Вот и Флавий — именно рыцарь. А вовсе не кто-то из лидеров ордена госпиталиеров, покоривших всю бесконечность ближневосточных земель и «подаривших» организации хашшишинов нового лидера и новое имя.

Римляне называли организацию наемных убийц Орденом воздаяния и ставили ее вместо опорочивших себя доминиканцев. Ближайшим помощником главы Ордена когда-то была арабская красавица с глубочайшими озерами карих миндалевидных глаз — безжалостный убийца и великолепный воин, урожденная принцесса Гизада Арбан-Адан аль Саджах.

Гиза была не только великолепным воином, умелой любовницей и непревзойденным шпионом, но и просто умным человеком. Благодаря этому успела унести ноги из Ордена раньше, чем за ее голову была объявлена награда. Лидеры любой военизированной, а тем более религиозной организации панически боятся предательства со стороны ближнего своего, в том числе и того, кому они обязаны властью. Нет, тем более со стороны того, кому они обязаны властью. А власть лидеру Ордена преподнесла на блюдечке с витиеватой арабской вязью на каемочке именно арабеска.

С тех пор, а прошло уже без малого десять лет, Гиза оставалась сама себе хозяином. Сама выбирала работу, зачастую грязную и почти всегда кровавую; сама выбирала себе покровителя; сама готовила себя к тому единственному Делу, которое отличит ее от других даи.

Последние полтора года восточная красавица регулярно привлекалась Святым христианским Римом в качестве агента влияния. С десяток не согласных с политикой Рима вельмож старых, еще времен Империи родов, резко поменяли свое отношение к Святому христианскому Риму после того как в их резиденциях появилась странная восточная девица. Всегда под разным предлогом и всегда как-то уж очень сразу. Но и эффект также был постоянен: Гиза быстро и эффективно принуждала заартачившихся к исполнению воли церкви: либо шантажом, либо угрозой смерти близких, а несколько раз − с особо стойкими − и ценой кровопролития.

«Лезвие востока» — так называл Тайный магистрат Престола свое оружие и очень ценил. В другое время клирики сожгли бы чужеземку как ведьму или просто еретика (Гиза по-прежнему принципиально не принимала христианства), но таланты девушки, о коих донес кое-кто из окружения Ордена воздаяния, а впоследствии и продемонстрированные Гизой самолично, заставляли церковных служителей до поры придержать на доске шатрандж эту сильную фигуру.

План побега приняли быстро. Перебивая и дополняя друга, мгновенно перехватывая у соратника нужные мысли и делясь своими, странновато выглядящая пара быстро распределила роли в грядущем поиске своих друзей. Как только место содержания пленников станет известным, Гиза через крышу проникнет в здание и по возможности быстро вырежет охрану. Флавию останется войти внутрь и помочь забрать друзей из плена.

Просто как все гениальное.

И настолько же смахивает на сумасшествие.

− Ты знаешь, я хотела сказать тебе это еще там, в хижине где…

− Ммм…, - Флавий не мог говорить, окровавленный рот был полон осколками разбитых зубов. Еще раз сплюнув темную дрянь на невидимый теперь пол, римлянин попросил:

− Не нафо, Гифа… Я…

− Заткнись, Рэм Александр, − перебила арабеска. − Я хочу чтобы ты молчал и впредь знал…

Воин поерзал, пытаясь было пошевелить руками. Бесполезно — ответом лишь дикая боль в локтях. Перерезанные сухожилия напрочь лишали подвижности, а в ответ на каждое ее проявление отвечали безумной вспышкой боли, гасящей сознание.

Когда Флавий снова пришел в себя, Гиза уже говорила. Часто-часто, что он никогда не замечал за спокойной и рассудительной воительницей. Видно было, что она хочет выговориться до того, как…

О том, что могло следовать за этим «как», Флавий запретил себе думать. Перестал ворочаться на жесткой деревянной кровати, откинул голову назад − единственная оставшаяся подвижной часть тела. Шею без последствий не перережешь.

Гиза говорила.

