А умер он, когда пришла смерть полная и окончательная, поглотившая эту лощину вместе со всем городом заодно. Теперь смерть ушла, оставив следы недавнего пиршества.

Следом за передовым отрядом последовала основная группа Ордена. Сто восемьдесят три рыцаря-паладина, шесть сотен Бессмертных, дюжина рыцарей-воздающих и сам Вождь. Он появился в числе последних, как и положено командиру. Солдаты молниеносно выстроились в две идеальных шеренги, между которыми пролегал путь главы Ордена Воздаяния.

Солдаты отсалютовали, Вождь кивнул. Остановился, огляделся. Зачем-то принюхался. Снова двинулся вперед, еле заметным движением головы пресекая желание офицера авангарда показать наиболее «интересные» экспонаты театра смерти.

Осмотр места действия занял несколько минут. Вождь склонился над разворошенной кучкой костей, удивленно хмыкнул, заметив тончайшие металлические нити на обугленном древке, внимательно разглядел труп огромного галла, наполовину состоящий из металла. Собственно, этим любопытство и исчерпалось. Разве что он еще мельком оглядел все девять жертвенных камней, из которых наибольший интерес вызвал именно пустой. Потом Вождь вернулся к строю своих рыцарей.

− Гюрза сообщал своим покровителям, что доставит образец сращения, − веско, четко, твердо произнес Вождь. − Я его не вижу.

− Он много что говорил, − ответил секретарь с непроизносимым именем. − Например, что местные дикари прозябли в работорговле, и что ради тысячи пленных готовы предоставить самого лучшего из когда-либо созданных людей-машин. Но его здесь тоже нет.

− Да, я вижу.

Фраза вождя была настолько жесткой, что любой на месте собеседника воспринял бы ее как придание анафеме. Любой, но только не ближайший соратник Вождя.

− А не сам ли Гюрза сам готовил рабов для местного диктатора? − предположил помощник.

− Возможно. Но он все отрицает?

− Конечно.

− Сюда его.

Вождь потерял интерес к разговору и направился к площадке в сотне футов от жертвенных камней. Там интендант отряда уже подготовил место для палатки Вождя, и сейчас дюжина крепких вояк усиленно молотила кувалдами, загоняя в неподатливую красную почву колья-растяжки. Чуть поодаль вторая группа разбивала походную кухню. Подвиги подвигами, а обед по расписанию — не уставал повторять усатый дядька-снабженец и получал полное согласие всех, включая главу ордена.

Путешествие из Луанды в Луэну было долгим и тяжким. Все это время Йону пришлось идти под молчаливым присмотром четырех очень серьезных парней в серо-черных доспехах с крестом на груди, в районе сердца.

Орден воздаяния делил преступников на хороших и плохих. Все что различало первых и последних — это доказана ли вина подсудимого, или нет. Если нет — он переходил в категорию хороших. То есть тех, кто своим неверием и недостаточным смирением вызвал подозрение к своей персоне. Пусть и не развившееся в приговор — но все же подозрение. Ну а если вина доказана, то подсудимый тотчас же попадал в категорию преступников плохих. Обычно сей статус держался до первого после приговора рассвета, когда заплечных дел мастер опускал отточенную до бритвенной остроты секиру на шею пошедших против воли Престола.

Йон очень не хотел причислять себя ни к какой категории. Он вообще не считал себя преступником, и по глубочайшему своему убеждению небезосновательно. Ведь он честно и до конца выполнял все задачи, поставленные Обсерваторией. Он внимательно следил за римлянином еще когда тот просиживал задницу в Школе. Указ свыше был однозначен: именно этот школяр вызвал интерес у магистрата (уж никто не знает, как эти старцы выбирают себе слуг), и именно он должен как можно скорее поступить на службу Мировой Обсерватории. Йон подглядел тренировки не в меру смекалистого выпускника и разгадал, как Флавий собирается свалить своего соперника. В ночь перед выпускной схваткой Йон пробрался в арсенал и добавил в баллон с воздухом немного воды, из-за чего набухшая мука забила выходной клапан. Этот юнец был очень нужен Обсерватории. Нельзя было упускать его в армию, пусть и на должность старшего трибуна. Оттуда уже не переманишь к святошам, а магистрату почему-то нужно было чтобы Флавий перешел к ним на службу добровольно. Вот и пришлось устроить мальчику поражение.

