Велики подвиги веры святых мучеников. Они остались непоколебимы во имя любви Христовой и небесного блаженства. Когда друзья окружили блаженного мученика Гордия, «стремящегося к жизни, приобретаемой смертию», и молили его не принимать мученической смерти, он был «непреклонен, несокрушим и неуязвим при всех приближениях искушений», сохранив в себе твердую веру во Христа. «Как же, — говорил он, — отрекусь от Бога моего, Которому поклонялся с детства? Не ужаснется ли небо, не омрачатся ли звезды надо мною? Удержит ли меня даже земля?… Смертны люди все, а мучеников из нас немного. Не будем ждать, чтобы стать мертвыми, но перейдем от жизни в жизнь. Что ждать такой смерти, которая приходит сама собою? Она бесплодна, бесполезна, общее достояние скотов и людей. Кто чрез рождение вступил в жизнь, того или {стр. 292} изнуряет время, или сокрушает болезнь, или расстраивают насильственные и мучительные положения на время припадков. Поэтому, несомненно, когда должно умереть, приобретаем себе смертию жизнь. Вынужденное сделайте добровольным, не щадите жизни, утрата которой необходима» [[692]].

И когда сорок мучеников получили от своего темничного стража–язычника приказ раздеться и выйти нагими на лед замерзшего озера, они выполнили его с удивительной радостью, ободряя друг друга, как если бы им предстояло брать военную добычу, и с благодарностью воззвали к Богу: «Благодарим Тебя, Господи, что с этою одеждою свергаем с себя грех; чрез змия мы облеклись, чрез Христа совлечемся. Не будем держаться одежды ради рая, который потеряли. И с Господа нашего совлечены были одежды… Жестока зима, но сладок рай; мучительно замерзнуть, но приятно успокоение. Недолго потерпим, и нас согреет патриархово лоно. За одну ночь выменяем себе целый век. Пусть опаляется нога, только бы непрестанно ликовать с Ангелами, пусть отпадает рука, только бы иметь дерзновение воздевать ее ко Владыке! …Поскольку непременно должно умереть, то умрем, чтобы жить» [[693]] (то есть мы все равно умрем, ибо тленны, так умрем же теперь мученической смертью, чтобы жить вечно). Всем этим святые убеждали, что уходят из мира «исполненными сокровищ благого исповедания» [[694]].

Итак, поскольку души мучеников «живы пред Богом и суть его копьеносцы и приближенные» [[695]], припадем же со {стр. 293} святым вожделением к священным их останкам. Ибо «и гробницы мучеников имеют великую силу, равно как и кости мучеников имеют великую силу… Они имеют великое дерзновение не только при жизни, но и по смерти… потому что ныне они носят язвы Христовы, и, показывая эти язвы, они могут о всем умолить Царя» [[696]].

Свт. Иоанн Златоуст. О свв. мученицах Вернике и Просдоке девах и матери их Домнине // ПСТ. Т. 2. Кн. 2. Ст. 7. С. 686–687.

{стр. 294}

КАК УТЕШАЮТ НАС СВЯТЫЕ ОТЦЫ

Смерть наших близких

Смерть, событие исключительное по своему воздействию, с давних пор вызывала в людях скорбь и страдание. Вера же Христова, которая окружает человека особой любовью, всегда чтила эти чувства. Еще со времен Ветхого Завета идет к нам обычай утешать скорбящих. В притчах советуется давать немного вина огорченному душею, чтобы таким образом смягчить и облегчить его страдания (Притч. 31, 6). Тот же Ветхий Завет призывает посещать скорбящих и утешать их, что необходимо по многим причинам и во всех случаях является большим благом, нежели ходить в дом пира (Еккл. 7, 2).

Божественный Павел учит нас, что следует плакать (т. е. сострадать и соболезновать) с плачущими и страждущими (Рим. 12, 15). Василий Великий подчеркивает: «Надобно трогаться происшествиями и молча печалиться со скорбящими, но неприлично вместе со скорбящими вдаваться в излишества, как–то: вопить или плакать вместе со страждущими или в чем другом подражать и соревновать омраченному страстью» [[697]].

