Второй шаг — автоматизация и переход в непроизвольную форму «отлавливания новых слов». Своего рода «исследовательский инстинкт»: «Ах вот что означает это слово!..».
Третий — автоматизация понимания и развитие «языкового чувства», когда смысловое и образное восприятие текста не требуют усилий, а присутствие звукового «перевода» перестает осознаваться. Спектр действия этого «чувства» значительно шире, нежели непроизвольное «улавливание смыслов» отдельных слов, но на данном этапе достижение непроизвольности семантизации текста — исчерпывающая задача.
Четвертый — развитие эйдетического чтения и отказ от семантической опоры деятельности — звучащего перевода текста.
Венцом этой работы является чтение с полным пониманием и переживанием текста, близкое к чтению на родном языке, свободная передача его смысла на родном языке, а в прикладном плане — свободный перевод «с листа».
Рассмотрим происходящее более подробно.
Ближайшая техническая задача учащегося заключается в постоянном сопоставлении текста на изучаемом языке с его литературным эквивалентом, звучащем на родном. В результате у него образуется навык «автоматического сличения» иноязычных слов не с отдельными словами на родном языке, как при использовании подстрочника, а с целостными внутренними образами. Постепенно формируется автоматизм, когда учащийся, вначале карандашом в книге, а затем мысленно фиксирует каждое новое слово, значение которого ему удается установить в процессе сопоставления иностранного текста с его образным эквивалентом, проецируемым в сознание звучащим литературным переводом на родном языке.
Эта работа подкрепляется словарными диктантами с иностранного языка на родной. Оптимальный объем диктанта — 100 иностранных слов на каждые 45 минут чтения с «синхронным переводом». Магнитофон «диктует» диктант, а учитель ходит по классу и наблюдает за работой учеников. Темп диктовки таков, чтобы не оставлять времени на излишние «рефлексии» и стимулировать интуитивную раскованность. Теперь диктанты проводятся без зрительной опоры.
Мы, как всегда, отслеживаем только разницу между вчерашним и сегодняшним результатом каждого ученика. Учащиеся не сравниваются друг с другом по абсолютному результату. Медлительный ребенок, например, может уступать в нем другому, но индивидуальный темп прироста его успешности может быть даже выше, чем у более подвижного ученика. Каждый из них в таких условиях оценивания решает собственную задачу, психофизиологическое содержание которой может различаться кардинально. Один решает проблему темпа, другой — проблему устойчивости внимания, но успешность обоих проявляется одним и тем же: изменением индивидуальных характеристик владения лексикой. Лексика нам не интересна сама по себе, мы не побуждаем ребят «запоминать», не гонимся и за «развитием памяти». Диктант опосредованно отражает внутреннюю динамику становления речевых навыков. Какими бы разными ни были наши ученики, разница между их прошлыми и настоящими результатами даст исчерпывающее представление об успешности каждого.
На «экране успеваемости» фиксируются абсолютный результат и разница с предыдущим результатом. Например, 86\+4 означает, что ученик правильно назвал перевод 86 слов, что на 4 единицы лучше предыдущего результата. Учащиеся ранжируются по результатам контрольного периода, при этом сопоставляется средний результат предыдущего контрольного периода и средний результат текущего. Ученику, имеющему лучшую разницу, присваивается №1, следующему — №2, и т.д. (Подробно данная технология оценивания описана в ШТ №№ 1—2, 4—5 за 1996 год.)
Тексты словарных диктантов на иностранном языке, подготовленные на основе читаемых произведений, записываются на магнитофонную ленту и хранятся в учебно-методической фонотеке.
