Али Максуд быстро спустился по бетонным ступеням вниз и, подойдя к Скотту, сказал:

— Успокойтесь, полковник.

Молгру с удивлением посмотрел на шейха и взревел:

— В чем дело?

— Я думаю, — произнес Али Максуд, поднимая глаза к потолку, — что, к моему удовольствию и удовольствию Аллаха, всемилостивейшего и справедливейшего, лучше пока оставить этих людей и предаться беседе. — после этих слов мечтательное выражение исчезло с его лица. — Я только что звонил в Бейрут, чтобы все обустроить. Так вот. Эти пленники могут нам пригодиться. А вот женщина мне не нужна. Можете забирать ее себе, полковник, — шейх улыбнулся. — А сейчас я хочу пригласить вас…

— Девчонка? — Молгру посмотрел на Сару и подошел к ней. — Мы с ней старые знакомые. Я думаю, что ей стоит побеседовать со мной с глазу на глаз. Предаться воспоминаниям о счастливых днях…

Скотт провел потной от плети ладонью по щеке Сары. Она попыталась увернуться, но Молгру подступил к ней вплотную и, прижимаясь всем телом, быстро зашептал что-то на ухо. Закончив говорить, он поднял голову и посмотрел ей в глаза, улыбаясь ехидной улыбкой. Она взглянула на него испепеляющим взглядом, полным ненависти и отвращения, и плюнула Скотту в лицо.

Полковник отшатнулся и, вытирая слюну с лица, прошипел:

— Очаровательно, моя крошка! Теперь я понимаю, что именно я хочу от тебя — и обязательно получу это. Много времени это у меня не отнимет…

— Пойдемте, полковник, — позвал его Шейх, уже стоящий у лестницы. — Я хочу поговорить с вами относительно наших дальнейших действий.

Отшвырнув плеть, Молгру вместе с Али Максудом быстро вышли из подземелья.

Утренняя месса закончилась час назад. Церковь давно опустела и только на балконе, где пастор разрешил деятелям из Корпуса мира создать импровизированный класс, притащив туда древнюю школьную доску, на узких скамьях сидели дети. Их было немного, человек пятнадцать. Самого разного возраста и цвета кожи. Они тихо сидели и ждали своего любимого учителя, который вот уже несколько месяцев подряд по воскресеньям вел у них своеобразные уроки, похожие на одну большую сказку. Он рассказывал не только о Боге, но и о людях, о жизни, о многом-многом разном и интересном, что встречается на земле, о других странах, материках, об Америке, где он родился, и еще о всякой всячине…

Дети сидели и ждали продолжения интересного рассказа, держа на коленях тетради или обычные листы бумаги.

Джо открыл дверь церкви и быстро поднялся по широкой деревянной лестнице на балкон. Подойдя к классной доске, он положил папку с бумагами на стоящий рядом стул. Дети прекратили переговариваться и дружной разноголосицей произнесли:

— Привет, Джо!

— Доброе утро, — Армстронг улыбнулся и, повернувшись к доске, взял в руки мел, — сегодня урок будет посвящен одной страшной, но неизбежной вещи. Такой, как насилие.

Джо написал это слово, разделяя его на буквы: «н-а-с-и-л-и-е». Дети приготовили свои карандаши.

— Насилие, — повторил Армстронг, — это все, что нас окружает, — он повел рукой, — это все, что вокруг нас.

Джо осмотрел сидящих перед ним детей и вдруг почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Он шел откуда-то снизу, из церковного зала на первом этаже, где сейчас не должно было быть посетителей. Кто-то, неслышно войдя в церковь, теперь стоял внизу и смотрел на него внимательно и терпеливо, ожидая, когда он, Джо, сможет повернуться к нему. Этот взгляд показался знакомым учителю. Такое чувствуешь спиной, затылком, чем угодно, — его не спутаешь ни с каким другим взглядом… Армстронг развернулся, посмотрел вниз и увидел одинокую фигуру, которую не узнать не мог. Между рядами скамей стоял Дэвин Киллиз. Нехорошее предчувствие прокралось в душу Джо. Он развернулся к детям и, стараясь говорить своим обычным голосом, чтобы не напугать их, произнес:

— Я хочу, чтобы вы сейчас пошли на улицу и там нашли примеры насилия в нашем обществе или в природе. Когда вы вернетесь через полчаса, мы это обсудим. Ладно? — он улыбнулся.

