Потому как за большим семейным столом сидели и трапезничали: большак, его жена и семеро ребятишек разного возраста: четверо мальчиков и три девочки. На столе стояло несколько глиняных кувшинов с молоком, блюда с пирогами, огромный каравай хлеба, полукруглая чаша полная вареных яиц, чаши поменьше с творожным сыром, сметаной и маслом. За столом царила полнейшая тишина, редко переговаривались лишь большак и его жена, слышалось чавканье малых детей да стук ложек о чаши со сметаной. Святозар смотрел на покой и красоту этой большой семьи, на мир и лад в этом доме и почувствовал такую острую тоску по своим близким, которых может ему удастся увидеть совсем…совсем скоро, может даже и сегодня. Тихомир первым узрел замершего возле выхода из комнаты наследника, подскочил с лавки и поспешил к нему навстречу, а жена и детвора тут же прервали свой завтрак, и также безмолвно уставились на него.

— Ах, ваша милость, вы уже и проснулись, это верно младшие мои вас разбудили, уж так ложками стучат, непоседы…, — расстроенным голосом заметил Тихомир.

— Нет, они меня не разбудили, — улыбаясь, ответил Святозар, и оглядел двух младших мальчишек большака, которым было не больше пяти лет. — Я проснулся сам, потому что мне пора.

— Тады покушать, покушать присядьте, — указывая рукой на стол, пригласил Тихомир. Святозар отрицательно качнул головой, и, загладив рукой назад на затылок свои каштановые пряди волос, пояснил:

— Нет, есть не хочу, дорога дальняя, а на полный желудок лететь тяжело. Вы тут трапезничайте спокойно, да приятного аппетита вам, а ты, Тихомир проводи меня.

— Да— к как же, — взволнованно вмешалась в разговор жена большака, красивая, чуть полноватая женщина, с длинными цвета налитой пшеницы волосами, заплетенными в косу и убранную под тонкий, прозрачный платок. — Как же вчерась не ели и сегодня опять голодны… Нет надо поисть, нельзя голодным быть. Вы, ваша милость такой бледненький, изможденный, ох. хо…хошечки, как же над вами эти неллы издевались, да голодом вас заморили.

— Нет, — усмехаясь, отозвался Святозар. — Они меня голодом не морили, я сам не ел… потому как у них хлеб наш восурский не едят, а без хлеба разве можно есть… Так одна пустота то, а не еда.

— Ну, тогда, что ж, мы вас, ваша милость, хлебцем нашим и накормим, да пирогами, уж у Радушки, самые лучшие хлеба и пироги на деревне у нас. Да в дорогу мы вас соберем, — торопливо сказал Тихомир. — И коня дадим, да я вас до города Окацка провожу, чтоб вы не один были.

— Тихомир, ты, что думаешь я пошутил насчет птицы? — спросил наследник и оправил на себе опашень, да глянул в недоверчивые глаза большака, который не зная, что ответить, пожал плечами. — Нет, Тихомир я не шутил. Спасибо за приют на ночь, но есть, я не буду, а ты, Тихомир, проводи меня. Наследник поклонился в знак благодарности жене хозяина Раде, кивнул, взволнованно поднявшимся с лавки детям, и, получив в ответ поклон, пошел мимо стола и печи, к выходу из дома большака. Тихомир пропустив вперед наследника, все еще недоуменно пожимая плечами и поглядывая на жену, двинулся следом за ним. Святозар вышел на крыльцо, открыв тяжелую, деревянную дверь, и спустившись по ступеням, встал посередине двора. Он медленно вздел голову да воззрился на далекое небо. Высокий, высокий небосвод нынче был серо-голубого цвета, и по нему плыли огромные, белые облака предвестники непогоды, одначе солнце еще было в своей силе, и, поднявшись в вышину, благодушно освещало и согревало осеннюю землю.

Не сильный ветерок трепал кудри Святозара, и нес на себе прохладу.

Еще раз уточнив дорогу на Колядец, наследник попрощался с большаком, и огляделся. Тихомир стоял рядом с ним на широком и чистом дворе, высыпавшая из дома ребятня толпилась на крыльце, девочки— отроки, и их братья помладше. Святозар глянул на безмолвно замерших детей, подмигнул им, да отойдя от большака, тихо пропел-прошептал, и тут же перекувыркнувшись через голову, обернулся птицей и взлетел в небо.

