Все население Бостона, как тори, так и патриоты, взобралось на крыши домов и окрестные холмы, наблюдая за битвой. Говорили, что тори ликовали, как необученная крестьянская армия Массачусетса допустила тактическую ошибку. К ночи осада Бостона будет снята.
— Ма, хотела бы ты быть в нашем доме в Бостоне, — спросил Джонни, — чтобы наблюдать?
— Не знаю, Джонни. Пойдем на Пенн-Хилл. Может быть, увидим что-то.
Поднявшись на вершину холма, они принялись всматриваться в невысокие поросшие лесом возвышенности к северу, в сероватые воды залива.
Большие столбы черного дыма вздымались высоко к небу. У Абигейл перехватило дыхание.
— Они подожгли Чарлзтаун.
Британские военные корабли, бросившие якорь у побережья, продолжали выпускать снаряд за снарядом. Абигейл и ее старший сын стояли, держась за руки, прижавшись друг к другу, когда в небо взметнулось красное пламя. Чарлзтаун будет превращен в пепел: отчий дом, имущество родителей, их сараи и сады, церковь и Дом собраний.
Впервые в жизни Абигейл Смит Адамс кляла судьбу за то, что родилась не мужчиной. Тогда она могла бы находиться на Бридс-Хилл с ружьем в руках, готовая сражаться, когда по склону начнут подниматься шеренги красномундирников.
Она слышала быструю стрельбу: острые, короткие залпы, звучавшие с предельной ясностью в светлый летний день. Она не знала, чьи это залпы, в кого стреляют, поскольку Бридс-Хилл был прикрыт другой грядой холмов. Но по ружейному огню она догадывалась, что развернулось крупное сражение.
Стрельба оборвалась столь же резко, как началась. Наступила гнетущая тишина. Абигейл видела, как ветер гнал по небу белесый пороховой дым.
Она положила руку на плечо сына. Тишина могла означать, что британцы окружили и захватили Бридс-Хилл, а продолжение стрельбы — что еще не все потеряно.
Она все еще стояла, напряженно прислушиваясь. Наконец стрельба возобновилась, и, вероятно, через час после первого залпа достигла крещендо; потом снова наступила тишина; за ней последовала менее интенсивная, но длившаяся дольше. С наступлением сумерек воцарилась полная тишина.
Абигейл двинулась по проторенной дорожке, Джонни провел ее по принадлежавшим им полям к кухне. Вновь придется сидеть у очага и ждать.
Только к полуночи до Брейнтри дошла исчерпывающая история, доставленная Питером, Элихью и грязным, голодным курьером.
Британцы не сумели окружить американцев.
С рассветом полковник Уильям Прескотт заметил ошибку милиции на Бридс-Хилле и понял, что ее позиции могут быть обойдены. Он убедил милиционеров построить укрытия прямо у воды. Там были поставлены преграды из жердей и каменные стены. Британцы атаковали левый фланг американцев, надеясь преодолеть редут, но из укрытий был открыт такой шквал огня, что после двух безуспешных вылазок британцы отказались от своих намерений.
Шеренга красномундирников с перекрещенными на груди белыми ремнями, с тяжелыми ранцами за спиной предприняла лобовое наступление на Бридс-Хилл. Американцы, укрывшиеся за земляным валом и кучами хвороста, соблюдали приказ не стрелять, пока не станут видны «белки глаз». И когда британцы подошли на такую дистанцию, американцы открыли огонь. Их залп скосил шеренгу британских солдат, упавших либо мертвыми, либо тяжело раненными. Большинство британских офицеров погибли при первых выстрелах. Уцелевшие побежали вниз по склону. Там они получили подкрепления из свежих рот и снова бросились во фронтальную атаку на Бридс-Хилл под огонь американцев. Только при третьей попытке к концу дня, когда им разрешили сбросить ранцы, а у американцев иссяк порох, британские солдаты смогли подойти вплотную к укрытиям и завязать рукопашный бой, выбить американцев с Бридс-Хилла.
— В таком случае британцы победили? — вскрикнула Абигейл.
— В их руках форт и холм, — мрачно ответил Питер.
