— Нет, все хорошо, — он вздохнул, и от его дыхания появилось густое облако. — Просто я не ожидал от тебя такого вопроса, — он отвернулся, казалось, собираясь с мыслями.

— Ты знаешь, что у меня был только Бретт, и я просто... мне стало любопытно, — протараторила я, чувствуя необходимость объясниться.

 Он улыбнулся мне.

— Не расстраивайся, Солнышко. Просто дай мне минуту, — он посмотрел в сторону поля и сделал глубокий вдох. — В средней школе была девушка. Мы начали встречаться, когда были второкурсниками, до тех пор, пока не пришло время уезжать в колледж. Именно тогда все развалилось... — он умолк. — Она не обрадовалась, когда я сказал ей, что не планирую выходить на профессиональный уровень. Она утверждала, что я испортил нашу жизнь. Бросил всё, хотя мог далеко пойти. Она не понимала, что я не такой человек. Я играю ради любви к игре, а не славы.

 Я села, положив голову ему на плечо, и взяла его руки. Легонько сжала их для поддержки.

— Она говорила много чего, что было трудно проглотить, и я пытался заставить её понять, почему так поступаю. Но выяснилось, что она была со мной только из-за будущего, которое я мог ей обеспечить. Она не любила меня. Она любила саму мысль обо мне, — он вздохнул, сжимая переносицу. — Долгое время после этого мне было больно. Она была моей первой любовью, — он улыбнулся мне, — и я был влюблённым дураком. Я еще долго надеялся, что она передумает. А потом услышал от кого-то, что она переключилась на парня, который должен был унаследовать миллионы своего отца. И это подтвердило, что для неё всё было из-за денег. После этого я встречался то здесь, то там, — он пожал плечами, — но большинство девушек были такими же, как она. И они не могли удержать мой интерес. И буду абсолютно честен с тобой, я тр@хал нескольких из них, — промямлил он, и я различила стыд, отразившийся на его лице. — Я ненавидел себя за то, что использовал этих девушек для эгоистичных потребностей. Мой отец может быть и мудак, но мои родители не воспитывали меня так, чтобы я вёл себя подобным образом. Так я начал вести себя сам, — он начал играть с моими пальцами. — Я ненавидел резкий рывок и то, кем я стал, поэтому я изменился.

 Я подняла голову, чтобы посмотреть на него.

— Ты изменился? В самом деле? В это трудно поверить, потому что со мной ты ведёшь себя очень дерзко, — пошутила я.

 Он усмехнулся и почесал свою щетинистую челюсть.

— Не путай мою уверенность с дерзостью. Между ними большая разница. Огромная.

 Я прищурилась.

— Это подозрительно похоже на эвфемизм.

— Солнышко, — подмигнул он, — я не буду скромничать.

 Я задрожала, и он придвинулся ко мне, оборачивая вокруг меня руки и притягивая ближе к телу. Я вдохнула запах, который был присущ только Кейду, и позволила ему утешить себя.

— Я до сих пор не знаю, что ты видишь во мне, — прошептала я, и слова унесло ветром.

 Он опустил голову и нежно поцеловал меня в лоб.

— С того момента, как увидел тебя, я понял, что ты другая. Я должен был узнать тебя, — он сделал паузу, будто обдумывал свои следующие слова. — Могу сказать, что тебе было грустно, и я хотел знать почему, и честно говоря, я хотел заставить тебя улыбнуться, — наматывая прядь моих волос на свой палец, он сказал:

— Но я действительно хочу, чтобы ты сама увидела, насколько ты удивительна, тогда ты не задавала бы мне этот вопрос. Ты бы знала.

 Я закрыла глаза, тихо выдохнув.

 Я удивительная?

 Я не была удивительной. Даже до аварии.

 Я была скучной Рейчел Уайлдер. Моя жизнь была обычной. Я была обычной.

— Ты когда-нибудь думала о них? — неожиданно спросил он, меняя тему.

— О ком? — спросила я, хотя была уверена, что уже знаю ответ.

— О своих друзьях. О своём парне, — он откашлялся и слегка придвинулся, как будто боялся, что этот вопрос может меня расстроить.

 Я посмотрела на него.

