— Мой дорогой полковник, — не меняя своего благостного тона, проговорил Али Максуд и улыбнулся, — я вам еще раз говорю, что вы очень нетерпеливы, а это не годится…

Он отвернулся от Молгру и вновь углубился в наблюдение за тренирующимися. Абдел опять хлопнул в ладоши, и солдаты замерли в стойке со скрещенными перед собой руками. После чего тренер подошел к первому тренажеру из полосы препятствий, представлявшему собой установленную на высоких стойках горизонтально положенную лестницу, по которой нужно было пройтись, вися на руках, и, преодолев ее таким образом до конца, взобраться наверх, где по установленным на ребро доскам, расположенным друг от друга на расстоянии, значительно превышающем шаг, необходимо было вернуться к походному пункту. Такое упражнение на высоте двадцати футов требовало от ниндзя большой смелости и ловкости, а также значительных физических усилий. Это задание, кроме всего прочего, отличалось тем, что являлось смертельно опасным. С шаткой конструкции не стоило падать, так как внизу, на каменной плите, устроители этого сложного тренажера рассыпали острые шипы — тэцубиси — и установили лезвиями вверх короткие метательные дротики.

Абдел, показывая пример своим ученикам, взобрался по веревочной лестнице и с легкостью преодолел все сложности тренажера, не сделав ни одного лишнего движения. Спрыгнув с огромной высоты прямо на каменную плиту, он совершил в воздухе три головокружительных сальто и как ни в чем не бывало опустился на обе ноги. Поклонившись шейху в знак почтительности, он перешел к следующему снаряду.

Довольный демонстрацией высокого мастерства Абдела, шейх расплылся в улыбке и несколько раз хлопнул в ладоши, выражая этим свой восторг.

— Браво, браво, — одобрительно произнес Али Максуд, поворачиваясь к Молгру. — Не правда ли, это просто великолепно? Настоящий воин, готовый к священной войне, настоящий защитник веры…

— Да, — согласился Скотт, которому тоже понравилось показательное выступление, — действительно великолепно.

Пробежав по узкому бревну, посредине которого были вставлены острые осколки стекла, Абдел направился к двум стенкам, образующим небольшой узкий коридор, из стен которого торчали пики. По обе стороны от коридорчика стояли в ряд ниндзя, задача которых состояла в том, чтобы беспорядочно двигать копьем вперед и назад в то время, когда через тренажер проходит испытуемый.

Абдел и на этот раз подтвердил свое звание лучшего воина, продемонстрировав верх изворотливости. Он мгновенно уходил от вылетающих с обеих сторон копий, последнюю пару которых он ухитрился сломать руками, как только те выскочили прямо перед его лицом.

Али Максуд снова зааплодировал ему, благосклонно улыбаясь.

Ниндзя следовали за своим учителем. Они тоже ловко справлялись со сложными препятствиями, правда, с некоторыми не обошлось без неприятностей. Один воин сорвался с первого тренажера из полосы препятствий и угодил на торчащие из земли дротики. Другой, проходя коридор с неожиданно выскакивающими пиками, неудачно увернулся от вылетевшего из стены острия и был пронзен насквозь.

— Браво! — шейх был восхищен этим зрелищем, наглядно показывающим, что занятия на тренажерах — вещь по-настоящему опасная. — Великолепно! — Он повернулся к Молгру, который, несмотря на то, что тоже заинтересованно смотрел на проходящую тренировку, все же беспокойно ерзал на сиденье, помня, что пришел сюда не за этим, и гордо произнес: — Да, это воины! И они готовы умереть под моим командованием. Я всегда пытаюсь объяснить своим людям, что умереть во время газавата — священной войны — это все равно что получить пропуск в рай.

Али Максуд торжественно поднял голову и, закатив глаза, прочитал молитву, ритмично поглаживая свою короткую бороду ладонями. Скотт ненавидел такие «лирические отступления», к которым довольно часто обращался его соратник, а в такую минуту, как сейчас, это казалось просто невыносимым. Поэтому, когда шейх вновь начал объяснять позицию ислама, говоря: «Великий и всемогущий Аллах всемилостив. Он проведет их души…», Молгру, с трудом сдерживаясь, чтобы не заорать, перебил его грубым замечанием:

— Ладно! Хватит с меня этой религиозной галиматьи! — он зло фыркнул и собрался было рассказывать шейху все, что он думает о его религиозных воззрениях и неуместных проповедях, как вдруг заметил приближающихся ниндзя, которые вели под руки связанных Шона, Карла и Сару.

