Мною владело возбуждение. Я включил телевизор как раз в тот момент, когда Грэм Нортон[87] сказал: «Присоединяйтесь ко мне после перерыва...»

— Нет, Грэм, и не жди! — крикнул я и выключил телевизор.

До чего же здорово!

В тот вечер я никуда не пошел. Ничто не могло вытащить меня из дому. Любую затею, что приходила мне в голову, я приветствовал энергичным звучным «Нет». Прекрасно. Замечательно. То, что нужно.

Какое-то время я смотрел в окно, наблюдая за бегущими мимо поездами и гуляющими людьми. Когда по радио пошла реклама фирмы «Доминос Пицца» и голосом Тони Хокса[88] мне предложили попробовать новый комплекс — два обеда по цене одного, я просто выключил радио и постарался не думать о том, что я голоден.

Сидя в спальне, я взял свой дневник, ручку и записал все случаи, когда я согласился ответить отказом.

Сегодня вечером не пошел на концерт Дэмиена Райса. Чудесно.

Не купил какие-то рекомендуемые альбомы, которые могли поразить мое воображение, доставить мне радость, обогатить мою жизнь, изменить мой вкус к лучшему. Слава Богу. Я знаю, что мне нравится, и предпочитаю довольствоваться тем, что люблю.

Не пригласил к себе домой Уэга, Ханну и Иана, дабы продемонстрировать им свое умение готовить макаронные блюда, как профессионал. А потом бы мы болтали, смеялись и ели до поздней ночи — что тоже было бы... чудесно.

А ведь и в самом деле.

Я сидел и смотрел на часы. Смотрел с 11.37 вечера... ожидая... ожидая наступления полуночи.

А полночь все никак не наступала.

Я просмотрел свои записи, проанализировал их значение и мгновенно понял, что в них... нет ничего. Никаких достижений. Никаких событий. Ничего. Я попытался убедить себя, что мне от этого хорошо. Напомнил себе, что отказ — это свобода, выбор, благоразумие. Но я тосковал по былому. По тем дням, когда все было так просто. Когда я выигрывал в лотерею, с удовольствием выпивал лишний бокальчик пива и встречался с друзьями. С какого момента все пошло наперекосяк? Когда я купил автомобиль? Когда поехал в Ливерпуль? Почему это так много значило для меня? Почему я должен был продолжать? Разве не мог я удовольствоваться тем, что новая работа и новая жизнь ждут меня буквально за углом? Разве не мог я просто остановиться... и подождать?

Я налил себе чаю, сел на кровать и задумался.

Я знал — теперь лучше, чем когда бы то ни было, — что этот период моей жизни должен окончиться. Но неужели вот так? Я сижу в своей спальне, один, и изо всех сил пытаюсь не унывать.

Тактика отказа — неверный путь. Порочный путь. Коварный, хитрый способ отвлечь меня от настоящей работы. В которой я должен преуспеть. Иначе я просто не смогу двинуться вперед. Но я также начал сознавать, что, пожалуй, мне и впрямь необходима помощь. Причем не та помощь, которую может предложить Иан. Мне нужна помощь профессионала.

Именно это посоветовала Ханна. Она хотела, чтобы я обратился к психиатру или врачу-консультанту, к кому-нибудь, кто мог бы направить меня.

Что ж, я обращусь за помощью. Ибо у меня есть идея. Я придумал, как выйти из положения, добиться успеха малой кровью. Благодаря этому человеку я буду застрахован от неудачи. Я воспряну духом. Преисполнюсь энтузиазма. Наберусь сил для борьбы и дам свой последний бой. В качестве Согласного.

Я опять открыл свой дневник и вытащил рекламный листок, на котором этот человек написал свой телефон. Утром я позвоню ему и затем закажу билет.

Решено: я еду на встречу с тем человеком и его собакой.

ГЛАВА 17

В которой Дэниел встречается с Хью Невероятным, маленьким солдатиком и псом-чародеем в шляпе

Гипнотизера Хью Леннона я предупредил, что он будет иметь дело с труднейшим случаем в его профессиональной карьере. Мы договорились, что после обеда он встретит меня на центральном железнодорожном вокзале Кардиффа и тотчас же займется врачеванием таких тонкий материй моего существа, как душа и разум. Хью в свою очередь решил, что для этого нам кое-что понадобится.

