Конечно, жестоко было расспрашивать Рихарда про проделки братца, но сейчас эта тема волновала меня больше всего. От Леокадии нам, хвала богам и Пину, больше ничего не грозит. А вот задумки коварного посла могут нам так аукнуться, что костей не соберешь.
Оказалось, Рику было так стыдно еще и потому, что он ничего не знал. Эберхард отказался давать показания следствию, воспользовавшись для этого своей дипломатической неприкосновенностью. Он просто не впустил дознавателей в посольство и сам к ним не вышел. С Риком тоже разговаривать отказался. Зато прислал королю письмо, в котором жаловался. Мол, он в лепешку расшибается, чтобы учесть интересы Шимассы и спасти Горана от его кортальской родни, а к нему тут с претензиями насчет какой‑то знакомой ведьмы. Нехорошо.
Вдобавок визит Виталина с Филодором… Горану, чтобы отбиться, нужна поддержка. Сильные аргументы в споре, которые Эберхард обещал ему предоставить. Ради этого он готов закрыть глаза на все.
Хотя… Некоторые требования Эберхарда король выполнить отказался. Тот желал, чтобы меня бедную взяли под стражу и судили за убийство. В том, что это я проломила голову Леокадии, нет никаких сомнений. А цена этому в Шимассе — смертная казнь.
Ого! Он хоть мытьем, хоть катанием хочет своего добиться. Извести меня и получить в своей распоряжение свободного от обязательств Конрада.
Но, к счастью, Горан решил, что убийство убийцы — это не преступление, тем более что действовала я в порядке самозащиты. Правильная позиция, защищать своего будущего мужа — это защищать себя. Король взял меня под домашний арест до выяснения всех обстоятельств дела. Так что стражников у входа в квартиру следует рассматривать не как тюремщиков, а как охранников. Мало ли что захочет свести со мной счеты.
Выходит, я тут буду до последнего сидеть и все пройдет без меня? Грустно.
Конечно, это в целях моей безопасности, но как это так: заварить кашу, а потом даже ни разу ложкой не помешать?
Я же тут со скуки загнусь.
Тут все наперебой начали предлагать мне занятия на время сидения взаперти. Во — первых, Верка будет носить мне мои проректорские бумажки и я смогу выполнять свои функции на дому. На этом очень настаивал Рик: для него мои учебные планы, ведомости и бухгалтерские отчеты — темный лес.
Во — вторых, Вольфи возьмет на себя мои уроки, а мне передаст все материалы по составлению нового учебника "Теоретическая магия: математика для магов"". Он уже по всем разделам пробежался, сделал заметки и собрал все нужное, но довести до ума времени нет. А для того, чтобы преподавать, нужен стабильный учебник и задачники. Вот он и предлагает заняться.
Это Вольфи хорошо придумал. Родная наука мне всегда помогала отвлечься от ненужных переживаний, поможет и в этот раз. А у Вольфи сейчас голова не тем занята: все же в его возрасте первая любовь, да еще к ведьме — это серьезно. Требует сил и времени, заодно выключает мозги. Ему бы с занятиями справиться, куда еще учебники писать! Вот попривыкнет, тогда с ним снова можно будет обсуждать научные вопросы.
А я сама? Столько всего, включая и мой брак… Как еще голова не лопнула. Все думаю, думаю, никак ничего толкового придумать не могу.
Хотя… Кое‑что я придумала и уже сделала: написала королю Губерту. Только сработает ли? А если сработает, то когда? Не было бы поздно. Еще женишок Лилианин притащился с папашей…
Когда в уравнении столько неизвестных, обычно оно решения не имеет. Если только все эти неизвестные не удастся сократить, чтобы в результате осталось одно. А как сократишь королей, послов и шпионов? Леокадию мы к нулю приравняли, и что это дало? Новые неприятности.
Разошлись мы ближе к полуночи. Под конец все мужчины кроме Конрада планомерно надрались. Хорошо, что идти им было недалеко, у всех квартирки в этом же коридоре, одному Вольфи пришлось спуститься на этаж. Все нас обнимали, клялись в вечной дружбе и обещали, что не допустят, чтобы кто‑то нас обижал. Сразу в морду. Если король? Королю тем более в морду. Королевскую, дери его демоны.
