{стр. 219}

Так что «закалаемые мученики радуются», как сказал святитель Василий Великий. Ибо мученик Христов в час страшного страдания «смотрит не на опасности, но на венцы; не ужасается ударов, но вычисляет награды». Так велико его стремление к Воскресшему Господу на небеса, что он «видит не исполнителей казни, бичующих здесь, на земле, но представляет себе Ангелов, приветствующих с неба» [[545]] и ждущих его, чтобы увенчать неописанной радостью. И это вполне естественно. Ибо святые и мученики Христовы переживают смерть с внутренней радостью, свободные от всего обыденного, земного и тленного. Смерть для них — это лишь новое рождение в истинную жизнь, бесценный дар. «Смерть может стать благом», — говорит святитель Григорий Нисский. В жизнеописании своей сестры, святой Макрины, святитель очень трогательно рассказывает о ее смерти. Особенно умилительно то, как эта святая женщина встретила смерть, воспослав на небо горячую молитву незадолго до своего отшествия. Божественный отец пишет: «Солнце склонялось к закату, но радостное настроение духа не оставляло ее: напротив, чем ближе приближалась она к исходу, тем больше созерцала красоту Жениха, тем с большею поспешностию стремилась она к Возлюбленному, обращая речь уже более не к нам, присутствующим, но к Тому Самому, на Которого напряженно устремляла свои взоры, ибо постель ее обращена была на восток» [[546]]. Это легко понять; ведь, как пишет преподобный Макарий Египетский, так себя ведут те, в ком столь сильно желание встретиться со Христом и чье «уязвила сердце» божественная любовь «к небесному Царю Христу» [[547]].

{стр. 220}

Отчего же все это? Оттого, что Царь Христос Своей Крестной смертью и тридневным Воскресением из мертвых разрушил ад и упразднил смерть. Вот почему «золотые уста» возглашают: «Древо Креста произрастило прекрасные отрасли мучеников; таковы действия Христовой смерти» [[548]].

Верующий христианин поэтому поет: «Владыко Христе, я больше не боюсь вернуться в землю естественной смертью. Ибо когда я находился внизу, опутанный болезнями и скорбями, как отверженный и пленник, в мрачных темницах ада, Ты восставил меня многим Твоим благоутробием и любовью к высоте небесной через Твое Святое Воскресение и украсил меня сиянием нетления и вечности» [[549]]. «Поистине сладостно возвращение творения к своему Творцу!» [[550]]

{стр. 221}

НЕВЕДЕНИЕ О СМЕРТНОМ ЧАСЕ — ЭТО БЛАГО!

Час смерти неизвестен

Благодаря безмерной и неисследимой любви Божией, мы приходим от не бытия к бытию и движемся к вечности. Но чтобы ее достичь, согласно премудрому плану Божественного Домостроительства, необходимо пройти через телесную смерть. «Одна дорога», ведущая в вечность, — дорога «смерти для всех, и нет другой». Телесная смерть — это «единственный мост, который невозможно обойти», приводящий нас к загробной жизни. Кроме того, смерть — это не только «всеобщая необходимость» и «всеобщий конец», это не только «всеобщая чаша», которую все мы призваны испить. Это и «божественный, нелицеприятный меч», никого не щадящий. Смерть «не страшится царя, не оказывает почтения первосвященнику, не жалеет старость, «не снисходит к красоте, не щадит юности», не чувствует сострадания к единственному ребенку, ее не трогают слезы, она не боится начальника, от нее не откупиться деньгами, и «она не смотрит ни на лица, ни на достоинство, но одинаково постигает всех» [[551]].