— Нужно будет взять с собой что-нибудь поесть.

И вот, сойдя с поезда, я увидел, что он ждет меня с небольшой коробочкой вонтонов[89] в руке, которые он купил по пути в одной из китайских закусочных.

— Подкрепимся попозже! — с энтузиазмом в голосе произнес он. — На голодный желудок сложные психологические проблемы не решают. Нам нужно быть в тонусе. И для этой цели вонтоны — самая подходящая пища. Лично я люблю вонтоны. Особенно с начинкой из свинины. По мне, так вкуснее блюда нет.

Я кивнул, соглашаясь с ним. Я считал, что для успешного решения моих проблем мы с ним должны проявлять полное единодушие во всех вопросах.

— Хотя тост с креветками тоже объеденье.

Я опять кивнул — еще более энергично. Я нуждался в помощи этого человека и готов был согласиться с любыми его замечаниями относительно китайской кухни, сколь бы противоречивыми они ни были.

Хью проанализирует мою проблему, разложит ее по полочкам. В конце концов, он уже повязан со мной. Сам того не ведая, он невольно стал участником моей авантюры. «Да» привело меня к нему в тот вечер в Эдинбурге, привело и теперь. Он должен помочь мне собраться с мыслями. Разобраться в природе вещей.

Я залез в его «рено», и мы поехали из Кардиффа в Маунтин-Эш — бывший шахтерский городок, в котором теперь жил Хью.

— Итак... — сказал он, когда мы покатили по взъерошенным, изрытым оврагами равнинам. — Пока мне известно только то, что тебе нужна моя помощь. В чем?

— Ну... это трудно объяснить, — отвечал я. — Я принял решение кое-что сделать. И, думаю, я должен продолжать. Уверен. До конца этого года. Но я утратил силу воли.

— Ага, — протянул Хью. — Сила воли.

Эти два слова он произнес так, как бывалый морской волк зачастую, глядя куда-то вдаль, произносит слово «ветер», — будто это его извечный враг.

— Сила воли, — с задумчивостью в голосе повторил Хью. — Так что тебя беспокоит... курение? Я могу избавить тебя от этой привычки за пять минут.

— Нет, не курение.

— Алкоголь? Ты много пьешь?

— Нет. Не алкоголь.

— И... что же тогда?

Хм, как бы поточнее выразиться?

— Мне нужно чаще говорить «да».

Хью кивнул.

— Понятно.

— Не хочешь сначала сыграть в снукер[90]? — спросил Хью, когда мы въехали в Маунтин-Эш. — Перед сеансом гипноза желательно достичь состояния расслабленности. Тут неподалеку есть рабочий клуб.

— Мм... ладно, — согласился я, подозревая, что Хью предложил мне заскочить в рабочий клуб просто потому, что он сам любит играть в снукер.

Мы припарковались на автостоянке рабочего клуба, находившегося рядом с главной улицей. Пока мы ехали по городку, я не заметил на улицах большого оживления. На автобусной остановке стояла короткая очередь из пенсионеров, какой-то мужчина в куртке поливал из шланга свой палисад, а так Маунтин-Эш, казалось, будто... вымер.

— Я выступаю здесь по пятницам, — сообщил Хью. — Обычно у них только музыканты играют, а теперь вот я стал давать сеансы гипноза и магии, и, знаешь, народ доволен.

Хью толкнул дверь, и мы стали спускаться по ступенькам к бару. Сначала я услышал шум, потом учуял запах пива... и только тогда заметил, что передо мной сидят и пьют пиво практически все жители городка. Я глянул на часы. Время без десяти час. Вторник. А всё взрослое население — всё без исключения — торчит в пабе.

В пабе царила атмосфера оживления и веселья, и причиной тому, подозреваю, был тот печальный факт, что некогда Маунтин-Эш считался центром прибыльной процветающей индустрии. Рабочие со всего Уэльса приезжали сюда добывать черное золото в каменноугольных копях. Приток рабочих прекратился в 1980 году, когда была закрыта последняя угольная шахта. Люди остались без работы, а отсутствие работы неминуемо порождает скуку. Естественно, от скуки все — и стар, и мал — потянулись в паб.