Он слышал, как громко охнули старшие и восторженно закричали младшие, да, высыпав с крыльца на широкий двор, устремили на орла свои взгляды. Святозар сделал круг над двором большака, опустился ниже, и едва не коснувшись крылом Тихомира, тотчас воспорил резко вверх, полетев к дороге, туда обратно к развилке. Наследник летел вдоль ездовой полосы и вскоре увидел развилку и раскинувшийся возле нее густой лес, в котором росли высокие и могучие дубы, вязы, каштаны. Выбрав, как и говорил большак, поворот налево, он полетел в данном направлении дороги. Теперь по правую от ездовой полосы сторону росли огромные могучие, крепкие леса, а слева часто встречались полоски черно-бурой вспаханной земли, значит, наследник это уже знал, где-то рядом была деревня. Святозар— орел пролетал мимо деревень, некрупных речек, раскиданных долгими полосами лесов, вспаханных полей, и лугов, и, придерживаясь дороги, на которой иногда мелькали одинокие повозки, а то и целые обозы, всадники, да рыдваны, летел вперед. Он был в воздухе, верно, уже несколько часов, солнце давно миновало треть небосклона, приблизилось к его половине, а потом перекатилось через полдень и двинулось туда вниз к краю небосклона. Святозар раза два приземлялся в лесках на деревья и передыхал, но не оборачивался собой, а так и сидел на ветках орлом, распустив крылья, пытаясь отдышаться. А когда дыхание становилось ровнее, вновь поднимался в небо и летел… летел и торопился, мечтая скорей увидеть отца, наставников и другов. По небу теперь плыли крупные серо-белые облака, временами скрывающие солнце, ветер дувший в лицо крепчал и мешал полету. И чем дальше летел Святозар, тем сильнее становился ветер, тем больше выбивался он из сил, и чувствовал, как наполнились до краев, до последнего перышка, тяжестью его крылья, слышал глухие удары сердца в груди, и прерывистое дыхание… одначе продолжал лететь и лететь вперед. Без сомнения надо давно было сделать передых, хотя бы сесть на ветку дерева и отдышаться, но наследнику стало казалось, что он совсем недалеко от Колядца, и стоит еще немного потерпеть, еще немного пролететь, и он увидит и сам город, и воеводу Творимира. И тогда уже там отдохнет, и там дождется отца с дружиной. Еще немного, совсем чуть-чуть… Внезапно резкий порыв ветра, крепко стукнул орла в грудь. Перед глазами Святозара появился густой белый туман, а после он ощутил быстрое падение вниз, и удар грудью о землю.

Глава двадцать третья

Когда наследник открыл глаза, первое, что он увидел перед собой поросший сухостоем и пробивающейся зеленью травы луг. Он лежал на земле, все еще, будучи орлом, сердце внутри так громко стучало, да еще и хрипело, словно пыталось разорваться надвое, голова кружилась, дышалось прерывисто и тяжело, а распластанные в стороны крылья не было сил прижать к телу. Святозар поднялся на орлиные ноги, тело птицы тяжело качнулось взад … вперед. Сделав над собой усилие, наследник тихо пропел-прошептал, и тотчас перекувыркнувшись через голову, да обернувшись собой, упал на грудь и сызнова потерял сознание. Перед глазами теперь плыл черный туман, а в нем ярко вспыхивали голубые звезды. Ветер, который только, что сбил его полет, вернулся к нему вновь и несильно дунул в лицо, раз… другой… И от этого порыва ветра, Святозар пришел в себя, голова его кружилась, тело вздрагивало, руки, ноги так болели, точно только, что его избили плетьми дасуни. С трудом перевернувшись на спину, и заплетающимся от усталости языком он начал вновь петь-шептать, один раз… потом второй… третий. На третий раз боль немного отступила, сердце и дыхание выровнялись, а тело перестало вздрагивать, но слабость не прошла, она стала лишь сильней. Святозар понял, что лететь он больше не сможет, а идти? Слегка покачиваясь, он вначале сел, опираясь руками о землю и траву, потом встал. Идти, похоже, тоже не мог, потому как его мотало вправо… влево, вперед… назад, кружилась голова, переставлять ноги было почти невозможно… Но стоять тут посередине раскинувшегося луга, даже не поля, а луга тоже нельзя. Надо идти вперед, и может по дороге встретиться деревня, а может люди, которые обязательно помогут. Приняв такое решение, и покачиваясь из стороны в сторону, Святозар направил свою поступь к дороге, а выйдя на нее, остановился, надрывно задышал, и принялся оглядываться. Впереди ездовая полоса была чиста, но зато позади себя наследник смог разглядеть приближающуюся к нему повозку, запряженную двумя лошадьми. Святозар так обрадовался этой повозке, потому как чувствовал идти, он уже не сможет, и, покачиваясь, стоял, ожидая такую спасительную повозку и людей едущих в ней. Вскоре повозка груженая небольшими закрытыми бочонками подъехала к наследнику, и оказалось, что в ней сидят два мужика. Поравнявшись со Святозаром, мужики придержали коней, повозка остановилась, и те жалостливыми взглядами оглядев его с ног до головы, спросили: