в любви. Чудо, что люди, толпами лезущие к таким как он, не кричат об этом с крыш ночами напролет.

Майкель не ответил, да и не нужно было – сжатые губы и нахмуренные брови говорили лучше всяких слов. Я провел пальцем по его переносице, вдоль брови, вспоминая, как в ночь нашей первой встречи дюжины женщин бросались на него. «Им нет дела до меня», — сказал он тогда с таким безразличием, словно его это нисколько не заботило. Словно его устраивало такое положение вещей.

Теперь я знаю его лучше.

Я откинул волосы с его лица, потому что хотел видеть его выражение, когда скажу ему эти слова, и хотел, чтобы он тоже видел меня в этот момент.

— Я люблю тебя, — прошептал я. — И говорю это всерьез.

Чувства вспыхнули в его глазах, но тут же оказались скрыты за веками, сомкнутыми так крепко, что в уголках глаз собрались морщинки. Я провел пальцами по складкам, и он вновь открыл глаза, в которых не было ни капли сомнения, и потянулся губами ко мне.

Я застонал ему в рот и, тяжело дыша, разорвал поцелуй, когда он ухватил меня за бедро и подтянул ногу себе на талию. Я вздрогнул, когда почувствовал, что его скользкий от масла член медленно проталкивается в меня. Тело растягивалось, принимая его. Я снова привлек его голову к себе. Он завладел моими губами в неистовом поцелуе и двинул бедрами, погружаясь в меня. Цепляясь пальцами, я тянул его на себя, пока он наконец не начал вбиваться резкими, сильными толчками. Крепко обвив его руками и ногами, я подавался навстречу, ловя ритм его движений. Мои руки блуждали по его скользкой от пота коже, а внутри всё росло желание.

Проведя ладонью по моей груди, он обхватил член. Взятый им ритм был быстрым, настойчивым, нетерпеливым. Я дрожал, выгибаясь под его прикосновениями, его толчками, и вскрикивал от каждого движения.

— Майкель, — голос у меня был запыхавшийся и просящий, я едва узнавал его. — Пожалуйста. — Мои пальцы вонзались в его кожу. — Пожалуйста.

Не останавливаясь, он приподнялся и поймал мой взгляд. Я извивался под ним, вздрагивая всё сильнее, в то время как он толкался всё жестче, ласкал всё резче. Жар и давление нарастали внутри, мне уже казалось, что я схожу с ума, а он всё это время пристально смотрел на меня, словно ощупывая взглядом.

Потрясающее, обжигающее наслаждение переполняло меня, выбивая воздух из легких. Майкель сжал пальцы на моем члене, непреклонно ускоряясь, пока я не потерял голову, разразившись диким криком. Едва я излился ему в руку, он рухнул на меня и заглушил поцелуем.

Прильнув к нему, я обнимал его так крепко, как только возможно, и всё равно пытался прижаться ещё теснее, пока он наконец не задрожал, застонав мне в губы и толкнувшись бедрами.

Я осторожно потянул его с себя, но он ещё какое-то время лежал неподвижно, только будоража дыханием укус на шее. На этот раз, когда он скатился с меня и устроился за спиной, я развернулся к нему лицом и привлек к себе. Я видел, как опускаются его веки, и чувствовал тяжесть его руки на своем плече.

— Майкель, — прошептал я.

Он тихо откликнулся, но не шевельнулся. Я коснулся его щеки.

— Наши счета всё ещё не сходятся.

— О Боже, — он открыл глаза и улыбнулся мне. — Ты опять со своими счетами.

Я уселся на постели. Он смотрел на меня, положив голову себе на предплечье. Я теребил его, пока он не сел тоже, беззлобно возмущаясь себе под нос.

Повернувшись так, чтобы встретиться с ним взглядом, я подался вперед и поймал его лицо в свои руки. Он успокоился и замер, глядя на меня.

— Ты был прав, — спешно сказал я ему, желая передать все мысли, пока они не сбежали от меня. — Те слова... Я слышал их несметное количество раз. Но люди всегда говорили мне их от страсти, не из искренних побуждений. Никому и в голову не приходило произнести подобное, сидя рядом со мной, а не у меня между ног. — Он медленно моргнул. Я крепче сжал пальцы на его лице. От страха в горле застрял ком, речь стала быстрой и хриплой. — Я скажу это снова, если ты хочешь. Скажу хоть сотню раз: я люблю тебя. — Я опустил руки, нащупал его ладони и переплел наши пальцы. — Скажи мне, что тоже любишь, хотя бы ещё один раз.

Он осторожно вытянул свою ладонь из моей, протянул руку и накрыл пальцем мои губы. Я замолчал и в ожидании уставился на него. Он снова моргнул, и в уголках его глаз засияли лучики морщинок.

— Я люблю тебя, — произнес он. — Арьен, я люблю тебя.

Закрыв глаза, я склонился вперед. Его руки обвились вокруг меня. Я обнял его в ответ и прижался лбом к плечу, утопая в тепле.

Минуту спустя он приподнял мою голову, повернул лицом к себе и улыбнулся: ясно, нежно и любяще.

— Ты меня примешь? — спросил он с дразнящей искоркой во взгляде.

— Тебя – да. — Я обвил его шею руками и прижался губами ко рту. — Тебя и никого другого.

Конец

Переводы сайта

[1] Гульден – денежная единица Нидерландов до введения евро в 2002 г.: так же золотая, а затем – серебряная монета, бывшая в обращении в некоторых странах Западной Европы в XII – XX вв.

[2] Де Валлен – самый большой и наиболее известный район «красных фонарей» в Амстердаме.