их все были рассыпаны, и сам генерал Лагоц, убегая от

неприятеля с малым числом за ним следовавших, находился в Фермо,

окруженный французами, и, не в силах будучи действовать,

просил от меня помощи. Я послал к нему фрегат «Казанскую»

освободить его и дать его войску всякое пособие. Прибытие екскадры

и посланного фрегата ободрило во всей окружности жителей,

чтобы последовать нам в наших действиях. И господин генерал

Лагоц, получа от меня порох, снаряды, офицеров и часть войска,

служившего для приведения в порядок неустроенного народного

сборища, пришел в состояние противиться неприятелю. Между

тем я, высадя десант в Пезаро, нашел там только 40 человек

гусар под начальством австрийского офицера Будая и пять

канонирских лодок под командою майора Поцции и пригласил их

участвовать в наших действиях. Таким образом войска наши,

служившие ободрением и главною силою протчих, выгнали из

сей провинции французов и, осадя Анкону, до прибытия

австрийских войск 69 дней содержали в теснейшей блокаде. При-

чем бывшие инсорженты все довольствованы были порохом и

снарядами от нашей екскадры. Австрийский генерал Фрелих по

прибытии своем вдруг захотел сделаться начальником всех мест,

нашими войсками освобожденных. Объявил словесно, что он

прислан сюда командовать всеми войсками, при блокаде Анконы

состоящими, посылал с переговором к неприятелю без моего

сведения, делал всякие предложения и сношения, ни о чем меня

не уведомя и не заботясь о моем на то согласии, и требовал

сменить комендантов от мест, где они мною по просьбе жителей и

по необходимости с малым гарнизоном поставлены были. Я

старался всеми силами соблюсти с ним согласие касательно пользы

общей, но требования его показались мне крайне удивительны,

почему принужден был ему во всем оном отказать. После прибыл

Антон Кавалар, объявляя себя присланным от двора

австрийского в характере гражданского и политического комиссара и, не

видавшись со мною, не снесясь каким-либо образом, издал

манифест и давал повеления, расстраивающие порядок, на время

мною установленный, почему я нашел себя обязанным сему

препятствовать и желал известиться, какие были его инструкции, я

не искал ничего более, как только знать причину его поступков

в рассуждении сей провинции. Наконец, по долгом продолжении

времени, господин Кавалар самолично меня словесно уведомил,

что все учинено было по приказанию господина генерала Фре-

лиха, уверяя меня при том, что он, Кавалер, имеет предписания,

данные ему от его величества императора австрийского, но на

бумаге того не показал. При том же объявил, что гораздо бы лутше

было взять с берегу наши войска на екскадру и что вооруженные

наши требакулы и лодки также теперь не нужны, потому что

они имеют довольное количество войск и флотилий. Из чего я

усмотрел, что единственное их намерение состоит в том, чтобы

отделить нас совсем от сей експедиции и захватить все себе.

И сие было побудительною причиною, что я остался от екскадры

при флотилии у берегу, дабы им препятствовать в их намерении.

Наконец, видя, что всякое продолжение могло бы более

расстраивать согласие и, может быть, помешало бы некоторым образом

в военных действиях и упозднило бы счастье сего угнетенного

народа, убедился согласиться, чтобы господин Кавалар

отправлял до времени должность политического и гражданского

комиссара, не учреждая притом ничего нового без моего на то согласия,

но я учинил сие только до получения настоящих повелений от

вашего высокопревосходительства; я вел себя во всем отлично,

хотя мог бы иметь право распространить протекцию и власть

имени российского далее Анконы, во всей стране, известной под

именем уезда Фермского, ибо господин генерал Лагоц сам

признавал, что от данной ему от меня помощи зависели его успехи,

приведен мною будучи в возможность действовать; но со всем

тем я нимало не вступился, что они делали свои распоряжения и

политические учреждения в сем уезде, под власть его величества

императора австрийского ими занятом, хотя народ показывал

желание быть под российскою протекциею и хотя о том просили

меня, но я явно им отказал и не хотел мешаться в дела, для

меня несколько посторонние. Я нарочно, чтобы быть уверенным

о точном доставлении моих бумаг, послал курьером по

способности и знанию языка надежного человека, именуемого Иван

Сорини. Сей с начала вступления российских войск находился

всегда усердствующим нашей стороне и знает все происшествия,

о чем подробно ваше высокопревосходительство о всем точно

уведомить может, коего также, как ревностного к пользе его

императорского величества и надежного во всем, вашему

высокопревосходительству рекомендовать честь имею. В протчем,

ожидая на все вышеписанное повеления от вашего

высокопревосходительства, с должным высокопочитанием честь имею быть вашего

высокопревосходительства, милостивого государя покорный слуга

граф Войнович

Несколько дней тому назад дошло до Порты Оттоманской

известие, что генерал Бонапарте, поруча в Египте начальство

генералу Клеберу, сам с двумя судами выехал оттуда, дабы

возвратиться во Францию. Хотя министерство не считает сие

известие верным, однако ж предложено мне и министру аглинскому

уведомить о сем ваше высокопревосходительство и лорда

Нельсона, дабы приняты были согласно меры захватить его на

дороге. Представление мое, что известие от меня вы получите,

когда уже Бонапарте будет во Франции, не послужило1.

Министерство повторило прошение к вам писать, и я оное сим

исполняю.

Из прибывших сюда шести депутатов, назначенных к

высочайшему двору, отправил я только двоих — господ Орио и Кла-

дан,последний назначен был к Порте, но как некоторый из

назначенных в Петербург по причине старости лет или слабости

здоровья опасался предпринять так[ой] отдаленный путь, то с со-

гласил сотоварищей и министерства Порты Кладан собственною

охотою предпринял оный.

Прибывшая сюда ескадра под командою флота капитана

1 ранга Пустошкина простояла здесь несколько дней более

предположенного времени1. Адмиралтейство турецкое, обещав с

приезда доставить им некоторые надобности для исправления после

шторма одного из фрегатов, извинилось потом неимением, и г[ос-

поди]н Пустошкин, потеряв таким образом время, должен был

уже сам исправляться.

Милостивый государь, Федор Федорович!

Спешу иметь честь уведомить вас, что я сегодня прибыл

с корпусом в Сиенну. Обоз, отправленный прежде, присоединится

со мною на первом марше, а артиллерия — завтра. Ветры столь

были крепки, что невозможно было выгружать; при том же и

недостаток в лошадях заставил меня идти до обоза двумя

отделениями; теперь уже переходы учредились, и я буду в Риме

непременно 27 октября (7 ноября). Почему и спешу отправить

курьера, дабы оный успел обратно с ответом быть в Риме. Ежели

ваше высокопревосходительство не надеетесь скоро отправить

меня в Мальту и обстоятельства не требуют непременно скорого

прибытия в Неаполь вверенных мне войск, то не угодно ли будет

приказать мне иттить к Анконе, предупреждая сие движение.

Получа ответ, удобно мне будет поворотить из Рима. Известно

мне, что господин Фрейлих не имеет осадной артиллерии, то по

повелению вашему можем употребить с флота.

Корабль «Азия» прибыл в Ливорну на другой день

выступления 1-го отделения моего. За милостивое уведомление вашего