- Один звук, и завтра твоя башка полетит с плеч на хрен, - прошипел Пьер ему на ухо.
Анри замер. Пьер почувствовал, как шевельнулась под ладонью его челюсть, и стиснул крепче, думая, что щенку вздумалось кусаться. Губы Лабрена были горячие, как огонь - странно горячие (да у него, небось, лихорадка...). Пьер снова усилил хватку, когда они разжались... и вздрогнул всем телом, ощутив прикосновение к ладони чего-то куда более горячего.
От неожиданности он резко ослабил хватку, и в тот же миг его средний палец оказался у Лабрена во рту. Проклятому контру ничего не стоило вцепиться в комиссарский палец зубами, но вместо этого он лишь слегка прихватил его, быстро пробежал по нему языком, смачивая слюной. Пьер стоял, застыв, не в силах двинуть ни одним мускулом, чувствуя, как стремительно наливается кровью пенис. Анри выпустил его палец и аккуратно обхватил губами другой, водя шершавым, как у кошки, языком по грубой коже революционного комиссара.
Внезапно силы и разум вернулись к Пьеру. Он на миг отстранился от Анри, схватил его за плечи, рывком развернул к себе и, не глядя ему в лицо, яростно впился в его губы. Он знал, что это больно, но Анри не издал не звука, только с силой раздвинул его зубы языком и хрипло выдохнул ему в горло горький, ядовитый воздух изолятора. Окончательно лишившись ощущения реальности, Пьер распахнул полы пальто, выпростал из штанов член. Анри, тяжело дыша ему в рот, возился с собственными брюками. Пьер оторвался от него с мучительным выдохом, по-прежнему не глядя ему в лицо, резко развёл его руки в стороны и закончил начатое им гораздо быстрее, чем это могли сделать трясущиеся пальцы Лабрена. Отшвырнув казённые брюки арестанта за спину, Пьер снова впился в его губы, крепко зажмурив глаза и больше всего на свете боясь сейчас поймать ответный взгляд. Но и Лабрену, похоже, было не до того - он обхватил плечи Пьера руками с такой силой, будто хотел повалить его наземь. Пьер отреагировал мгновенно, резко наклонившись и подхватив Анри под колени. Тот выдохнул от неожиданности и тут же выдохнул снова, когда Пьер поднял его на уровень своего таза, так, что их напряжённые члены крепко прижались друг к другу. Потом с силой прижал его спиной к стене и какое-то время исступлённо целовал, мучительно втираясь своей плотью в его.
- Чего ты ждёшь... - вдруг пробормотал Лабрен искусанными губами. - Давай...
Повторять ему не пришлось. Пьер одним движением опрокинул его на койку, так, что голые ноги оказались вздёрнуты вверх перпендикулярно телу. Спинки у топчана, к счастью, не было, и путь в тело, от одной мысли о котором Пьер так прочно и основательно сошёл с ума, был открыт.
Он воспользовался этим путём.
"Только тихо, не шуметь, не кричать, ни звука", - успел подумать Пьер. Но уже через миг он забыл об этом, погрузившись в потоп наслаждения, волны которого окончательно захлестнули мозг. Он двигался в совершенно бешеном ритме; внутри у Лабрена было просторно (ну ещё бы, а ты разве допускал мысль, что он девственник?), но всё же не настолько, чтобы наслаждение становилось меньше. Анри Лабрен не был новичком в делах содомии, и ритмично сокращавшиеся мышцы его ануса были тому лучшим доказательством... Проклятье, Ванель, неужели ты и с лучшим любовником в твоей жизни не можешь забыть о своей треклятой работе?! - в ярости думал Пьер и двигался, двигался, снова и снова, кусая губы до крови, чтобы не кричать, и не замечая, с какой силой его пальцы впиваются в бёдра Лабрена. Анри кончил немного раньше, усиленно помогая себе рукой, и это зрелище помогло Пьеру присоединиться к нему.
Всё это заняло не больше пяти минут.
Пьер подождал, пока подрагивающий от слишком бурной разрядки член опадёт, вышел из Лабрена и бездумно вытер свой пенис рукой. Потом посмотрел на ладонь, по которой размазалась сперма, и так же бездумно вытер её о ткань пальто.
- Идиот, - слабо проговорил Анри и прерывисто вздохнул. - Как ты теперь пойдёшь обратно?