Конрад выпил меньше всех, даже меньше меня, а я вообще за весь вечер обошлась всего двумя бокалами легкого вина. На вопрос, почему так, мой муж ответил:
— Марта, у нас с тобой все‑таки свадьба. Я не хочу, чтобы ты в первую брачную ночь грузила меня на кровать как дрова.
Я захихикала.
— А протрезвляющее заклинание?
Он поморщился, как будто я ему лимон без сахара подсунула:
— С этой гадостью еще хуже. От него так голова раскалывается… О любви можно забыть. А я не хочу забывать о том, что у меня теперь есть самая лучшая на свете жена. Моя любимая.
Меня это так тронуло, что я чуть не разревелась. Повисла у Кона на шее и всего обцеловала, как будто боялась пропустить и оставить хоть один участок его лица непоцелованным.
Ну и кто тут толковал, что он не красавец? Да я за него сорок Эберхардов и пятьдесят Горанов с Риком впридачу не возьму! Потому что он мой любимый и для меня лучше него нет!
Кажется, Конрад все понял правильно, подхватил меня на руки и унес в спальню.
Необыкновенно! Вроде я с ним не первый день, уже знаю, как это бывает. Думала, лучше уже невозможно, но тут меня ждал такой потрясающий сюрприз! Оказывается, наша связь — это нечто! Мы раскрылись друг навстречу другу и все чувства обострились до предела. В какой‑то момент до меня дошло, что я наслаждаюсь не только за себя, но и за него тоже. Уже не нужны были слова, каждый и без них знал, как дать другому то, что он хочет.
Когда я уже засыпала на плече моего мужа, мне вдруг пришла в голову мысль и я ляпнула:
— Какие же они дуры феерические!
— Кто, радость моя?
— Те курицы, которые отказывались от такого счастья! Конрад, они просто тебя не любили и боялись, что это станет ясно.
Он счастливо рассмеялся и затащил меня к себе на грудь, чтобы заглянуть в глаза.
— Да, моя любимая. Думаю, ты права. Зато я не зря ждал столько лет. В тебе мне сомневаться не приходится. И я тебя никому не отдам. Пусть не надеются.
Утром ему все же пришлось уйти по делам. Две пары, вызов во дворец к королю и встреча с Грегоричем — приличный план на день. У меня тоже дела появились. Перед завтраком заскочил Вольфи и выгрузил на стол столько папок, бумаг, тетрадей и книг, что пришлось срочно искать им место, а то для чашек его не осталось совершенно. И как только дотащил? Или Нанни транспортное заклинание наложила?
Как только Конрад ушел, я занялась делом. Взяла наш с Вольфгангом план учебника и собрала все, что нужно для первой главы. Но вот заняться ее написанием не успела. Пришел дознаватель. Он решил не вызывать меня и не транспортировать через весь город под охраной, а зайти поговорить прямо на месте. Молодец, соображает.
С ним мы просидели почти целый день. Я по срок раз повторяла ему одно и то же. Кажется, он пытался ловить меня на мелких несоответствиях, но не поймал. Больше всего его волновал вопрос: как это я, хрупкая девушка, пробила ведьме череп сковородкой. Пришлось признаться, что к этому приложил руку домовой.
Ха! Дознаватель наотрез отказался в это верить. По его мнению, домовых не существует, это сказки, которые бабушки рассказывают маленьким детям.
Ну ничего себе! А чай, который он пьет, и плюшки, которые одну за другой в рот отправляет, ему кто сделал? Боги послали?
В общем, тиранил он меня до тех пор, пока Пин не вылез и не завопил:
— Чего к моей хозяйке пристал? Ну я это, я сковородку в десять раз утяжелил! А то детка бы сама не справилась с ведьмой!
После этого заявления дознаватель побледнел, икнул, отставил чашку, из которой до этого пил, и быстро закруглился с допросом. Уходя, попытался выяснить: а могут ли домовые свидетельствовать в суде?
— Откуда я знаю?!
Думаю все же, что это невозможно. Пин должен находиться на своей территории, тогда он может все и немного больше. А суд для него — чужой, у него там силы нет. К тому же, кажется, административные здания вообще домами не считаются и домовые в них не живут и даже находиться не могут.