Как все это сказалось на кадровом составе особых отделов, хорошо видно из материалов съезда их руководителей на Украине и совещания начальников губотделов ГПУ Западного края, проведенных в ноябре 1922 г.

Председатель ГПУ Украины В. Манцев, давний противник самостоятельности особых органов, вынужден был признать: «В настоящий момент тяжелое экономическое состояние особорганов и некоторое разочарование в связи с временной уступкой многих позиций заставляет некоторых товарищей уходить из особых отделов, считая их реорганизацию — ликвидацией»[440]. Начальник Особого отдела 7-го стрелкового корпуса Любомирский заявил, что в его аппарате осталось всего 12 человек, а лучшие работники окружного Особого отдела были отозваны ГПУ Украины. Особый отдел оказался настолько сжат, что «даже случайная потеря одного — двух сотрудников ставит дело в тяжелое состояние». В количественном отношении несколько в лучшем положении оказался Особый отдел 6-го стрелкового корпуса. Однако, как отметил в своем выступлении его начальник Радецкий, из 61 сотрудника лишь двоих можно считать высококвалифицированными, а остальные не имели опыта работы и хотя бы среднего образования[441]. Аналогичную картину нарисовали все без исключения выступающие.

Итак, особые отделы в 1922 г. не только сократили количественно, значительно урезав их штатные расписания, но и перебросили лучших оперативных работников и руководителей на укомплектование контрразведывательных подразделений территориальных органов. Начальник Особого отдела ГПУ Украины Е. Евдокимов, к примеру, возглавил Полномочное представительство на Правобережье Украины; В. Даубе, руководивший армейскими и фронтовыми особыми отделами, был назначен начальником Витебского губотдела; Я. Ольский стал председателем ГПУ Белоруссии. Ведущие сотрудники Особого отдела ГПУ (А. Артузов, Р. Пиляр, С. Пузицкий, И. Сосновский, Н. Демиденко и др.) составили ядро Контрразведывательного отдела и прославили его проведением ряда успешных операций, таких как «Трест», «Синдикат-2», «Центр действия» и других.

Показателен и тот факт, что в январе 1925 года, на II Всесоюзном съезде особых отделов, из 53 присутствующих делегатов только 11 в годы Гражданской войны и до реорганизации 1922 г. занимали должности начальников особых отделов дивизий, армий и фронтов[442].

Таким образом, преемственность нарушилась, и обучать молодых сотрудников особистскому мастерству было некому. Проблема квалификации кадров приобретала важнейшее значение.

Вопрос о профессиональном обучении и общеобразовательной подготовке сотрудников в начале 20-х годов стоял очень остро. Никаких школ и курсов по линии особых отделов не было. Руководители особых органов корпусов и военных округов били тревогу.

Так, один из участников Первого Всеукраинского съезда начальников особых отделов Воробьев предложил создать на Украине курсы для обучения низовых работников. В то же время он указал, что отрыв сотрудников от непосредственной работы на период прохождения курсов негативно отразится на оперативной деятельности, поскольку штаты сокращены ниже возможного предела[443]. Воробьев настаивал на необходимости написания «устава для особотделений». Под «уставом» понималось учебное пособие, состоящее из трех разделов: а) необходимые политические знания; б) сведения об организации и системе боевой подготовки войск, а также вооружении; в) приемы и методы особистской работы. Следовало обязать всех сотрудников изучить устав и сдать экзамен. Те, кто не смог освоить все разделы устава, подлежали незамедлительному увольнению[444].

Подчеркнем, что на первое место в учебном пособии Воробьев предложил поставить общеполитическую (читай: общеобразовательную) подготовку. Это оставалось актуальным и в последующие годы. Член мандатной комиссии по приему на созданные в Москве курсы ГПУ, начальник отделения Секретного отдела ГПУ Я. Генкин с неподдельной тревогой докладывал в мае 1923 г. И. Уншлихту, В. Менжинскому и Г. Ягоде: «Меня, как и других членов комиссии, охватывает жуть при мысли, что вся эта масса товарищей что-то делала на местах и, нахватавшись кой-каких вершков на курсах, будет и впредь что-то делать… в органах ГПУ. Здесь полных 100 % абсолютной политической неграмотности и почти такой же неграмотности чекистской»[445]. И все это при том, что поступающие на курсы имели стаж работы в органах ВЧК — ГПУ от двух до пяти лет. А несколько человек из числа будущих курсантов занимали руководящие должности в особых отделах.

Я. Генкин уверял членов Коллегии ГПУ, что за два месяца обучения на курсах практически невозможно достигнуть поставленных целей, и поэтому предлагал заняться регулярной переподготовкой кадров, подключая чекистов на местах в систему политической учебы, организованную партийными комитетами и политотделами в РККА.

На курсах ГПУ в Москве каждый набор состоял из 145 человек. Из них только 30 сотрудников готовились по особистской линии[446].

Следующим шагом в создании системы обучения руководящего и оперативного состава стала организация Высших курсов ГПУ со сроком обучения шесть месяцев. Была уточнена и расширена учебная программа. Она позволяла на хорошем уровне подготовить слушателей в политическом, общеобразовательном и профессиональном отношении. Среди изучаемых дисциплин были такие, как: история РКП(б), исторический материализм и политическая экономия, принципы карательной политики Советской власти, судебное законодательство, церковь и государство, социальная психология и, наконец, русский язык и арифметика[447]. Особое место отводилось чекистскому направлению обучения. Слушатели должны были знать историю разведывательных органов царской России и иностранных государств, историю, задачи и структуру советских органов госбезопасности, историю и современную деятельность партий эсеров, меньшевиков и анархистов, методы борьбы с различными видами контрреволюции и шпионажем.

Обучать курсантов военному делу на уровне военных школ не предполагалось. Это обстоятельство было явным недостатком для особистов, работа которых происходила в армейской и флотской среде.

Руководство ОГПУ постаралось исправить сложившееся положение. В конце октября 1924 г. была издана директива, где говорилось: «В целях подготовки работников особых органов ОГПУ при Высшей пограничной школе открывается специальное отделение с продолжительностью курса в восемь месяцев и численностью слушателей в 60 человек»[448]. Для обучения принимались только сотрудники, имеющие особистский стаж не менее года, более трех лет состоявшие членами РКП(б) и в возрасте до 35 лет. Отбор будущих слушателей проводили окружные аттестационные комиссии на основе разосланной на места программы, предусматривающей предварительное овладение определенным минимумом специальных, военных и общих знаний. Руководители органов и члены аттестационных комиссий предупреждались о персональной ответственности за соответствие каждого кандидата требованиям[449].

Безусловно, что квота в 60 человек не позволяла пропускать через Высшую пограничную школу необходимое количество оперативного и руководящего состава. Поэтому особистов направляли на учебу и на Высшие курсы ОГПУ, преобразованные в 1929 г. в школу по переподготовке работников внутренних органов. Требования к зачисляемым в школу еще более повысили. Поскольку речь шла уже о переподготовке, то стаж практической работы для зачисленных на обучение увеличили до 5 лет[450].