— А вон топор на что?

Васька перевёл взгляд на топор. Ещё несколько мгновений он смотрел непонимающе, но, наконец, до него дошло, и недоумение на лице сменилось радостной улыбкой.

— Срубить, да?

Он схватил топор и выскочил в сад. И тотчас же оттуда послышались удары топора. А вскоре Васька снова появился в дверях, волоча за собой дерево. Крона в дверь не прошла, тогда Васька обрубил веточку побольше, внёс её в домик и положил на пол.

— Вот, ешьте.

На ветке висели десятка два крупных, начинающих желтеть яблок антоновки. Зоя сорвала одно и аппетитно захрустела им. Женька тоже взял яблоко, откусил — обильный сок побежал по подбородку. Женька отложил яблоко в сторону и обернулся к сидевшей рядом с ним на диване Нине. Его потянуло поразглагольствовать.

— Видите ли, Нина, один мудрец как-то сказал, что человек, вырастивший дерево, прожил жизнь не зря. Но вот является другой человек, разрушитель и срубает это дерево. Так что, по-вашему, Нина, выше, значимее в жизни: тот, кто посадил это дерево, или тот, кто срубил?

И, не дожидаясь ответа, он налил два стакана, один протянул Нине, чокнулся.

— Так выпьем, Нина, за разрушителей!

Нет, эта темноволосая, полноватая Нина нисколько не была похожа на ту, у которой волосы напоминали облако, но захмелевшему Женьке Курочкину просто было приятно повторять это знакомое, чарующее сочетание звуков: н-и-н-а!

Давно уже Мишка включил магнитофон на полную громкость. Ревущие звуки музыки, казалось, до предела заполнили всю комнату. Женька поднялся и потянул за рукав свою соседку, не замечая, как мрачно косится на них Мишка.

— Пойдёмте танцевать, Ни-на!

Выпито было уже немало, и Женька с удивлением заметил, что ноги почти совсем не слушаются его. Несколько раз он спотыкался и, чуть не падая, повисал на плечах у Нины. Та поддерживала его и смеялась ласковым гортанным смехом.

Вдруг чья-то рука крепко схватила Женьку за плечо, оторвала от Нины и круто развернула. Женька увидел перед собой искажённое злобой лицо Михаила и не успел ещё ничего сообразить, как получил жестокий удар в лицо, отбросивший его на стену, по которой он медленно сполз на пол. Взвизгнула испуганно и сразу смолкла Марина. Васька, с лица которого ещё не сползла радостная, глуповатая улыбка, переводил взгляд с Женьки на Мишку.

— За что? — медленно поднимаясь с пола и с трудом шевеля разбитыми в кровь губами, спросил Курочкин.

— Я тебя предупреждал: не клади глаз на Нинку! — зло проговорил Мишка и шагнул к Женьке, но на его пути оказалась Нинка.

— Не дури, Михаил, — твёрдо сказала она.

Мишка хотел отстранить её с дороги, но на помощь ей пришла Марина.

— Мишенька, хорошенький, ну чего это ты, — защебетала она, обнимая его за плечи. — Ну не надо так, успокойся. Да и не было у них ничего, это тебе показалось.

Она подталкивала его к столу. Мишка хотел что-то сказать, но смирился, тяжело опустился на стул, положив голову на руки, и искоса посмотрел на Женьку.

Тот уже поднялся, вытер губы ладонью и сплюнул на пол. Ему хотелось скулить от злости, боли и обиды.

«Скотина, грубое животное, — в бессильной злобе думал он, не глядя на Мишку. — Обрадовался, что силы, как у бугая. Ну погоди, я тебе тоже сделаю!»

Он сел за противоположный край стола.

— Ну, мальчики, ну не надо, — щебетала Марина. — Ну помиритесь, я прошу вас!

Мишка протянул Женьке стакан водки.

— Ладно. Давай мировую.

Они выпили. На этот раз водка оглоушила Женьку, всё стало ему видеться за какой-то пеленой. Бывшее веселье не налаживалось. Магнитофон умолк: кончилась плёнка, а перемотать никому не хотелось. Девчата сбились в кучку и затянули грустную песню о рябине, которая никак не может перебраться к дубу.