Есть еще одна форма контроля, используемая не чаще одного раза в месяц. Это контроль понимания содержания, сюжета произведения с помощью экспресс-опросов, которые проводятся по завершении каждого произведения либо большой темы. Процедура контроля весьма проста: 20—30 вопросов и утверждений на родном языке, требующих односложную реакцию «да» или «нет» в зависимости от того, ложная или верная информация содержится в вопросе (утверждении). Учитель в течение нескольких минут быстро произносит вопросы, а учащиеся проставляют ответы в специальном бланке. 5 минут и контроль окончен. Сверхзадача опроса — сформировать устойчивое внимание к деталям текста, к его информационной стороне, развитие контекстуального видения сюжета. Тексты экспресс-опросов готовятся по содержанию читаемых произведений и также хранятся в «методической копилке» на перспективу. Весьма полезен обмен контрольными материалами между учителями. Он позволяет преодолеть стереотипность заданий, генерируемых учителем, и уменьшить нагрузку по подготовке к урокам.
Иногда вызывает недоверие простота этой процедуры. Учитель полагает, что адекватное представление об уровне усвоения материала может дать «обсуждение» прочитанного, пересказ, ответы на вопросы и тому подобные способы контроля. Дело в том, что сложные процедуры контроля активизируют сложносоставные интеллектуальные процессы, которые в результатном плане отражают не уровень освоения только что пройденного материала, а всю историю психического развития каждого ученика, и, соответственно, не могут служить адекватной обратной связью для учителя, отражающей эффективность его текущих усилий. Поэтому процедура локального контроля должна быть максимально простой и опираться, в идеале, на единичную интеллектуальную операцию. Например, на операцию отождествления, узнавания и др. В этом случае результаты контроля будут обладать диагностической ценностью, могут сопоставляться с прошлыми и будущими достижениями испытуемого, а также, с результатами других учащихся. Если ученик вчера был успешен, потому что выучил домашнее задание, а сегодня не успешен, поскольку его не выучил, то традиционная форма контроля выступает лишь инструментом наказания, но ничего не сообщает ученику о результативности его усилий, и ничего не говорит учителю о том, насколько он эффективно работал. И надо сказать, что форма контроля, которая никому ничего не говорит, очень всех нас устраивает. Можно бесконечно рассуждать о методах обучения, о сильных учителях, и никогда не иметь объективных показателей успешности деятельности. Всех устраивает: ученик выучил уроки (неважно, под какой угрозой, или благодаря какому «прянику»), ответил на уроке — хороший учитель, хорошо учит; ученик не подготовился, плохо ответил, — кто виноват? — Ученик!
Вот почему нас устраивает лаконичная процедура, «измеряющая» число информационных объектов, которые ученик идентифицировал верно на уровне элементарного узнавания, или число информационно-смысловых связей, которые ученик понял, установил верно. И учитель, и ученик в этом случае получают достаточно четкое и определенное представление о том, насколько эффективно работалось именно сегодня, есть ли сдвиг относительно «вчера», какова точка отсчета для «завтра».
В таком режиме проходит третий год обучения. К концу года все ученики без затруднений пользуются семантической опорой — звучащим литературным переводом — и способны настолько врабатываться, втягиваться в чтение со звуковым сопровождением, что перестают замечать сложносоставность процесса. Это соединение происходит во внутреннем плане: сознание полностью сосредоточено на сюжете и информационной стороне произведения, а происхождение информации — из звучащего ли голоса на родном языке или из печатного текста на изучаемом языке — перестает иметь значение и даже не осознается. Графика, грамматика, фонетика в этих условиях не оказывают влияния на качество восприятия иностранного текста. Всего этого, составляющего 99% трудностей обычного обучения иностранному языку, просто нет, как нет этого всего и перед младенцем, впитывающим с «молоком матери» родной язык. Это и есть природосообразное движение к свободному владению чужим языком.
Слияние двух процессов в один у разных людей происходит в разном темпе, с различным качеством, имеет разные характеристики. Для нас принципиально важно вот что: ни один ребенок в своем движении не зависит от другого, никто никому не мешает, никто своим превосходством не создает дискомфорт у других. Каждый работает, как это все еще модно говорить, в «зоне ближайшего развития», но не в одной — одинаковой для всех, а в индивидуальной.