Дети поднялись со своих мест и, галдя, начали покидать балкон, громко топая по деревянным ступеням. Когда ребятишки вышли из церкви, Джо обратился к Дэвину, по-прежнему стоящему с заложенными за спину руками.

— Я ведь вам сказал, полковник, когда мы виделись в последний раз, что это был именно последний раз, — Джо прищурился, всматриваясь в спокойное лицо Дэвина.

— Джо, — произнес тот, — я не пришел бы к тебе просто так, но ты же знаешь, что случилось с подразделением «дельта» в форте Дракона. Мы послали туда дополнительно еще двух агентов, но они также были пойманы, и теперь их готовят к казни.

— Дэвин замолчал, делая многозначительную паузу.

— Кстати, один из них твой друг — Шон. Все, что тебе нужно, — здесь, — он убрал руки из-за спины и показал Джо толстую папку с документами. Это на тот случай, если ты передумаешь. Пока у тебя есть выбор, у них есть надежда.

Он положил папку на скамью и, не прощаясь, пошел к двери.

Армстронг все так же молча стоял на балконе и смотрел на то место в молельном зале, где полковник Киллиз оставил папку с документами, и ему становилось на душе все хуже и хуже.

Возле двери Дэвин остановился, поднял голову, глядя на лестницу, словно ожидая, что его бывший подчиненный все же спустится вниз. Но ничего подобного не произошло. Тогда Дэвин сказал:

— Ты нужен нам, Джо. Ты — ниндзя, и эта работа только для тебя.

Армстронг тяжело опустился на стул возле доски и склонил голову.

Небольшой самолет местной авиакомпании приземлился в аэропорту днем. Солнце на девственно чистом, без единого облачка небе старалось вовсю, и взлетные полосы дрожали в жарком мареве. Неся в руках небольшой баул, Джо спустился по низенькому трапу и, пройдя через небольшой участок по летному полю, оказался в уютном прохладном здании аэропорта.

Внутреннее убранство этого провинциального аэровокзала ничем не отличалось от других аэропортов, но только все здесь было маленьким. Маленькие самораскрывающиеся двери (уже, чем они обычно бывают); маленькие информационные табло, на которых еще оставалось место, чтобы поместить

информацию о доброй полудюжине рейсов; маленькие багажные машинки; маленькое таможенное отделение — всего с одним единственным проверяющим.

Миновав ворота металлоискателя, Джо подошел к столику, за которым сидел чернокожий парень с нарукавными нашивками местной пограничной службы. Взяв из рук Армстронга паспорт, он увидел герб на обложке и, подняв глаза, улыбнулся:

— Американец?

— Да, — Джо кивнул.

— Джо Армстронг? — уточнил, словно не доверяя собственным глазам, чиновник.

— Да.

— Какова цель вашего визита в нашу страну? — поинтересовался таможенник, очевидно выполняя параграфы какой-то инструкции.

Он вытащил из стола тетрадку и записал в нее имя и фамилию Армстронга, который, с удивлением наблюдая эти формальности, ответил:

— Отдых. Я приехал как турист.

Парень за столиком принялся перелистывать страницы паспорта, рассматривая печати въездной визы.

— Ваша профессия? — глаза таможенника забегали по лицу Армстронга.

— Учитель.

— Хорошо, — таможенник снова улыбнулся и с явной неохотой вернул туристу паспорт. — Приятно вам провести время.

— Спасибо.

Джо вежливо кивнул и, подняв со стола перед парнем баул с вещами, прошел к выходу. К столику проследовали следующие пассажиры, протягивая паспорта, но чиновник жестом предложил км подождать и поднял трубку телефонного аппарата.

Джо вышел из здания аэропорта и огляделся. Прямо у выхода стояла совершенно фантастическая машина — желтый старенький «бьюик», раскрашенный чьей-то безжалостной рукой в странные ядовито-красные разводы, по всей видимости обозначающие языки яростного пламени.

Внезапно тонированное стекло дверцы автомобиля поползло вниз, и Джо увидел, что за рулем сидит мальчишка лет пятнадцати в красной футболке и военной шапочке защитного цвета с пятнами маскировки, какие обычно носят военные.