Пьер вскинул на него изумлённый взгляд, будто забыл напрочь, где находится. Лабрен ответил ему ленивой улыбкой довольного кота. Ты поймал меня, внезапно подумал Пьер, чувствуя, что не может отвести взгляд от его лица. Как же, что же это... Проклятье, ты всё-таки обвёл меня вокруг пальца, треклятый аристо, ты поймал меня, как и рассчитывал, и я у тебя в руках.
Анри снова вздохнул. Он лежал на спине, свесив с края койки широко расставленные ноги, меж которых стекала сперма - его или Пьера, тот уже не мог понять.
- Отдохнул? - помолчав, тихо спросил Лабрен. - Ещё?
Пьер взглянул на свой член и нерешительно мотнул головой. О да, он хотел ещё, но не мог восстановиться так быстро. Досадливо вздохнув, Анри резко сел и обхватил его поникший член ладонью. Его рука на фоне вялого пениса Пьера неожиданно показалась особенно большой и сильной. Пьер ощущал прикосновение его мозолей к кожице головки.
Анри обхватил его одной рукой за шею - не из нежности, как тут же понял Пьер, просто чтобы удержать равновесие, - а другой принялся быстро двигать вдоль члена Пьера. Смотрел он при этом вниз, на его лбу и щеках блестели капельки пота, взгляд был сосредоточенным и суровым. Не выдержав, Пьер схватил его подбородок, вздёрнул вверх, снова стал целовать, напористо и почти жестоко. Трёхдневная щетина Анри царапала его гладко выбритую кожу.
Вдруг Анри оттолкнул его и снова откинулся на спину, подтянулся ближе к изголовью, сгибая ноги в коленях и упираясь стопами в край койки.
- Вперёд, командор, - обронил он, и в его голосе прозвенела та самая насмешка, из-за которой Пьер всё-таки собирался отправить его на гильотину. Но это завтра.... это всё завтра, когда встанет солнце.
Он грубо схватил Анри под колени, задрал его ноги вверх, вынудив оторвать поясницу от койки. Анри выдохнул и хрипло рассмеялся.
- Сволочь, - простонал он сквозь смех, разом оборвавшийся, когда член Пьера во второй раз вонзился в его плоть.
За час, который отвёл Пьер сам себе, они успели сделать это трижды. Хотелось ещё, но Пьер чувствовал, что теперь не сможет восстановиться так быстро. И если бы это было единственным, что он чувствовал, проблему можно было бы считать решённой.
Но в том-то и дело, что всё оказалось намного сложнее.
Минут пять они потратили на то, чтобы одеться и привести себя в порядок. Осмотрели друг друга, спереди и сзади. Всё - совершенно молча. Потом сели на койку рядом, на расстоянии вытянутой руки, и сидели так ещё несколько минут, выравнивая дыхание. Пьер смотрел на оплавлявшиеся свечи (одна из них потухла), и пытался понять, что произошло.
Ну скажи что-нибудь, думал он. Скажи, что у тебя никогда не было такого секса, или что я лучший любовник Парижа, или что просто славно потрахались - скажи какую-нибудь пошлость, непристойность, то, что обычно говорят давно не траханные шлюхи - скажи, и тогда я смогу выйти за дверь и навсегда забыть о тебе. Скажи что-нибудь такое, что оправдает мои мысли о тебе, что сделает тебя всего лишь мелким манипулянтом, вздумавшим таким образом купить себе свободу. Скажи и облегчи душу нам обоим. Ну же!
Поняв, что не дождётся ничего подобного, Пьер медленно поднялся. Анри всё так же сидел, вцепившись обеими руками в край топчана и чуть наклонившись вперёд, и смотрел в пол. Интересно, ему не больно сидеть, подумал Пьер. Я вроде ничего ему там не травмировал, хотя, надо сказать, не особо следил за этим...
Он поднял с пола подсвечник, обернулся к Лабрену. Оба уже успокоились, по крайней мере внешне, но по-прежнему избегали друг на друга смотреть. Сейчас, когда источник света оказался повыше, Пьер вдруг заметил в волосах Анри клочок шерсти из своего пальто. Чёрт знает, как он туда попал...
Пьер подошёл к Лабрену, молча отряхнул с его головы эту лишнюю улику. Тот тут же нервно провёл пятернёй по волосам - сильными, гибкими пальцами с обломанными ногтями...
"Скажи!" - мысленно взмолился Пьер.
Анри молчал.
Так что говорить пришлось ему.