— А ну, давайте повеселее! — приказал Мишка.

Девчата попробовали запеть другую песню, но что-то у них всё не ладилось.

— Давай, Нинка, мою любимую! — потребовал Мишка.

Он попытался встать, но снова грузно опустился на стул, видно, тоже был изрядно пьян.

Нина сильным грудным голосом запела:

звонко подхватила Марина, а к ним присоединила свой негромкий голосок и Зоя:

Отнюдь не радостный смысл слов песни никак не соответствовал залихватскому мотиву, и ожидаемого веселья она не принесла. Наоборот, Мишка неожиданно для всех громко зарыдал, рванул рубаху на груди и поднялся. Глаза его налились кровью:

— A-а, дачники, начальнички! Мы на рупь украдём — нас в тюрьму, а вы сотнями хапаете, да на них дачки строите!

И хотя эта дача, может быть, принадлежала рядовому инженеру или простому рабочему, и построили они её на свои трудовые деньги, отказывая себе во многом необходимом, слепая злоба охватила Мишку.

— Круши! — дико завопил он, схватил стул, высоко поднял над головой и с силой хватил об пол. Отлетели две ножки, отвалилось сидение, в руках у него осталась только спинка стула и две задние ножки.

— Бей! — подхватил Васька, схватил со стола пустую бутылку и запустил в окно. Раздался звон разбитого стекла.

Дикая страсть к разрушению охватила всех. Женька сорвал со стены шкафчик и топтал его логами. Даже девчата что-то ломали и рвали, повизгивая от нетерпения.

Наконец, возбуждение схлынуло. Запыхавшиеся, они осмотрелись вокруг. Картина разгрома была впечатляющая. Весь пол был усыпан обломками и осколками.

— Вот так, — удовлетворённо отдуваясь, произнёс. Михаил. Потом он обвёл удивлённым взглядом стол. — Смотри-ка, всё побили, ни одной бутылки не оставили.

— А они все пустые были, — спокойно ответил Васька.

— Это что ж, и выпить у нас больше нечего, — огорчённо заметил Михаил.

Васька Заяц смущённо потупился. Мишка взглянул на него и догадливо улыбнулся:

— Припрятал уже. А ну, раскрывай свою заначку.

— Так уж и заначку, — оскорбился Васька. — Отложил одну бутылку на завтра, на опохмелку.

— Давай сюда! — коротко приказал Мишка.

— В машине она. Сейчас принесу.

Он скоро вернулся с бутылкой, но очень озабоченный.

— Сматывать нужно отсюда поскорее, Михаил.

— А в чём дело?

— Хмырь какой-то возле машины крутился. Фонариком подсвечивал. Не иначе номер машины записывал. Шуганул я его. Хотел догнать, да где там.

— Так чего же ты испугался? Раз сбежал, значит, он один. А что он один может нам сделать?

— Я ж тебе говорю, что он номер нашей машины срисовывал!

— Ну и что?

Голос Михаила был совершенно спокоен, и Ваську стало раздражать, как это его не понимают. Его шофёрская душа всегда ожидала больших неприятностей после того, как запишут номер машины — это он уже давно знал по собственному опыту.

— Так ведь по номеру нас сразу найдут!

— Кого это нас? Эх ты, простачок! — снисходительно похлопал Курочкин Ваську по плечу. — Найдут хозяина, того, чья машина. Вот пусть с него и спрашивают, куда, с кем и зачем он ездил. А мы тут при чём?

Васька удивлённо посмотрел на него:

— И верно! Как это я сам не догадался!

— Верно-то верно, — прервал его восторги Михаил, — а сматываться, пожалуй, правда пора. Не до света же здесь сидеть. Выпьем разгонную — и домой.

Погрузились в машину без прежних шуток и смеха. Сказывалась усталость бессонной ночи. Девчата запели было какую-то песню, но сразу же смолкли. Машина снова покатила по косогору.

— Выезжай на ровную дорогу, — пробормотал Женька, устраиваясь поудобнее.