На эту конференцию возлагались немалые надежды, но увы. Хотя устроителями было сделано все для хоть сколько-то пристойного хода переговоров, прорыва не случилось: арабы вообще отказались говорить с евреями, так что общаться пришлось через посредников, но и общаться, в сущности, было не о чем. Обе стороны тупо стояли на своем. Сионисты через слово поминали Декларацию Бальфура, взывали к Лиге Наций и указывали, что уже и так многим поступились. Арабские же делегаты ни о чем не хотели слышать, пока не прекращен въезд евреев, не запрещена покупка евреями земли, а самой Палестине не предоставлена независимость — об автономии речи уже не было — причем сразу, пока арабов еще большинство. Любые компромиссы отвергались. Встреча закончилась абсолютным нулем — и в конце концов правительству Его Величества пришлось подводить черту волевым методом, без согласований, на основе вышедшей еще 17 мая «Белой Книги». Отмены Декларации Бальфура, конечно, не состоялось: бриттам, на случай чего (повторяю, симпатии арабов к Гитлеру даже не скрывались), был необходим противовес, которому терять нечего. Но, по большому счету, арабская сторона получила максимум. Во-первых, фиксировалась «окончательная квота» — 75 тысяч на ближайшую пятилетку, после чего въезд евреев становился возможным только с согласия арабской общины, во-вторых, вводились жесточайшие ограничения на покупку Еврейским Агентством земли, и наконец, называлась окончательная дата предоставления территории независимости — через 10 лет. Однако арабы отвергли и этот вариант, назвав его «недостойным и невозможным компромиссом». О сионистах и говорить нечего: они официально объявили документ филькиной грамотой, не имеющей юридической силы, поскольку условия мандата могли быть изменены только решением Совета Лиги Наций, а эта инстанция утверждать «Белую Книгу» отказалась.
В общем, тупик остался тупиком. Если что и прояснилось окончательно, так только, что в ближайшее время очередного мятежа не будет. Арабы сознавали, — и пример Ирака, который чуть позже просто растерли в глину, подтвердил это, — что время военное, и ежели что, расправятся с ними беспощадно. Но точно так же было ясно и то, что развязка рано или поздно наступит и будет крайне далека как от гуманизма, так и прочих общечеловеческих ценностей. Причем, взаимно…
Кинжальщики
С началом Второй мировой войны очень многое изменилось. Расклады поменялись радикально, а если что и осталось неизменным, так это упорная слепота «демократических стран» к положению евреев там, куда приходили немцы. Откровенно говоря, лично я полагаю, что гибель как можно большего количества евреев была одним из пунктов глобальной программы англосаксов. Более того, вслед за Уильямом Перлом, готов повторить: «Нет никакой другой страны, которая была бы так последовательна и жестока в своих действиях, направленных на блокирование всех возможных путей побега для тех евреев, которые пытались спасти свои жизни, как это делала Великобритания. И нет никакой другой страны, в которой на ответственных постах находились люди, занимавшиеся этим. И многочисленные ведомства, вовлеченные в это занятие. Следом за немцами, которые разработали «окончательное решение» и которые как палачи и убийцы находятся в особой, только им присущей, категории, англичане несут на себе тяжелейшую вину за омерзительное кощунство, за полный упадок человеческой морали — за Катастрофу европейских евреев». Разве что, на мой взгляд, зря в один ряд с Великобританией не поставлены США, но, в конце концов, сделаем поправку на то, что эти слова принадлежат американцу. Впрочем, вопрос столь конспирологичен, что здесь ему не место. В Палестине же перемены были очевидны.
