Наследник внезапно отпустил острие, и, схватив копье, чуть ниже, за древко со всей силы пихнул им в грудь держащего копье гомозуля, а тот не удержавшись на ногах от толчка полетел на каменный пол, при этом выронив само оружие из рук.

— Да, — насмешливо продолжил наследник и положил правую руку на рукоять своего меча. — Вы как были никудышные воины, так и остались ими… А, теперь я хочу вам объяснить следующее… Я, наследник Святозар, ученик царя альвинов Альма, ведун и воин, я пришел сюда с миром, к вашему царю Гмуру…. А, ты, лживый язык, Гатур так-то ты принимаешь гостей, что скажет Гмур, когда узнает, что ты привел меня сюда в темницу?

— Он, скажет, ты — молодец Гатур, — откликнулся гомозуль злобным, словно рычащим голосом. — Он скажет, все кто приходят к нам в пещеры, есть наши враги, которые мечтают убить наших детей, похитить наши богатства, украсть наши знания… Он скажет всех, всех их, Гатур сажай в темницу…

— Нет! — страшно побледнев, выкрикнул Святозар и сделал шаг вперед и в тот же миг все копья гомозуль уперлись острием ему в грудь, а сзади он услышал, как зазвенели доставаемые из ножен другами и наставниками мечи. — Нет!..царь Гмур, не может так говорить…Ты, лжешь Гатур, я знаю его лучше тебя… я!.. я!.. Я знаю Гмура, он не может так говорить.

— Что ж, — уже более тихим голосом, заметил Гатур и испугано глянул на стоящих с мечами позади наследника другов и наставников. — Давай тогда дождемся его и все спросим… Пусть он сам повторит тебе слова, которые много раз мне говорил… А, пока я могу вам предложить лишь гостеприимные темницы… Да, и отдайте еще нам ваши мечи и луки…

— Что? — гневно проронил наследник, и шагнул вперед прямо на упертые ему в грудь копья, но испуганные гомозули тут, же благоразумно отступили назад. — Неблагодарные черви, вот вы кто… Черви которые живут внутри земли, перед вами восуры, вы слышите неблагодарные… Перед вами восуры! — Святозар тяжело задышал, сдерживая себя, а после развернулся, посмотрел на наставников и другов и громко сказал, — уберите мечи в ножны, — и когда Храбр, Дубыня, Стоян, Часлав и Звенислав выполнили веленное, повернул бледное лицо покрытое красными пятнами к Гатуру и досказал, — оружие вы наше не получите. Ведите нас в темницы и сейчас же пошлите к Гмуру весть, что его желает видеть наследник Восурии Святозар.

Гатур воззрился на гомозулей стоявших рядом, оные от страха как-то неестественно сильно выпучили глаза, и, протянув руку указуя, куда надо идти, повел гостей-пленников вперед, при этом часто оглядываясь и слегка приседая. Святозар шел, еле сдерживая рвущийся из себя гнев, понимая, что столкновение с этим мирным, но по какой — то причине озлобившемся, на все и вся, народом, кроме боли и крови ничего не принесет, уговаривая себя дождаться Гмура и тогда уже все прояснить. Идя следом за гомозулем по длинному коридору, наследник обозревал решетчатые, железные темницы в которых томились пленники. В основном это были низкорослые, черноволосые и желтокожие люди с очень узкими глазами. Они вставали с каменных лож своих темниц, на каковых лежали какие-то, серые укрывала, и, приникнув к железным прутьям своих узниц, с любопытством вглядывались в лица прибывших.

Гатур подвел Святозара к одной из темниц, в конце коридора, где сидели два темничника, открыл ее железным ключом, который висел у него на поясе на длинной связке и заискивающе улыбаясь, сказал:

— Сюда, войдут трое, а остальных я поведу в темницу напротив, она как раз освободилась.

Святозар обернулся, не зная кого взять с собой, но не успел он ничего сказать, как Храбр недовольно глянув на склонившего голову Гатура, сипло пробухтел:

— Эх, Гатур, если бы не наш наследник, Святозар, клянусь, летела бы сейчас твоя голова куды-нибудь в угол темницы. — И, повернувшись к своим путникам, добавил, — Дубыня, ты, как старший иди в другую темницу, а я и Стоян пойдем с наследником.

