Прокламация возмутила жителей Новой Англии, выставила осажденных в Бостоне британцев на посмешище и увеличила приток рекрутов в ряды сторонников Массачусетса. И вовремя. Через пару дней до провинциального Конгресса, заседавшего в Уотертауне, дошло известие, что генералы Гейдж, Клинтон, Бургойн и Хау согласовали курс действий. Они поставили целью установить контроль над высотами, с которых просматривается Бостон, и над двумя проходами — Дорчестер-Хейтс и Банкер-Хилл — Чарлзстаун и перешейка, через которые возможно наступление. В таком случае британцы в безопасности и могут быть избавлены от бомбардировки, если даже колонистам удастся обзавестись пушками.

Сообщение об этом плане дошло до провинциального Конгресса окольным путем. Британские офицеры были слишком болтливы. Посетивший Бостон житель Нью-Гэмпшира получил сведения о британских намерениях. Не зная в Бостоне ни одного патриота, которому он мог бы довериться, он выехал в Экстер. Там он передал полученные сведения выборным лицам. На следующее утро из Экстера в Уотертаун был послан курьер. Через два дня, 15 июня, собрался комитет безопасности, решивший, что, поскольку британцы предусматривают укрепление Банкер-Хилла 18 июня, милиция даст им бой там.

Весь день 16 июня царило ожидание надвигающихся событий. В Брейнтри пришло сообщение, что колледж Гарварда вывозит свою библиотеку. Никто не знал точно, что происходит. Абигейл утешала себя; она знает больше, чем любой британец, настолько совершенными были система американской разведки в рядах британской армии и одновременно меры предосторожности против проникновения в штаб-квартиру Гейджа сведений о намерениях мятежников.

В пятницу Абигейл легла спать с тревогой в душе. В ее доме не было солдат на постое. Милиционеры стягивались в лагеря.

В четыре часа утра, когда едва забрезжил рассвет, послышался выстрел пушки. Прежде чем раздался второй, она успела выскочить из постели и одеться при свете свечи. При третьем выстреле разбудила Джонни. Он быстро натянул одежду, и они помчались через поле, пробежали по мосту и поднялись на вершину Пенн-Хилла.

— Что происходит, мама?

— Не знаю, Джонни. Но я уверена — стреляют корабельные пушки.

— По каким целям? Ведь они не могут разбомбить наши лагеря у Кембриджа и Роксбери.

— Происходит что-то иное. Дождемся рассвета.

Долго ждать не пришлось. Вновь загрохотали тяжелые орудия. Абигейл видела, как взрываются снаряды над Бостоном: вначале огненный шар, затем клубок дыма, влекомый ветром. После каждого взрыва воздух потрясали звуки других пушек, стрелявших с регулярными интервалами.

Купол неба над Бостоном полыхал огнем. Затем наступила тишина. Взошло солнце. День был светлым, без тумана и облаков, солнце согревало лицо.

— Пойдем домой, Джонни. Надо разбудить малышей.

— Совсем прекратилось, мама?

— Трудно сказать. Мы не знаем, чем вызвана стрельба. Вскоре прискачет к нам гонец.

И раньше бывали стычки. Милиция захватила британское судно, шхуну «Диана», во время рейда 27 мая на острова Хог и Ноддл. Шхуна была вооружена четырьмя четырехфунтовыми орудиями и несколькими легкими пушками на турели, она села на мель, и британцы бросили ее. Американцы поднялись на борт шхуны, забрали все, что могли унести, а корпус подожгли. Но никогда ранее Абигейл не слышала столь интенсивной канонады. Готовятся ли британцы к крупному наступлению? Если так, то по дороге к ее дому развернется основное сражение.

Переходя поле и направляясь к дому, она увидела группу людей, одни стояли на дороге, другие спешили к Дому собраний и таверне Брекетта.

Нужно было принять некоторые меры. Во-первых, послать батрака в дом Элихью в южном Брейнтри, чтобы уведомить того, что если перестрелка станет более интенсивной, то она со своей семьей переедет к нему. Во-вторых, проследить, чтобы Нэб, Чарли и Томми были надлежащим образом одеты, приготовить каждому узелок с бельем на крайний случай. Затем уложить продовольствие в корзинки, а их поместить в тележку, запрячь лошадь и быть готовой к немедленному отъезду.

