говорят, что на-днях должен приехать Наполеон и что вследствие того и

открылась бомбардировка, чтобы несколько приготовиться к штурму»...

.

...Бывали дни, что на некоторых бастионах прислуга менялась

несколько раз, но не от усталости, а от' того, что перебивало всех.

Кажется, скоро начнут уже хулить нас, черноморцев', и будут говорить,

что худо делаем и худо деремся; тогда как у нас три четверти

офицеров и матросов уже выбыло из строя и в запасе уже никого нет.

Это всегда так бывает, сперва хвалят, а потом перестают да, кроме

того, стараются отыскивать дурные стороны. Ну, да бог с ними! Мы

чисты перед собой, и лучшее мнение для нас — это наших же

товарищей и наших начальников, т. е. моряков, а не других. Один Павел

Степанович может вполне оценить наши труды, и его отзывы о нас

и внимание, какое он оказывает нам, конечно, дороже всех мнений и

отзывов других»...

«...Видя, как выбывает каждый день из нашего флота,

подумаешь о его возобновлении и, рассуждая хладнокровно, увидишь, что

это не так-то легко сделать, тогда как, кроме Павла Степановича,

никого не осталось, да и тот, если будет продолжаться осада еще

несколько месяцев, навряд ли останется цел и невредим, потому что

нисколько не бережет себя и суется туда, где самый большой огонь»...

Исправляющий должность военного губернатора города

Севастополя и командира Севастопольского порта адмирал Нахимов

ходатайствует о распространении на гражданских чиновников, как состоящих

во всех управлениях и присутственных местах города Севастополя,

так и в Морском ведомстве при Севастопольском порте, высочайшей

милости, дарованной войскам, составляющим гарнизон города

Севастополя, относительно зачета им каждого месяца пребывания их в

Севастополе за год службы, по всем правам и преимуществам.

Ходатайство адмирала Нахимова имею счастье представить на

благоусмотрение вашего императорского высочества.

Генерал-адъютант князь Горчаков

Возведение новых траншейных батарей на весьма близком

расстоянии от нашей оборонительной линии вынуждает меня напомнить

необходимые предосторожности, исполнение которых я возлагаю на

особенную заботливость всех гг. частных начальников. В близком бою

первый выстрел решает половину дела, а потому внимательное

наблюдение при свете за открытием неприятельских амбразур послужит

ручательством, что мы не будем предупреждены ими. Сосредоточив

огонь преимущественно на ближайшие батареи, мы быстрым и метким

действием артиллерии должны сбить их и тогда уже действовать

по отдаленным с тем же хладнокровием и умеренностью, которые

в последнюю бомбардировку заслужили удивление даже

неприятелей; согласно разрешению г. командующего гарнизоном я

утверждаю для такого рода действий по 60 выстрелов на орудие,

рекомендуя гг. частным начальникам в случае нового бомбардирования

руководствоваться этим положением двое суток, по истечении котюрых

последующие обстоятельства укажут необходимые изменения в этом

распоряжении.

Близкий бой — единственное средство к решительной победе

на море — даст такой же результат на берегу и вознаградит

бдительность, опытность и искусство доблестных моряков-артиллеристов.

Адмирал Нахимов.

...Павел Степанович Нахимов продолжает разъезжать по

батареям, нисколько не стараясь отклонить от себя опасности от пуль,

которые кругом него постоянно летают, как пчелы какие-нибудь. Матросы

удивительно любят его: например, вчера он разъезжал по батареям,

и когда проходил с одного фаса на другой, только и слышно было:

«Наконец-то наш адмирал пришел на нас поглядеть, ведь когда

пройдет, словно царь, так и душе легче!» Я думаю для Павла Степановича

ничего не может быть приятнее, как слышать подобные отзывы и

любовь своих подчиненных, и, конечно, он может гордиться ими. Мы,

как уже привыкшие к неожиданностям, ждем и теперь, что вот-вот

опять откроется бомбардировка...

Лесные запасы Севастопольского порта, как известно вашему

сиятельству, совершенно истощены, а между тем нужды в лесе

продолжаются и постоянно возрастают; настоящее бомбардирование

вероятно еще более увеличит их, а потому я считаю обязанностью доложить,

что источником к удовлетворению этой надобности могут служить

рангоутные деревья и рангоуты мелких и затопленных судов, но

большая ценность этих деревьев, простирающаяся при некоторых

размерах от 100 до 500 рублей серебром за штуку, требует

обсуждения степени важности инженерных работ, для которых будет

употребляться такой высокой цены лес, испрашивая разрешения на

отпуск его и не имея надлежащих познаний по инженерной части, я

вынужденным нашелся обратить внимание ваше на изложенное выше

обстоятельство, дабы столь решительная мера не была бы

принесена в жертву для предметов несоответственной важности.

Адмирал Нахимов

Каждую секунду ожидать штурма, видеть, как войска стягиваются

и наполняют неприятельские траншеи, как туристы, желая

любоваться кровавой драмой, собираются толпой в английскую, ближайшую к

люнету, батарею — признаюсь, положение было самое не завидное для

того, кто должен был защищать редут; 125 человек команды и

надежда на помощь божию — вот были данные, на которых я полагал

защиту люнета.

Но вдруг невидимо господь послал люнету Павла Степановича,

который не задумался в эти критические минуты навестить тех,

которым совет его был необходим. Адмиралу сопутствовал адъютант его

лейтенант Фельдгаузен 2. В коротких словах передал я адмиралу

положение своего люнета и неизбежность штурма. Но все-таки он

приказал показать повреждения в артиллерии. Едва лишь прошло

пятнадцатое орудие, как доклад вахтенного офицера мичмана Харламова

о наступлении неприятеля заставил меня просить адмирала удалиться

и прислать подкрепления. Но, не внемля просьбе людей, адмирал,

обнажая кортик, вскочил на банкет. Просьбу я повторил во второй

раз и уверял его, что бесполезно его пребывание, но что можно

будет сделать для защиты редута, будет исполнено. Удивило немало

меня, однако, то, что адмирал в первый раз послушал убеждений. Не

раз случалось говорить ему при посещении люнета, когда он, взойдя

на банкет, довольно долго стоял открытым до половины груди.

Обыкновенно в ответ его словами были: «Сойдите сами, если хотите!»

Неприятель из Килен-балки ударил во фланг батареи Воронова,

начал обходить нас с горжи. Люнет мой открыл с левого фаса

картечный огонь, в верности оного невозможно ручаться: орудия стреляли

с подошвы амбразур, некоторые били без дульной части.

С приближением неприятеля батареи союзников сделали по люнету

общий залп и последний совершенно разрушили. Меня ранило в это

время камнем в правый висок, но я был еще в состоянии постоять за

себя. Штуцерная пуля прострелила мне ногу насквозь, лишив меня

возможности долее сопротивляться. Майор Щепетников сбит с горжи

и отступает. Пришлось и мне, наконец, сказать: «Заклепывай пушки!

Бери принадлежности и отступай за прикрытие!»