− По недосмотру Аллаха именно я дождалась, когда двери твердыни ордена хашшишинов откроются. Я дождалась, Рэм, дождалась! Я — единственная из всех не сдалась и дождалась, чтобы мне открыли дверь! Семнадцать дней без еды, из питья только дождевая влага. Ты знаешь, Рэм, что это — ожидать грозы и благословенного дождя в просушенной насквозь горной пустыне? Вода, падающая с неба, вкусна и холодна как будто уже побывала в этом вашем странном Граале, а серость плачущего неба ты начинаешь воспринимать как теплый взгляд серых глаз вашей странной богородицы.

Я вытерпела, хотя один мальчишка помер, а остальные не выдержали и ушли. Самые стойкие волочили конечности по камню, сдирая руки-ноги до крови, но они уже ничего не чувствовали…. последний из них, странный голубоглазый и светловолосый паренек, на карачках уполз не солоно хлебавши, а впоследствии стал главой Ордена воздаяния. Это ему я отдала цитадель… а потом и себя.

Но он тоже не был моим мужчиной, Рэм. Он не был, не были таковыми и эти обдолбанные травою самоубийцы с горящими глазами, которых меня и еще несколько девчонок заставляли обслуживать. Якобы воин в раю, якобы мы − гурии. Это все не то…

Когда я оставила с носом главу Ордена, он прилюдно пообещал вернуть меня в лоно святой матери-церкви живой или мертвой. И это меня, кто сделал его таковым, каким он стал! Главой самого могущественного церковного ордена! И что хуже всего, я ведь даже не желала ему сдохнуть, как желала всем христианским собакам, разрушившим мой дом и вырезавшим мой народ. Он был единственным человеком, в котором я увидела огонек того самого… той самой Цели, которая ведет человека от рождения к смерти. Говорят…

Ты слышишь, Рэм?

Говорят, где-то далеко-далеко на востоке, дальше самых дальних восточных гор, дальше горизонта, линия которого недостижима смертными, много севернее страны огнеплевателей с Желтого востока, живет племя, которое поклоняется единственному божеству: богу Пути. Я не знаю как они его называют, не важно. Они не приносят ему жертв, не убивают ради него слабейших и не поклоняются ради него сильнейшим. Их горные долины надежно защищены от захватчиков, их неплодородные земли никому не нужны, поэтому они могут верить в то, во что сочтут нужным. Что не столько выгодно, сколько истинно.

Так вот, Рэм Флавий Александр, говорят, что эти люди первыми во всем обозримом и не обозримом мире поняли, что жизнь — это и есть тот самый Путь. Что есть единственный смысл бытия − существовать, и единственный бог — само земное существование. Тот, чей путь в жизни и есть — поклонение жизни, никогда с него не свернет и пройдет до конца. А в конце пути, Рэм, в конце того пути будет Цель твоего бытия. И как только ты достигнешь ее — тебе тотчас сделаются неважными все мирские дела, ты попадешь напрямую в небо, минуя все эти наши человеческие придумки в виде пророков, чистилищ или ненавистных попов-мздоимцев, кои творят бесчинства и дерутся за власть, прикрываясь именем Бога.

Так вот, Рэм… Тринадцатилетней девчонкой, которую дважды в неделю насилуют накурившиеся хашиша недоноски, я нашла для себя эту Цель. Я захотела встретить настоящее человеколюбие. Искреннее как свет дневного светила, настоящее как твердь земли, светлое как прозрачный горный воздух. И нашла тебя, Рэм Флавий Александр. Я нашла тебя в мировом эфире, и все эти годы искала на грешной земле. В уродливом мире так называемой цивилизации. Смешно, правда? Самый человеколюбивый человек, цель моего поиска — солдат, профессиональный убийца!

Все должно было быть по другому, ты слышишь! По-другому, Рэм! Никогда эти подонки не побеждали в своих междоусобицах! Рыцари госпиталиеры, как-же! Да в них сострадания и любви к ближнему своему меньше, чем у горного барана, сталкивающего соперника с каменной кручи! Тот хотя бы дерется за право продолжения рода сильнейшим из самцов, а здесь…

Рэм, ты знаешь, я с самого детства чувствовала себя не на своем месте. Да, правда. Я утопала в роскоши дворца, пока объединенные силы ваших крестоверцев не уничтожили мой мир. Тогда я даже не очень расстроилась, была уверена, что скоро проснусь. Это не мой мир, я вижу ужасный сон, но скоро проснусь.