{стр. 295}

И если всякая смерть вызывает боль и страдание, то в гораздо большей степени мы страдаем от смерти близкого нам человека. Скорбь от утраты любимого супруга, родителя, сына часто выражается в плаче, надгробных рыданиях, слезах и душевных муках.

И опять же вера Христова не предлагает человеку оставаться бесчувственным или равнодушным к смерти близких. Сам Господь прослезился, узнав о смерти Своего друга Лазаря. И когда шел Он ко гробу, чтобы Лазаря воскресить, так сильно было Его волнение, что лишь большим внутренним усилием удалось Иисусу одолеть его (Ин. 11, 35, 38).

Потеря близких, разлука с ними «несносна» для нас, то есть непереносима из–за «навыка», как говорит светоч Кесарийский [[698]]. Он замечает также, что такое случается и с бессловесными животными, заключая: «Видал я иногда, что вол плачет над яслями по смерти другого вола, с которым он пасся и ходил в одном ярме» [[699]].

Разумный же, а в особенности верующий человек должен владеть собой и не поддаваться чрезмерно скорби, ибо от чрезмерного страдания нет пользы ни почившему, ни тому, кто скорбит по нем, последний же рискует нанести себе этим непоправимый вред (Сир. 38, 18–21): То же самое советует божественный Златоуст, когда говорит, что неестественно для человека не скорбеть о смерти родственников [[700]].

Разумеется, люди, полностью посвятившие себя Богу, то есть монахи, «провожают отшедших с гимнами, называя это сопутствием, а не выносом. Как скоро становится известно, что кто–нибудь скончался, сейчас начнется великая радость, великое удовольствие» [[701]]. Ибо, как пи{стр. 296}шет святитель Григорий Богослов в письме к монашеской братии, в которой скончался один из братьев, такое событие есть повод к радости и ликованию для всех, кто стремится жить по евангельской истине. Он убеждал собратьев усопшего помнить о примере его святой жизни, а не горевать и не печалиться [[702]].

Иначе бывает, когда умирает не монах, а мирянин, у которого есть семья, дети, родственники. И если даже у бессловесных животных, как у того вола, о котором писал Василий Великий, можно увидеть слезы жалости и сострадания к своему напарнику, то гораздо более естественно для разумного творения Божия плакать по умершим родственникам, ибо они не просто свыклись, но оказались тесно связанными узами мужа или жены, родителей или детей. Однако именно в силу того, что человек — существо разумное, он может и должен преодолеть это горе, не дать ему овладеть собою, то есть поступить точно так, как поступил Богочеловек в случае с Лазарем. Вот что советуют «Златые уста», напоминая нам об этом случае: «Будем плакать так, как оплакивал Лазаря Христос, — Он и заплакал для того, чтобы показать тебе меру и предел. Зачем, в самом деле, было Ему плакать о том, кого Он спустя немного хотел воскресить? Он и сделал это для того, чтобы ты узнал, в какой мере нужно предаваться плачу, чтобы ты обнаружил и свойственное природе нашей сострадание и не позволил себе подражания неверным» [[703]].

Люди далекие от Бога не упускают повода, чтобы погоревать и поплакать. Для христиан же не может быть никакого оправдания такому поведению. Ибо у них, кроме надежды на Вечную Жизнь, которая является огромным утешением, есть много других оснований ра{стр. 297}доваться. Вот что говорит об этом божественный Златоуст: «Мы плачем и скорбим потому, что уходящий от нас был дурным человеком? Но ведь именно за то следует возблагодарить Бога, что смерть оборвала продвижение этого человека по пути зла. Или потому, что он был добрым и терпеливым человеком? Но и об этом опять должно возрадоваться, ибо он скоро призван Господом, пока злоба не изменила разума его или коварство не прельстило души его (Прем. 4, 11). Теперь он перешел туда, где нет для него опасности измениться душою. «Может, ты плачешь, — спрашивает святой отец, — потому, что он был молод? И за это прославь Взявшего, что скоро призвал его к лучшей жизни. Или потому, что был стар? И за это опять благодари и прославь Взявшего» [[704]].