— Я стараюсь этого не делать, но думаю о них всё время. Как я могу не думать? — залепетала я. — А иногда, клянусь, я чувствую их вокруг себя, — я боялась, что начну плакать. Говорить о них было почти невыносимо. — Я чувствую себя так ужасно из-за того, что случилось. Мне жаль, что я не могу забыть все из-за какой-нибудь чудодейственной потери памяти, но я знаю, что этого никогда не произойдёт. Переезд из дома было лучшим, что случалось со мной, потому что когда я была там, то определённо не могла избежать их присутствия. Их семьи поспособствовали этому.

 Я не стала говорить Кейду, но родители Бретта были худшими из всех. Поскольку они жили рядом с моими родителями, мама Бретта сделала своим целью прийти и сообщить мне, что она думает, что я убийца. Возможно, именно тогда я тоже начала верить в это. Когда слушаешь кого-то, особенно взрослых, говорящих о тебе такие ужасные вещи, это может сломать тебя.

 Он пропустил свои пальцы через волосы и немного помолчал.

— Ты же знаешь, что это не твоя вина, верно?

 Я засмеялась, но в этом звуке не было никакого юмора.

— Кейд, это была моя вина. И ничто не сможет заставить меня увидеть это по-другому. Если бы я не смотрела в свой телефон, три человека все ещё были бы живы. Но я понимаю, что не могу винить себя вечно, — призналась я, — и это все благодаря тебе.

 Он улыбнулся, потирая мои руки вверх-вниз, согревая меня. Теперь снег падал не так часто, но всё равно усеял наши волосы и застрял в наших ресницах.

— Ты же тоже знаешь, что твой отец бьет тебя не по твоей вине, да? — подражала я его словам.

 Он усмехнулся.

— Да, знаю. Хотя и не свыкся. Какое-то время он убеждал меня, что я был ужасным ребёнком, которого надо наказывать. К тому времени, как я стал достаточно взрослым, я сумел увидеть, что он был просто несчастным человеком, — он замолчал и посмотрел на меня, будто ему вдруг стало неудобно. — Это прозвучит очень глупо, но я пожалел его.

 Мои глаза расширились от удивления.

— Что? Почему?

 Он пожал плечами, сжимая мои руки в своих. Я была благодарна за дополнительное тепло.

— Он потерял своего сына, а это раздавит кого угодно. Как только я ставил себя на его место, мне становилось плохо. Я не говорю, что если бы потерял ребёнка, то бил бы другого, но... думаю, я понял его. К тому же, — он пожал плечами, — избиение его в ответ не решит проблему. От этого проблем станет только больше.

 Я посмотрела на Кейда с трепетом в глазах. Во многих отношениях его ситуация была хуже, чем то, что произошло со мной, но он так трезво обо всем рассуждал. Это было редкостью и мне жаль, что я не могла так же.

 Прежде чем заговорить, я опять задрожала.

 Кейд встал.

— Нам пора. Иначе ты снова заболеешь, а мне не хочется, чтобы на этот раз это произошло по моей вине, — подмигнул он.

 Я наклонила голову, улыбка заиграла на моих губах, когда я вспомнила, как была заперта с Кейдом в своей комнате на весь день Я так злилась сначала, но потом была признательна ему за поддержку, оказанную мне.

 Он повёл меня вниз по трибунам, через туннель и раздевалку.

 Оказавшись в машине, он повернулся ко мне. Его глаза были серьёзными.

— Я не готов закончить этот вечер.

— Я тоже, — призналась я, протягивая руки к печке, чтобы согреть их.

— Не хочу показаться самонадеянным, но не хотела бы ты вернуться в моё общежитие? Я живу один, поэтому нам не придётся беспокоиться о соседе по комнате, — он подмигнул. — Не то чтобы я ожидаю, что что-то произойдёт, — поспешил он добавить.

 Я отрицательно покачала головой с улыбкой на губах.

— Ты такой странный парень.

— Странный? — повторил он. — Почему?

 Я засмеялась.

— Большинство парней ожидали бы чего-то, но я знаю, что ты имеешь в виду, когда говоришь, что ничего не ждёшь.

 Он хмыкнул, отъезжая от парковочного места.

— Ты говоришь, что я странный?

— Это один из вариантов, — я снова засмеялась.

— Ты бы предпочла, чтобы я был как другие парни?

— Нет, — ответил я без колебания, — ты мне нравишься таким, какой ты есть.