Отечественные авторы рассуждают сходным образом: «Для того чтобы осуществить доказывание, необходимо отделить доказательства (аргументы) от доказываемого положения (тезиса). Для того, чтобы с помощью доказательств (сведений) можно было установить доказательственные факты, их нужно отграничить друг от друга как основания тезиса. Для того, чтобы с помощью доказательственных фактов можно было установить предмет доказывания, их также нужно строго логически, структурно отграничить друг от друга»[535].

Значит, каждый доказательственный факт может быть преобразован во временный (переходный) Probandum. Во всех связанных выводах доказательственный факт, ближайший к Probandum, становится в свою очередь временно Probandum; и также следующий доказательственный факт становится Probandum; пока конец цепи не достигнет чего-то воспринимаемого судом в качестве источника доказательства. Это может быть или показание свидетеля, данное в суде, или иное доказательство.

Для большинства доказательств, по крайней мере, два шага при выведении вывода требуются: вывод, делаемый из факта заявления свидетеля (имеющегося в свидетельских показаниях) к предмету (утверждению, требующему доказательства) /matter/, и затем косвенный вывод из предмета (утверждения, требующего доказательства) /matter/, утверждаемого к другому предмету (утверждению, требующему доказательства) /matter/. Более того, мы также, возможно, будем нуждаться даже в двух или трех выводах последнего вида прежде, чем будет достигнуто главное суждение, составляющее суть требований стороны. Таким образом, мы часто должны будем использовать два вывода из заявлений, — сначала от одного заявления (в суде) к факту делания заявления во внесудебной процедуре, а затем от последнего к правде вопроса /matter/, утверждаемого им[536].

В процессе редко случается так, что предлагаемые выводы просты. Вывод, который приводит к собственно Probandum, будет обычно делаться из факта, который был сам достигнут выводом; и возможно этот вывод в свою очередь был достигнут от другого факта, основанного на выводе. Такой ряд выводов можно назвать формированием цепи. Процесс, наиболее необходимый для правильного размышления по частям доказательства, является анализом выводов. Когда мы проанализировали и получили несколько шагов сознательного рассуждения, тогда и затем только можем мы различать возможности ошибочного вывода. В каждом из этих шагов выведения вывода есть место для сомнения, и каждый из выводов опирается на заключение, которое, как предполагают, было достигнуто через предыдущий вывод. Только осторожным разбором неявных шагов вывода мы можем установить, что в остатке, и определить места для возможных сомнений.

Анализ видов доказательства и процессов доказывающего рассуждения позволил Вигмору выйти на методологическую проблему того, как проанализировать возможности доказательственного факта. «Из предыдущего анализа должно быть замечено, что существенная вещь, касающаяся подготовки к тому, чтобы оценить эффект доказательства, заключается в том, чтобы проанализировать точно вывод, предложенный в каждом случае. Каждый доказательственный факт предлагаемся для того, чтобы доказать Probandum. Мы знаем, что в большинстве случаев он, возможно, не полностью доказывает. Поэтому необходимо поместить его на свет и проанализировать его, чтобы увидеть то, что является его недостатками». Практически у этого анализа есть четыре шага, (а) Первый шаг для нас самих должен состоять в том, чтобы точно оценить, в словах, чем является предлагаемое доказательство, и затем, также точно, что является его воображаемым Probandum. Пока это не сделано, бесполезно идти далее. (b) Второй шаг надо записать, в словах, точно, что логические возможности для противника состоят в том, чтобы объяснить вывод в любой из последовательных стадий и оценить вероятности любого из них, являющегося более правильным, в подручном случае, чем вывод к нашему собственному Probandum. (с) Третий шаг должен исследовать очевидные вероятности для противника в том, чтобы иметь дело с вышеупомянутыми очевидными фактами. (d) Заключительный шаг состоит в анализе эффекта массы доказательственных фактов[537].

Аргументы субъекта доказывания подлежат оценке правоприменителем в большей степени, чем доказательства. Доказательства оцениваются только в ракурсе аргументов субъекта доказывания. Вместе с тем, российские юридические науки рассматривают оценку только доказательств, порой как часть доказывания, абсолютно абстрагируясь от сути (направленности) доказательства в процессе, его значимости в доказывании конкретного субъекта. Понимание доказательства как подтверждения либо отрицания факта, несущего на себе юридическое значение для разрешения дела (юридические факты), не отражает сути предназначения доказательства в процессе, его обосновательного значения в отношении аргумента и тезиса, выдвинутого субъектом[538].

Данное высказывание верно в той мере, в какой под доводом понимается «техническое доказательство», то есть суждение, основывающееся не на фактическом материале дела, а иных положениях. В то же время нельзя не согласиться с тем, что в силу указанных выше причин, прежде всего, большего присутствия в доводе субъективного начала, если можно так сказать, партийности, по сравнению с собственно источником доказательства, положенного в его основу, доводы должны оцениваться критически, оптимально — в сравнении с контрдоводом.

Правовая позиция субъекта предполагает наличие тезиса, выдвигаемого субъектом доказывания для истолкования юридических фактов предмета доказывания по делу и его последующее (подчас правовое) обоснование. Причем версия и тезис неразрывны. Соответственно цельным должно быть и обоснование. Любое доказывание субъекта предполагает выдвижение собственных тезисов либо оспаривание тезисов, выдвинутых процессуальным противником.

Выдвинутый к доказыванию субъектом тезис (тезисы) есть толкование юридических фактов — предмета доказывания, и доводы в его обоснование образуют версию данного субъекта доказывания. Версия (версии) субъекта доказывания предопределена выдвинутым и доказываемым субъектом тезисом (тезисами). В Словаре русского языка версия толкуется как одно из нескольких, отличных друг от друга изложений или толкований какого-либо факта или события[539]. В доказывании субъекта версия — это вариант спорного факта в толковании этого субъекта доказывания[540].

В криминалистике и уголовно-процессуальной науке указывается, что по своей логической природе версия является разновидностью гипотезы. Основанием для построения версии являются доказательства, имеющиеся в наличии у данного субъекта доказывания (либо которые он рассчитывает получить в будущем — но такой подход связан с процессуальным риском). В зависимости от версии имеющиеся доказательства выстраиваются субъектом доказывания в систему — основу доказывания правовой позиции субъекта. Именно в версии субъекта доказывания доказательства обретают систематизированное значение.

Свидетель должен давать факты, если на перекрестном допросе рассказ свидетеля подвергается разумному сомнению, то показания свидетеля становятся версией, предположением о том, что было. Если судебные допросы подтвердят достоверность сообщения свидетеля об известных ему обстоятельствах, то данное доказательство можно использовать в качестве факта-2 для аргументации своей позиции и установления основных фактов и иных имеющих значения для правильного разрешения уголовно-правового спора фактах.

Затронем опять проблему вероятности — через призму понятия «довод». Довод — это основанное на фактах суждение лица, посредством которого оратор в суде аргументирует справедливость, обоснованность, законность своих правопритязаний или утверждений. Довод направлен на убеждение данной аудитории, поэтому он может трактоваться и как судебное доказательство, и как риторическое средство убеждения.