Прежде всего, притихли — а после вступления Ирака в войну на стороне Оси, его быстрого поражения и жесточайшей расправы, совсем успокоились — арабы. Их симпатии к Гитлеру никуда не делись. Напротив, по мере появление слухов о расправах с европейскими евреями (источником ненавистной эмиграции), укреплялись. Но восточные люди предпочитали выжидать, чтобы не прошляпить. Даже в период наступления Роммеля немцы, ожидавшие восстания в Египте, которое было им обещано, так его и не дождались. Единственным серьезным арабским лидером, открыто вставшим на сторону Рейха и призывавшим арабов к оружию, стал, как известно, Амин Аль-Хусейни — но ему, эмигранту, да еще участнику войны в Ираке, терять было нечего, а в Берлине он, оказав немалую помощь в формировании корпуса СС «Ханджар» (из мусульман Боснии) нашел полное понимание. Вплоть до обещания помощи в очистке Палестины не только от англичан, но и от «нехорошего народа». Иными словами, роман наци и сионистов завершился полностью и окончательно. Хотя, если совсем уж точно, разрыв произошел гораздо раньше появления муфтия в Берлине — и точкой разлома, безусловно, следует считать известное письмо Хаима Вейцмана, опубликованное в лондонской «Таймс» 6 сентября 1939 года. «В эти дни тяжелейшего кризиса, — писал формальный глава сионистов, — сознание того, что евреи обязаны внести свой вклад в защиту священных ценностей, побуждает меня написать это письмо. Я хочу подтвердить со всей однозначностью заявления, которые мы с моими коллегами делали в течение последних месяцев и особенно в последнюю неделю, о том, что евреи “поддерживают Великобританию и будут сражаться на стороне демократий”».
Вот тут не обойтись без небольшого, но важного отступления. Ни для кого не секрет, что этот документ впоследствии стал основанием для утверждений о том, что «Вейцман объявил войну Германии от имени всех евреев мира еще до нападения Германии на Польшу». То есть — и этим письмом, и еще чуть раньше, заявлением ВСО от 21 августа 1939 года — сделал евреев воюющей стороной, а поскольку они не подписывали никаких конвенций, отношение к ним в лагерях военнопленных не могло быть щадящим. Данный тезис вовсю обыгрывают и вполне (на мой взгляд) респектабельные историки-ревизионисты типа Дэвида Ирвинга, и политические публицисты вроде Исраэля Шамира, и, ясен пень, разнообразные сетевые озабоченные. На мой взгляд, этот тезис не соответствует истине, и потому, отставив в сторону общий принцип («Больше фактов, меньше трактовок»), считаю необходимым разобраться.
Во-первых, что бы ни сказал Вейцман, он мог говорить и говорил это отнюдь не от имени «всех евреев мира», а только от лица одной, пусть и влиятельной, общественной организации. Иными словами, даже будь все так, как утверждают ревизионисты, под раздачу должны были попасть только сионистские общины в странах, захваченных Рейхом. Противники сионизма (те же ортодоксы, например) при этом однозначно оставались в стороне, а уж евреи СССР — где сионистских ячеек вообще не было, а количество подпольных сионистов в это время стремилось к нулю — и вообще, по логике, оставались вне разборок. Гитлеровцы, однако, гребли всех подчистую.
Во-вторых, если обратить внимание на внутренние кавычки в тексте, становится ясно, что Вейцман не бежит впереди паровоза. Он отвечает кому-то, выразившему уверенность в том, что еврейские организации займут в конфликте правильную, британскую сторону, подтверждая, что да, займут. Понятно и кому адресован ответ — премьеру Чемберлену, за два дня до того высказавшему такую идею. И дело тут даже не в Вейцмане, в самом деле (по убеждениям) марионетки Лондона, к тому же тесно связанного с МИ-5. Будь он даже намного меньшим англофилом, никакого иного ответа быть не могло. Просто потому, что Вейцман и возглавляемая им организация были слишком тесно связаны с Великобританией (при всех оттенках, бывшей все-таки гарантом исполнения Декларации Бальфура). А следовательно, когда конфликт вошел в военную фазу и пришлось выбирать, никакого выбора у сионистов не было (ссылки на предыдущее сотрудничество с нацистами здесь не проходят, поскольку это сотрудничество было не политическим, а тактическим, сугубо в рамках реализации нужной обеим сторонам эмиграции).
И, наконец, в-третьих, сами нацисты такую точку зрения отнюдь не разделяли. Я уже писал о том, что еще летом 1941 — то есть почти через два года после письма Вейцмана — они активно решали, как все-таки поступить с евреями, разрабатывая план «Мадагаскар». И нигде, ни в одном документе и ни в одной речи, по сей день не найдено даже намека на то, что они в связи с письмом Вейцмана считали евреев «воюющей стороной».