Пробило восемь часов, когда все приготовления закончились. Абигейл собрала около кухонной двери детей, лица которых выражали страх и тревогу. После восьми часов бомбардировка усилилась, непрерывно гремела канонада, словно все восемь британских военных кораблей выстроились у Бостона и палят из сотни девяти- и двенадцатифунтовых пушек, которые едва успевали заряжать артиллеристы. Дом сотрясался от ударов, дрожали окна, сковородки соскакивали с крючков у очага.

Дельфтское блюдо, стоявшее на буфете, упало и вдребезги разбилось на твердом полу.

Дети вбежали в дом с полными страха глазами. Ее зять Питер ворвался в кухню, держа в руках ружье и патронташ.

— Мы направляемся к укреплениям Роксбери, сестра, вся рота. Если красномундирники пройдут по перешейку, мы ударим по ним там. Мы пришлем лазутчиков, как только появится, что сказать.

— Буду ждать сообщений, Питер.

— У тебя достаточно времени, чтобы увезти детей. Все пять рот Брейнтри залягут на нашей дороге. Выведи лошадь с телегой из сарая и поставь под большим деревом. Тогда по звону колокола ты сможешь сорваться с места. Я отправил Мэри и детишек к Элихью. Ждите там до тех пор, пока Элихью или я не придем за вами.

— Договорились. Желаю удачи!

Он подбежал к каменному забору, построенному Джоном, перепрыгнул его и исчез. Собранная по тревоге рота, состоявшая из стариков и мальчишек, растянулась между таверной Брекетта и Домом собраний.

Абигейл отвела детей в кабинет Джона, приказала им занять свои обычные места вокруг стола. Грохот пушек оглушал. Она с трудом заставила себя почитать детям из книги «Сбивающая с толку шляпка».

— Не тревожься, ма, — сказал успокаивающе Джонни. — Мы посидим тихо, в ожидании отъезда.

Абигейл сидела, склонив голову и зажав руки между коленями.

Солнце стояло в зените, и воздух становился все теплее, когда послышались крики, и она распахнула дверь кабинета Джона. Первый из гонцов остановился около Дома собраний. Колокол не звонил, это означало, что красномундирникам не удалось форсировать перешеек.

Абигейл могла спокойно воспользоваться дорогой.

Местные женщины, которых она посещала, с которыми шила, те, что помогали кормить и укрывать солдат два последних месяца, собрались около Дома собраний. На его крыльце стояли двое старейших выборных, и курьер возбужденно разговаривал с ее дядюшкой Нортоном Куинси. Члены роты, поднявшиеся по тревоге, образовали внешнее кольцо толпы, все смотрели на стоявших на крыльце.

— Это не то, что мы думали! — выкрикнул Нортон Куинси. — Британцы не атакуют наших у Роксбери и Кембриджа.

— Тогда что же происходит?

— Это наши. Мы навязали бой британцам. Наши из Кембриджа, три полка, восемьсот человек. При движении к Чарлзтауну к нашим присоединились еще двести человек из Коннектикута. С наступлением ночи они подошли к перешейку Чарлзтауна и вышли на дорогу к Банкер-Хиллу. Там построили укрепления. Огнем пушек британцы попытались разбить наши окопы. Но ни один снаряд не попал в наших. Мы удерживаем высоты. Возвращайтесь по домам все, кроме милиции. Мы будем сообщать новости по мере их поступления.

Лишь в час тридцать после полудня полностью экипированные британские солдаты с ружьями, штыками, стофунтовыми ранцами и скатанными одеялами за спиной отплыли от Северной батареи и высадились на полуострове Чарлзтауна. Небольшие лодки могли принять всего по нескольку человек одновременно, и лишь к трем часам пополудни Чарлзтауна достигли более полутора тысяч красномундирников, готовых к первой атаке.

Во второй половине дня пришло тревожное известие: массачусетская армия, выделившая три с половиной тысячи мужчин на строительство укреплений и их оборону, допустила ночью фатальную ошибку. Вместо того чтобы выкопать траншеи и воздвигнуть укрепления на Банкер-Хилле, милиционеры окопались на Бридс-Хилле, в нижней части склона. Если бы они укрепили Банкер-Хилл, а британская атака оказалась бы слишком мощной, массачусетская армия имела возможность отступить по перешейку Чарлзтауна в безопасное место. Но Бридс-Хилл оказался ловушкой. Британцы могли высадить свои войска у подножия холма и, окружив массачусетскую армию, начать наступление на нее со всех сторон. У окруженной милиции не было путей отхода.