— Но какой ценой! — возразил Элихью. — Боже мой, мы были близки к тому, чтобы уничтожить всю их армию. Британцы утверждали, будто мы не станем сражаться. Мы вогнали их в землю. В могилы. Им потребуется несколько дней для захоронения погибших. Должно быть, около тысячи лучших британских солдат убито и ранено; практически все их офицеры сейчас в Бостоне, врачи ампутируют им руки, ноги.
— Как много пострадало наших? — Голос Абигейл звучал глухо, встревоженно.
Воцарилось молчание. Ответить осмелился курьер:
— Мы не считали. Убито, ранено, взято в плен, может быть, двести, может быть, триста. Мы привезли наших раненых с холма в хорошем состоянии. Нам не нужны потери. Мы одолели британцев, отгоняя их вновь и вновь.
Сурово, не глядя ни на кого, он продолжил:
— Были ошибки. Притом серьезные. Наши солдаты на вершине Банкер-Хилла следили за сражением, но не пришли на помощь. Предполагалось, что из Кембриджа подойдут свежие роты. Они могли бы подойти вовремя из Роксбери. Но приказы не выполнялись. Никто не знал, кто же командует. Некоторые из наших милиционеров отказывались пересечь перешеек Чарлзтауна, оправдывая свое бездействие пальбой военных кораблей. Те же, кто действительно сражался, бодрствовали всю ночь, весь день ждали, когда подбросят пищу и воду, обеспечат боеприпасами. Если бы подошли несколько рот, хватило бы боеприпасов, мы удержались бы на Бридс-Хилле.
В три часа пополудни на следующий день, в воскресенье, по-прежнему грохотали пушки. Абигейл и дети провели беспокойную ночь. Ожидалась новая атака британцев. С рассветом милиция промаршировала со сторожевого поста в Роксбери к Проспект-Хиллу, готовясь к крупному сражению. Дети не могли подавить страх. Абигейл задала им работу по дому: Нэб пекла в формочке имбирный пирог, мальчики разбирали и чистили яблоки, Джонни выстругивал деревянный совок для зерна. Абигейл поднялась наверх и написала письмо Джону.
«Мой дорогой друг. Наступил день, возможно решающий, от которого зависит судьба Америки. Не могу не излить свою сердечную боль. Только что узнала, что, отважно сражаясь за свою страну, из этого мира ушел наш дорогой друг доктор Джозеф Уоррен. Он говорил, что лучше умереть с честью на поле боя, чем позорно болтаться на виселице… Гонку выигрывает не быстрый, сражение — не сильный, ибо волей своей Бог Израиля одаряет силой и мощью верный ему народ…
Полагают, что сегодня ночью британцы пройдут по перешейку и произойдет ужасное сражение… Да обретем мы поддержку, чтобы перенести страшный конфликт. Я буду здесь до тех пор, пока друзья не сочтут, что возникнет опасность, и, к тому же, я договорилась о переезде к твоему брату, великодушно предложившему мне часть своего дома».
В ту ночь британцы не пошли по перешейку; они были заняты похоронами своих убитых, переформированием поредевших полков. Элихью получил должность капитана и уехал в армейский лагерь в Кембридж. Питер остался на месте в качестве офицера роты милиционеров Брейнтри, готовых дать бой, если британцы атакуют по дороге Бостон — Плимут. У массачусетской армии не хватало боеприпасов, но и моральное состояние британских войск было подорвано. Американцы показали, что они не трусы, не крестьянские увальни, а противник, достойный уважения. Передавали, что генерал Клинтон сказал о захвате британцами Бридс-Хилла: «Победа досталась слишком дорого, еще одна такая уничтожила бы нас».
После сражения Абигейл приняла неожиданного посетителя — кузину Эстер, жену Джонатана Сиуолла, одну из самых миловидных девиц семейства Куинси, со светло-голубыми глазами и золотистыми волосами. Ее лицо выдавало тревогу.
Абигейл провела кузину наверх, поставила в свою комнатушку стул из спальни Джона. Эстер осмотрела комнату, затем встала и заглянула в спальню.
— Абигейл, Джонатан собирается бежать. В Галифакс. Или в Лондон. Я же не хочу уезжать б Англию. Хочу остаться здесь. С семьей и друзьями. Но я не представляю, кто прав, кто виноват! Знаю, ты понимаешь ситуацию потому, что читаешь газеты и журналы. Ты обсуждала со своим мужем эти вопросы и способна иметь свое суждение.