— Оставь! Я все время думаю о Найте… и о его убийце. Я в первый раз убила человека! У этого парня были такие глаза…

— Какие?

— Такие же, как у тебя, когда ты впервые меня увидел — на улице, в Товии! Надеюсь, помнишь?

Анмай опустил голову.

— Он не смог выстрелить в меня! А я в него смогла! Он был хорошим человеком, Анмай! Почему же именно хорошие должны стрелять друг в друга?

— Такого больше никогда не будет. За пределами Хаоса уже не осталось никого. Эфир пуст, наши спутники ничего не замечают… хотя что можно заметить под этой проклятой пылью?

— Неужели никто больше не выжил? И… здесь все человечество? Все файа?

— Да, — Вэру взглянул ей в глаза. — Но… остались еще гексы. Последнее сообщение, которое мы получили… это был вопль отчаяния. Они ворвались в городской бункер Нианы, используя… что-то, что превращало бетон в пыль, а людей — в кровавую жижу. Что-то, для нас непонятное. Я решил использовать про-Эвергет, чтобы уничтожить их — повсюду! И мы совместим первые настоящие испытания с уничтожением тварей! Вот, послушай. Сейчас в эфире нет уже ничего… кроме вот этого.

Он нажал несколько кнопок на рации. Из динамика донесся странный звук — словно множество глубоких голосов тянули каждый свою низкую ноту и на этом фоне слышались более высокие переливающиеся вскрики, какие могла бы издать огромная труба. Хьютай вся ощетинилась — как волчица, защищающая детенышей.

— Звучит жутко. Но какую они могут представлять опасность для нас?

— Никакой — пока. Но, когда зима кончится, мы окажемся островком среди чужой цивилизации — они развиваются очень быстро, знаешь ли! Дело в том, что они… меняются, Хьютай. В последних сообщениях говорилось, что появилась новая форма гекс — они гораздо меньше обычных, но у них есть… щупальца, которые действуют, как руки. И эти твари… они не просто разумны — они гораздо умнее людей. Они посылали им по радио ложные сообщения, обманывали их. И… не знаю, можно ли в это верить, но сообщалось, что их шкура не пробивается почти никаким оружием.

— Мутация?

— Нет. Изменения слишком сложные. Они начали проявлятся там, где прошел Йалис. Я думаю… Межрасовый Альянс оставил гекс как биологические мины, рассеял их во всех мирах, где только мог. Ты же знаешь, как трудно разобраться в молчащей ДНК. Мы считали ее просто мусором, но это был камуфляж. Везде, где открывают Йалис, гексы мутируют и уничтожают преступную расу. А потом, наверняка, гибнут сами. Свет, как же мало мы знаем! Сколько опасностей, которые мы не можем даже представить! Но с этой мы справимся — с помощью про-Эвергета. Едва ли тут помогут другие средства.

— Но ведь тогда за пределами Хаоса вообще не останется никакой жизни!

— За пять миллиардов лет истории Уарка еще никогда температура всей его атмосферы не падала ниже нуля. А сейчас повсюду — радиация и мороз. Нигде не выживет ни растения, ни зверя. Но не бойся, — здесь, в наших вивариях, сохранены основные виды. Когда зима окончится, мы их выпустим.

— А если еще где-то остались файа? Например, в Старой Фамайа? Там же нет гекс!

Анмай крепко взял ее за плечи.

— Послушай. Сейчас, когда океаны замерзли, гексы могут оказаться повсюду. Может, еще кто-то и остался… но им не выжить. Их ждут годы безнадежной агонии — разве ты не постаралась бы прекратить ее, если бы могла? Я предпочел бы, чтобы их убили мы, а не они. Это единственное, что мы можем для них сделать.

— Но неужели мы не можем спасти их?

Анмай отпустил ее, смущенный своей вспышкой.

— До места, откуда пришел последний сигнал, было три тысячи миль. Помочь? Как? Кому? Мы слышим только… вот это. Если мы не сделаем это быстро, они придут сюда. Выбора не бывает, ты же знаешь. Мы делаем то, что должны…

— Мне не нравится это, Анмай, но я сама… хотела войны. Я согласна. Но, может, нам спросить еще кого-нибудь?

Анмай зло фыркнул.