Перед отплытием Йон воспользовался Мыслью Электро и предупредил своего старого знакомца в Луанде о приходе экспедиции. Правда, потом пришлось его кончить — Люций Люций Константин отлично знал Гюрзу, и появление в составе команды Флавия могло сбить распорядителя порта с толку. Тем более, что распорядителем старый бандит стал недавно, после смерти настоящего Люция Люция. Но свое дело подставной чиновник сделал — заинтриговал Флавия всякими демоническими страшилками, не дав задержаться в городе.

Наказ Обсеравтории Йону недвусмысленно давал понять — команда должна выступить из города незамедлительно, и желательно с минимумом амуниции.

Чтобы ускорить побег, Йон не только вырезал поместье распорядителя, но и успел передать весть о нападении в охранный легион Луанды. Дело оставалось за малым: обеспечить свою невиновность, изобразив нападение на самого себя. Это тоже не стало проблемой: случайный укол кинжалом в бок, который Йон словил от одного из охранников поместья, несколькими умелыми штрихами превратилась в страшную кровоточащую рану. Якобы дело рук бандитов.

Бритт валял дурака сколько мог, расположившись со своими «мучителями» на пути следования Флавия от корабля к месту встречи с Герексом. Выманить Флавия, не возбудив подозрений, было нелегко, но помогла дура-девка, знакомая с секретным шифром Обсерватории. Достаточно было отправить «фальшивую» записку, и арабеска вместе с командиром ринулись спасать «своего». Кстати, огромное спасибо арабской красавице за то, что кончила первого из «бандитов». Одной проблемой меньше. Второго Йон элементарно придушил кляпом, пока Герекс ходил за водой.

Все сработало отлично: легионеры Луанды послушно объявили визитеров из Рима изменниками и шпионами, а группа Флавия из-за этого особенно быстро, ни на день не задерживаясь в порту, покинула город и углубилась в Африку со всей возможной скоростью.

Потом, умело пользуясь колебаниями арабески и подливая где нужно масла в огонь, Йон вызвал нерешительность девчонки, раздираемой двумя противоположными желаниями: выполнить возложенную на нее миссию Обсерватории (именно она, а не Флавий, была благословлена магистратом на это задание в качестве командира группы) — или последовать за решительным, молодым, сильным и красивым мужчиной на край земли. Тогда наступало неустойчивое равновесие — миссия могла как завершиться успехом, так и провалиться.

Именно он, Йон Барт, верный слуга Престола и Обсеравтории, получивший заслуженное прозвище Гюрза, практически на блюдечке доставил этому черномазому задохлику-шаману самого Флавия и любовницу. Подслушав разговор двух молодых красавцев и подглядев как они занимаются любовью (тоже увлекательно), Йон с быстротою той самой гюрзы донес шаману, где следует встречать героев-любовников. Вызвать демонов стоило маленькому колдуну еще чуть ли не треть своего племени, но Йон умело наобещал ему целую тысячу рабов, с которыми тот сможет делать что угодно. Правда, в языке туземцев не было слова «тысяча», поэтому пришлось изобретать чудовищный нумерологический неологизм «десять десятков десятков». Но колдун все понял правильно — очень сообразительный тип.

А теперь, шагая меж четырех рослых охранников, Йон совершенно не понимал, почему за все заслуги перед Престолом с ним обходятся как с не очень уж и уважаемым пленником. Это непонимание длилось ровно до разговора с Вождем. И из этого разговора каждый вынес свои выводы.

Вождь — что Обсерватория, как и предполагалось, вела свою собственную игру, в обход решений Престола и, что хуже всего, с пренебрежением к человеческим жизням и ценностям христианства. Впрочем, после фактической ликвидации Обсерватории это неважно. Зато стало понятно, почему магистрат заинтересовался отсталым африканским племенем, которое якобы повелевает подземными демонами. Бред, конечно, но этот бред оказался жестокой правдой. Остается надеяться, что после той резни, которую орден учинил над чернокожим племенем, не осталось ни одного туземца со следами умения повеливать диавольскими порожениями и создавать полумеханических чудовищ из живых людей.