Али Максуд тоже увидел подходящую к ним группу с пленниками и, величественно указав в их сторону рукой, обратился к онемевшему от удивления полковнику голосом, полным достоинства:

— Это те американцы, о которых ты говорил?

Скотт даже привстал с кресла, не веря собственным глазам. Он никак не ожидал, что черные оборотни шейха так быстро справятся с этим делом и всего за несколько часов найдут беглецов. Молгру посмотрел на довольное лицо Али Максуда и нехотя кивнул:

— Да, это они.

— Я же тебе говорил, Скотт, что ты слишком много и напрасно волнуешься. Ты слишком нетерпелив. Мы сделали то, что должны были сделать во имя Аллаха. Он помогает нам, потому что мы делаем угодное ему дело.

Шейх был явно доволен, что в очередной раз утер нос своему соратнику, доказав надежность и эффективность своей армии, а также действенности поддержки Всевышнего.

— Смотри, — тихо проговорил он и, негромко хлопнув в ладоши, подал знак Абделу.

Тренировка как по мановению волшебной палочки прекратилась, а ниндзя стали собираться возле трибуны, там, куда только что подвели пленных. Они окружили троих пойманных, построившись кругом в несколько рядов.

— Я очень люблю красивые бои, — пояснил шейх и кивнул подошедшему к трибуне Абделу. — А заодно ребята смогут лишний раз потренироваться, что, конечно, окажется полезным для них.

Сару и Карла оттащили в сторону, а Шон остался один во внутреннем плотном кольце окружения. Абдел дал знак, и из круга вышел воин, который, быстро приблизившись к пленнику, развязал ему руки.

Дэвидсон потер пальцами затекшие запястья и осмотрелся. Молгру и Али Максуд взирали на него с высоты трибуны совсем так, как раньше патриции

взирали на гладиаторов, выступавших внизу на арене. Шон понял, что предстоит показательный бой, но ему совсем не хотелось оказаться ни в роли шута, ни в роли макивары[1].

Один из стоящих позади него ниндзя, разбежавшись, ударил Шона ногой в спину, сваливая с ног. Дэвидсон не отбивался, раздумывая, какая же из ролей ему подходит больше. Он просто рухнул на гранит, прижимаясь грудью к горячему от солнца камню. Немного полежав, Шон медленно поднялся на ноги и осмотрелся, продолжая размышлять, стоит ли в сложившейся ситуации предпринимать какие-либо активные действия или лучше подождать, принимая новые удары, пока его мучители не изменят своего решения заставить его сражаться.

А тем временем двое, стоящие по бокам от него, высоко подпрыгнули и новыми тяжелыми ударами сбили его с ног, впечатывая ребристую подошву своих ниндзя-то в его ребра. Шон снова не торопился подниматься на ноги, так как знал, что тогда избиение будет продолжено. Но на этот раз окружавшие его ниндзя не стали ждать, пока он окажется на ногах…

К неуспевшему еще подняться Шону бросился еще один враг и коленом нанес сильный удар в челюсть, от которого Дэвидсон отлетел назад и рухнул на спину к ногам следующего «защитника веры». Тот, воспользовавшись удобной ситуацией, попытался прыгнуть ему на грудь, но Шон перехватил его ногу и, прогнувшись в мост, прыжком поднялся, задирая сжимаемую в руке ногу высоко вверх. Боковым ударом ступни он нанес противнику сильный удар в пах. Тот, корчась от боли, повалился на камни.

Приняв наконец решение, Шон бросился на стоящих перед трибуной воинов и длинной серией ударов руками и ногами вывел из строя четырех человек. Ниндзя, подобно сломанным тростинкам под суровыми атаками урагана, падали под его мощными ударами. Расчищая себе путь к трибуне, Шон, словно ураган, разбрасывал подбегавших к нему врагов.