Святозар вошел в темницу первым, за ним следом вошли Храбр и Стоян, Гатур закрыл скрипучую дверь и замкнул замок. И лишь после того повел оставшихся гостей-пленников в пустую темницу напротив, да открыв такую же скрипучую дверь, впустил туда Мала, Изяслава, Часлава, Дубыню и Звенислава. Но не успела за ними закрыться и замкнуться дверь, как вошедший последним Звенислав, по-видимому не в силах более сдерживаться, покрылся красными пятнами, резко развернулся и с такой силой стукнул ногой по двери, что закачалась вся темница. Гатур и следовавшие за пленниками гомозули увидев разъяренное лицо Звенислава, поспешно повертались и побежали вглубь пещеры.

— Ах, вы, подлый народ, — громко закричал Звенислав, и, схватившись за прутья двери, принялся ее раскачивать. — Как вы встречаете гостей. Кого, кого, ты лживый язык, Гатур, загнал сюда?! Самого наследника восурского престола Святозара, по реклу Велико-Достойный, победителя злобного существа Нука, порожденного Пеклом, сына самого ДажьБога!.. Ты!.. Ты, гнилой гомозуль, попадись только мне, я вырву твой брехучий язык, и мне не понадобится для этого даже меч, — и Звенислав стукнул ногой о железную решетку.

— Звенислав, Звенислав, — успокаивал его Дубыня и Часлав. — Остынь, чего ты…

— Да, я, да, я… сейчас вас всех порублю, — еще громче крикнул Звенислав, и, вытащив из ножен меч, еще и еще раз стукнул ногой о железную, решетчатую дверь темницы.

Святозар немного вроде остывший, внезапно почувствовал, как вновь загорелась и забурлила внутри тела его молодая кровь воина, но Стоян схватил его крепко за плечи и немного встряхнул, да прикрикнул на Звенислава:

— Слушай, Звенислав, а ну, сейчас же остынь!.. Ишь ты распетушился он там. Мы сюда пришли не биться с гомозулями, а совсем за другим…И ты знаешь зачем, — и уже более тихо добавил для наследника, — Святозар и ты, тоже остынь… Давай дождемся царя Гмура, не стоит тебе проливать кровь, этих заплутавших в подземном мире гомозулей… Вспомни, что тебе про Гмура рассказывал царь Альм.

— Эх, — гневно заметил Святозар и скривил лицо. — Да, причем тут Альм…

— Отпусти его, Стоян, — встревоженным голосом молвил Храбр. — Чего ты его так трясешь… Видишь лица на нем нет… тут дело не в царе Альме, а в чем-то другом, ты, что не понял. — Наставник увидев, что Стоян наконец отпустил Святозара, пронзительно глянул на все еще разгневанного Звенислава, который правда перестал пинать решетку двери, весьма строго повелел, — Звенислав, сейчас же остынь, не один ты такой тут горячий, видишь, — и Храбр кивнул в сторону безмолвно взирающего на ряд темниц, наследника. — Тут есть и погорячей тебя… И нечего, вести себя тут так, чтобы из-за тебя тревожился Святозар.

Звенислав расстроено зыркнул на наследника, вложил меч в ножны, и, подойдя к каменному ложу укрытому серыми укрывалами, лег на него и затих. Святозар еще какое-то время осматривал темницы и подземелье, и тяжело вздохнув, развернулся, да только теперь смог лицезреть темницу, в каковой находился, и ее обитателей. В темнице все четыре стены и потолок были железными и решетчатыми, пол каменным и темно-серого цвета. А между их и соседней темницей небольшой промежуток составлял не больше локтя. Сама темница имела в ширину полторы сажени и такой же была ее длина. Заднюю ее часть, почти половину темницы, занимало одно большое невысокое ложе укрытое укрывалами, и на этом ложе сидели два человека. Один из них был желтокожий, низкорослый, с жесткими, длинными черными волосами, без бороды и усов. На широком, круглом лице находился небольшой нос, узкие, словно щели, черные глаза, черные брови и ресницы и тонкие губы. Этот человек был одет в широкие бурого цвета штаны, и бурую, плотную рубаху, а сверху накинут распахнутый без застежек и шнуровки длинный, до пола, ярко-синий кафтан, правда, без рукавов, но с меховым воротником. Человек этот был очень худ, но его черные узкие глаза смотрели по-доброму на вновь прибывших, а губы растянулись в широкой улыбке. Святозар перевел взгляд на другого человека и замер на месте от удивления. Тот, второй человек, был также худ, как и первый, но как только наследник посмотрел в его лицо, то вздрогнул, потому что на него смотрел мужчина средних лет с густой темно-рыжей бородой и длинными волосами цвета налитой пшеницы, с зелеными глазами, и, несмотря на худобу очень мощный в плечах. Лишь мгновение понадобилось Святозару, чтобы понять, что перед ним сидит сын Путята и Веры, брат Любавы, пропавший пятнадцать лет назад — Лыбедь.