{стр. 222}

Но, несмотря на то, что смерть — это неизбежное событие нашей жизни, день и час смерти нам неизвестны. Как день Второго Пришествия Господня наступит …якоже тать в нощи… (1 Фес. 5, 2), подобным же образом и смерть каждого из нас придет в неизвестное время. Ибо час смерти «уподобляется» Второму Пришествию, «потому что имеет сходство и сродство с ним». То, что мгновенно и всецело сделает Пришествие Господне, то же день смерти делает «для каждого в частности». Следовательно, конец жизни каждого из нас есть «образ […] кончины», и не было бы ошибкой назвать смерть «всеобщей кончиною», концом света. Поэтому священный Златоуст говорит человеку, который изо всех сил стремится узнать, когда наступит конец света: «Не составляет ли для каждого кончина века конец его жизни? Отчего много любопытствуешь о всеобщей кончине и отчего причиняешь себе этим печаль?» [[552]]

Все мы, в основном, живем под угрозой нежданной смерти. Ибо смерть — не только «насильник рода нашего нелицеприятный», она еще и невежа, ибо является незваной. Она приходит, как «палач неумолимый», «без доклада» [[553]]. Она приходит, как враг, устраивающий засаду на дороге человека, путника двух миров. Конечно, бывает, что она посылает нам какие–нибудь предупреждения, как, например, неизлечимую болезнь, а иногда человек сам призывает смерть! Но излюбленная тактика смерти — внезапность!.. И никто не знает, будет ли он жив завтра или через час. Наша жизнь готовит нам самые неожиданные сюрпризы. Сегодня ты видишь, как смерть похищает старика, а завтра — прекрасного юношу в расцвете сил. Немного спустя она забирает того, на чьем лице едва показались усы, следом — «сильного и {стр. 223} цветущего», затем пожилую женщину вместе с юной девушкой [[554]].

Продолжительность нашей жизни столь неопределенна и скрыта от нас, что святитель Василий Великий спрашивает того, кто откладывает дело спасения: «Кто тебе твердо назначил предел жизни? Кто определил срок твоей старости? Кто у тебя достоверным поручителем за будущее? Не видишь ли, что смерть похищает и детей, увлекает и приходящих в возрасте? Не один срок положен жизни» [[555]]. Единственное, что мы, люди, можем сказать об этом: смерть приходит, когда исполняются пределы жизни, которые изначально для каждого определил благой «и праведный Суд Божий». Только Бог издали предвидит и заранее знает Своим всеведением точный час отшествия каждого создания из нынешней жизни. Это Он Своей премудростью предопределяет пределы жизни человека, и всегда для блага нашей души [[556]]. Вот почему наша Церковь поет: «Глубиною судеб Твоих, Христе, Всепремудре Ты предопределил еси коегождо кончину жизни, предел и образ» [[557]].

Итак, смерть «одинаково постигает всех. Те, которые сегодня находятся с нами, завтра будут лежать там пред нами; те, которые сегодня дружески целуют нас, завтра далеко отправляются от нас, возбуждая наше сострадание; кто сегодня наслаждается жизнию, завтра будет в гробу; люди замечательные сегодня — завтра пожираются червями; умащенные сегодня благовонными мазями — завтра будут издавать зловоние». Часто, не зная о {стр. 224} смерти того или иного человека, мы спрашиваем: «Где тот? Где этот?» А в ответ слышим: «Умер, преставился, скончался, отправился на тот свет [[558]], в иную жизнь…»

Но почему же Бог не открывает человеку великий, страшный и критический момент его смерти? Почему Он не дает нам знать, когда именно мы умрем? Когда окончательно и неотвратимо опустится занавес нашей жизни? Ответ мы дадим далее.

Почему час смерти скрыт от нас?

Тому, кто задается естественным вопросом, почему Бог не открывает нам заранее час нашей смерти, мы могли бы ответить словом Псалмопевца: «…Судьбы Твоя — бездна многа…» (Пс. 35, 7). Планы и мудрые решения Божии, которыми управляется жизнь отдельных людей и народов, непостижимы, как непостижимы глубины океана. Богогласный Златоуст углубляет приведенную мысль Давида и замечает, что сокрытие дня нашей смерти — это не бесцельная или бессмысленная случайность. Это тоже дело человеколюбивой, но не постижимой для нас премудрости Божией: «То, что мы не все знаем ясно, есть дело премудрости Божией» [[559]]. Следовательно, если бы знание дня нашего преставления было полезно нашей душе, то человеколюбие Божие непременно дало бы нам это знание. Ниже мы подробно разберем эту истину, чтобы восхититься как премудрым решением Святой Троицей и этого вопроса, так и многой любовью Божией к нам.