— Ты получишь согласие или отказ, но что это изменит? Мы должны это сделать или после зимы окажемся в безнадежной осаде — вот и все. Мы уже спасли всех, кого могли. Теперь мы должны защитить их.

Секунду они смотрели в глаза друг другу. Хьютай уже повернулась к лестнице, когда двое охранников ввели Философа. Рядом со здоровенными парнями он выглядел особенно маленьким и старым. Анмай удивленно замер.

— Лайман, Керру, я просил вас привести его сюда?

Старший из охранников смутился.

— Он настаивает на встрече с вами, Правитель.

Анмай повернулся к Философу.

— По-моему, с тобой хорошо обращались. В чем дело? Боюсь, ты плохо выглядишь. Я вижу, мое решение пустить тебя в архивы было не очень удачным.

Лицо Философа дрогнуло.

— Я не могу больше смотреть передачи Альянса! Это… мерзость! Никогда бы не подумал, что можно додуматься до такой жестокости. А эти шагающие машины…

— Надеюсь, теперь ты не станешь утверждать, что наш строй был самым худшим?

— Это не оправдывает вас. Но почему такие богатые и почти всемогущие существа столь жестоки?

— Потому, что это им выгодно. Самые эффективные решения — самые жестокие решения. Плюс разница в уровне развития — ты вот ешь мясо без всяких мук совести, а разница между тобой и твоим будущим обедом не то, чтобы очень большая.

— Но почему никто в бесконечном Космосе не…

— Может быть, там уже не осталось никого, кроме Альянса. Или — что еще хуже — это всем безразлично, потому что между Альянсом и его соседями нет никакой разницы. Но если там никто не осмелится прекратить злодеяния, это сделаем мы! — он показал на белую громаду. — Правда, у него радиус действия всего тысяч тридцать миль, но теоретически никаких пределов нет. И когда мы построим Окончательную Модель — сам Эвергет, мы сможем поразить их даже отсюда.

— Чего вы сможете? Ваши опыты с этой дрянью погубили всех знающих ученых! Теперь некому даже…

— Нажимать кнопки? Таких ученых нам хватает. И мы обучим новых — если бы ты видел, с каким энтузиазмом учится прибывшая сюда молодежь! Особенно те, кого Найте прислал сюда из Товии — и те, кто дошли сами, тоже. Там столько талантов! Мы потеряем несколько лет, и это опасно, но, когда они займут места павших, работа пойдет даже быстрее.

— Так значит, ты устроил эту катастрофу ради того, чтобы окружить себя верными слугами?

— Послушай… — Анмай помолчал, подбирая слова. — Это уже не смешно. Там, над реактором, я весь был на твоей ладони — а ты не захотел понять меня! Я хочу только, чтобы народы этого мира выжили. Ну, и еще полететь к звездам. Неужели так трудно поверить в то, что видишь?

— Я не верю, что ты способен заниматься делом, успеха которого никогда не увидишь.

— Увижу. Нейрокибернетика позволяет продлять жизнь на любой срок. И я воспользуюсь этой возможностью, и ты, и все остальные — здесь больше не будет смертей!

— Но и детей не будет, правда?

— Пока — да. Но когда мы выберемся отсюда, их будет очень много.

— Опять жертвы ради будущего… Ради своей мечты ты хочешь заставить всех сотни лет жить в этих подземельях, занимаясь бессмысленной работой!

— Она имеет чисто практический смысл. Ты не знаешь, чего может Йалис — давать безграничную энергию, возможность путешествовать по всей Вселенной. Эвергет может лишь менять соотношения взаимодействий, но в принципе возможно построить машину, которая действительно сможет все — даже… даже нарушить принцип причинности и обратить время! Конечно, прошлого ей не вернуть, но можно будет обращать физические процессы вспять — с приложением энергии, конечно. Представляешь — из праха живой человек… файа… а? И даже это — всего лишь начало!

— Это все чистая фантастика. Если не твой бред!

— Почему? Положим, доказательства этого занимают пачку бумаги толщиной в восемь дюймов и я сам не вполне понимаю их — но это можно сделать. Правда, можно. Я только не знаю, когда…

— Изменение предначертанных свыше законов мироздания — это богохульство!

— Если их создатель обратится ко мне с протестом, я обязательно учту его мнение, не волнуйся. Только… если бы он был… мог… говорить с нами, то того, что случилось здесь, в этом мире, не было бы, правда?