Даже восемь лет спустя после Гражданской войны, в 1928 г., Политбюро вынуждено было, к примеру, по результатам проверок фактически разогнать всю «головку» Смоленской партийной организации[463]. Член президиума Центральной контрольной комиссии А. Сольц писал Г. Орджоникидзе в 1928 г.: «Не в том дело, что тот или другой плох, а в том, что у нас очень мало для строительства социализма пригодного материала, что… видели в Смоленске, а я во Владимире, имеет место в значительном количестве градов и весей огромного союза и что одними карами этого не изживешь»[464]. Продолжая излагать свои соображения, старый большевик указывал, что безобразия со стороны некоторых представителей руководящих кадров имели место начиная с периода «примитивных наметок» государственного строительства, рассаживания «победителей» в Гражданской войне на места, когда их не осуждали, не критиковали, а восхваляли за победу.

Учитывая дефицит кадров идеологически преданных, имеющих некое образование и практический опыт в той или иной сфере, в условиях выстраивания диктатуры большевистской партии, а точнее — ее вождей, не было другого варианта создания эффективного аппарата исполнения решений высших партийно-государственных структур, кроме учреждения института номенклатуры.

Известный исследователь советского государственного аппарата управления Е. Гимпельсон утверждает, что началом возникновения номенклатуры считается осень 1923 г. Именно в это время данный термин впервые появился в партийных документах. Секретариат ЦК РКП(б) направил всем наркомам и руководителям государственных учреждений перечень должностей, назначение на которые и перемещение занимающих их работников разрешалось исключительно по постановлению ЦК[465].

Однако элементы номенклатурного подхода к назначению и перемещению кадров проявлялись значительно раньше. Так, в ноябре 1922 г. секретарь ЦК РКП(б) В. Молотов подписал циркулярное письмо партийным комитетам областного и губернского уровней, в котором некоторым образом упорядочивалось их влияние на расстановку и территориальное перемещение чекистских кадров. «ЦК РКП(б), — говорилось в письме, — вполне осознавая всю трудность работы органов ГПУ и малочисленность ответственных партийных работников в них, однако, в настоящее время не может обновить и в значительной мере пополнить новыми работниками их личный состав… Ввиду того, что за последнее время участились случаи, когда партийные комитеты на местах задерживают вызовы и перемещения сотрудников… ЦК признает необходимым: разрешить ГПУ самостоятельно (по ведомственной линии) производить без предварительного запроса, но с сообщением соответствующему губкому, переброски сотрудников — членов партии…»[466] Далее указывались конкретные должности, как то: начальники самостоятельных отделов и отделений, их заместители, помощники и т. д. (всего 15 наименований должностей). В примечании указывалось, что полномочные представители, начальники губернских отделов и их заместители перемещаются только с ведома ЦК РКП(б).

В конце 1923 г. в ГПУ из ЦК РКП(б) поступило секретное предписание, согласно которому было необходимо не позднее 5 февраля 1924 г. разбить весь личный состав на 10–12 групп, исходя из: 1) масштаба, характера и особенностей той или иной территории; 2) наличия руководящего стажа; 3) уровня образования. Все это требовалось для наиболее полного учета ответственных работников[467].

Задание ЦК было реализовано, и уже 19 мая 1924 г. в ОГПУ появился первый партийный документ, устанавливающий перечень должностей в органах госбезопасности, включенных в номенклатуру по линии Орграспредотдела.

Чекистскому руководству предлагалось не только основываться на списке должностей, но и своевременно сообщать о всех произошедших изменениях в штабах и структуре[468]. По линии Особого отдела ОГПУ к номенклатуре относились заместитель и помощник начальника отдела, а также начальник 1-го отделения и его заместитель, поскольку именно это отделение оперативно обслуживало все центральные учреждения военного ведомства. Персонально в список Учетно-распределительного отдела ЦК были включены начальник ОО ОГПУ Г. Ягода, его заместитель Р. Пиляр и два помощника — Л. Мейер и Л. Залин.

ЦК РКП(б) не только утверждал номенклатуру, но разрабатывал и реализовывал планы работы по изучению дел в кадровом вопросе. Учраспредотдел, к примеру, в мае 1924 г. непосредственно занимаясь руководящим составом особых отделов, принял решение пересмотреть личный состав окружных, фронтовых, армейских и дивизионных аппаратов и произвести ротацию кадров за счет переброски работников из центральных районов[469]. Надо полагать, такое пристальное внимание к особым органам не было случайным. Шла чистка Красной армии, и прежде всего центральных учреждений НКвоенмора и военных округов, от сторонников Л. Троцкого, и следовало разорвать связи, успевшие сложиться у чекистов и военных, чтобы они не влияли на ход чистки. Отдел ЦК рассчитывал заменить 10 начальников особых отделов разного уровня и 5 человек в самом аппарате ОГПУ[470].

Особенно показательна роль ЦК и Политбюро при разрешении ситуации, возникшей вокруг операций по бывшим офицерам (как ушедшим со службы, так и продолжавшим находиться в рядах РККА), проведенных чекистскими органами в Москве, на Украине и в нескольких других регионах.

Во второй половине 1930 г. и в первые месяцы 1931 г. в СССР было арестовано около 3,5 тысяч человек из названной выше категории граждан. Как показали результаты выездов инспекторских бригад ОГПУ на Украину и передопросов некоторых доставленных в Москву арестантов, многие бывшие офицеры давали свои показания под давлением следователей. Они оговорили себя, а также многих своих сослуживцев и знакомых, заявляя, что состоят членами разветвленной подпольной антисоветской организации.

Учитывая, что украинских чекистов всячески поддерживал первый заместитель председателя ОГПУ Г. Ягода, группа высокопоставленных чекистов во главе с членом Коллегии и начальником СОУ ОГПУ Е. Евдокимовым решила воспользоваться вскрытыми фактами фальсификации уголовных дел для его устранения. И вот почему.

Председатель ОГПУ В. Менжинский тяжело болел и вследствие этого не мог реально руководить оперативной деятельностью органов госбезопасности. В этих условиях на первый план вышел Г. Ягода со своим «фельдфебельским» стилем руководства, не имевший к тому же практического опыта организации и проведения крупных операций. Однако Г. Ягода сумел уйти от персональной ответственности за реализацию решения Политбюро ЦК ВКП(б) о выселении кулачества и выдвинул на роль главного ответчика Е. Евдокимова.

Безусловно, что начатая против Г. Ягоды борьба подразумевала изменение расстановки сил в руководстве ОГПУ, в частности, — продвижение Е. Евдокимова на должность заместителя председателя.

Замыслам антиягодинской группы не суждено было сбыться. 25 июля 1931 г. на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) И. Сталин предложил принять постановление о снятии с занимаемых постов всех членов группы, включая и начальника Особого отдела ОГПУ Я. Ольского. Против такого поворота в разрешении конфликта никто из членов Политбюро не выступил. Относительно Я. Ольского, вероятно, высказывались разные мнения, и окончательная редакция постановления в отношении его звучала следующим образом: «Освободить т. Ольского от обязанностей зав. особым отделом ОГПУ с оставлением его на работе в органах ОГПУ»[471].

Еще месяц он находился в резерве назначения, но в августе 1931 г. был откомандирован в ЦК ВКП(б) для дальнейшего использования в системе народного питания при Наркоме СССР[472].